форма творческого фетишизма, установления локуса, из которого наша жизнь может черпать силы, в которых она нуждается, и которыми хочет обладать. Что желаннее бессмертия? Как удивительно и просто справиться с нашим стремлением к бессмертию и сделать его частью диалога с одним человеком. Находясь на этой планете, мы не знаем, что вселенная хочет от нас или готова нам дать. У нас нет ответа на вопрос, который беспокоил Канта, о том, что является нашим долгом, что мы должны делать на Земле. Мы живем во тьме незнания о том, кто мы и почему мы здесь, но мы знаем, что все это должно иметь какой-то смысл. Тогда что может быть более естественным, чем взять эту невыразимую тайну и тут же её развеять, направив нашу героическую активность на другого человека, убеждаясь, что этих действий достаточно, чтобы заслужить вечность. Если что-то неправильно, мы понимаем это по поведению объекта, и поэтому можем мгновенно исправить. Ранк резюмирует этот жизненно важный вопрос в особенно насыщенном абзаце:
Здесь мы сталкиваемся с извечной проблемой добра и зла, изначального права на бессмертие, заключающегося в эмоциональной ценности быть любимым или не любимым другим человеком. В этой плоскости… личность создается и обретает форму в соответствии с жизненной необходимостью угодить другому человеку, которого мы делаем нашим «Богом», и не навлечь на себя его недовольство. Все искривления… самости, с ее искусственным стремлением к совершенству и неизбежными «рецидивами» плохого являются результатом этих попыток очеловечить духовную потребность в добре61.
Как мы увидим в следующих главах, можно питать и расширять свою идентичность за счет всевозможных «богов» как на небесах, так и в аду. То, как человек реализует свои естественные стремления к саморазвитию и собственной важности, определяет качество его жизни. Героизм переноса дает человеку именно то, что ему нужно: определенную степень четко отмерянной индивидуальности, точку отсчета для его практики добродетели, и все это на определенном уровне безопасности и контроля.
Если бы героизм переноса был безопасным, мы могли бы счесть его унизительным. Героизм по определению является вызовом безопасности. Но суть в том, что все наши стремления к совершенству, ухищрения и приемы, чтобы угодить друг другу, не обязательно являются трусливыми или неестественными. Что делает героизм переноса унизительным, так это то, что процесс является бессознательным и рефлексивным, а не полностью контролируемым. Непосредственно к этой проблеме и обращается психоаналитическая терапия. Кроме того, другие люди – это естественные спутники каждого человека. Он вынужден действовать по благо своих сородичей, поскольку они формируют его самое непреодолимое и непосредственное окружение; не в физическом или эволюционном смысле сообщества подобных существ, а скорее в духовном смысле. Люди – единственные, кто опосредуют смысл, то есть они дают единственное человеческое значение, которое мы можем знать. Юнг написал несколько особенно ярких и проницательных страниц о явлении переноса, и увидел, что это побуждение настолько сильное и естественное, что он даже назвал его «инстинктом» – «либидо родства». Этот инстинкт, как он говорит, не может быть удовлетворен каким-либо абстрактным способом:
Нужна связь с человеком. Это ядро всего феномена переноса, и его наличие невозможно оспорить, потому что отношение к себе – это в то же время отношение к ближнему…62
Столетием ранее Герман Мелвилл вложил ту же мысль в уста Ахава:
Ближе! Встань рядом со мной, Старбек; позволь мне заглянуть в человеческие глаза; это лучше, чем смотреть в море или небо; лучше, чем смотреть на Бога. Клянусь зеленеющей землей, клянусь пылающим очагом! Вот он, волшебный кристалл, друг. Я вижу свою жену и ребенка в твоем взоре63.
Смысл этой потребности в других людях, чтобы утвердить себя, прекрасно видел теолог Мартин Бубер. Он назвал это «воображением реальности»: видеть в другом человеке самопревзойденный жизненный процесс, который дает личности бо́льшую подпитку, чем та, в которой эта личность нуждается64. Рассуждая в терминах нашей предыдущей дискуссии, мы могли бы сказать, что объект переноса содержит собственную естественную необычность, собственное чудо, которое заражает нас определенностью нашей собственной жизни, стоит нам поддаться. Как это ни парадоксально, но уступка «истине другого», пусть даже только в своем физическом естестве, дает нам чувство героического самоутверждения. Не удивительно, что Юнг мог сказать, что это «невозможно оспорить».
Кроме того, не удивительно, что перенос представляет собой универсальную страсть. Это естественная попытка исцелиться и стать цельным, проходя через героическое саморазвитие в «другом». Перенос представляет реальность бо́льшую, чем необходимо, именно поэтому Фрейд и Ференци могли сказать, что перенос – это психотерапия, «самостоятельные попытки со стороны пациента вылечить себя»65. Люди создают реальность, в которой они нуждаются, чтобы открыть больше в самих себе. Возможно, последствия этих замечаний не сразу очевидны, но они необъятны для теории переноса. Если перенос представляет собой естественное героическое стремление «за пределы» в поисках самоутверждения, и если это самоутверждение необходимо людям для существования, тогда разрушается психоаналитическое представление о переносе лишь как о нереальной проекции66. Проекция необходима и желательна для самореализации. В противном случае человек оказывается подавлен одиночеством и разлукой, а его усилия – сведены на нет бременем собственной жизни. Как мудро заметил Ранк, проецирование необходимо для снятия отягощения личности; человек не может жить замкнутым в себе и для себя. Он должен проецировать смысл своей жизни вовне, причину своих поступков и даже вину за них. Мы не создали себя, но застряли наедине с самими собой. По сути, мы говорим, что перенос – это искажение реальности. Но теперь мы видим, что это искажение имеет два измерения: искажение из-за страха перед жизнью и смертью и искажение из-за героической попытки обеспечить саморазвитие и тесную связь внутреннего «я» с окружающей природой. Другими словами, перенос отражает всё состояние человека и поднимает самый большой философский вопрос об этом состоянии. Насколько большой кусок «реальности» может человек откусить, не искажая его? Если Ранк, Камю и Бубер правы, то человек не может оставаться в одиночестве, но должен обратиться за поддержкой. Если перенос – это естественная функция героизма, необходимая проекция, чтобы выдержать жизнь, смерть и самого себя, то вопрос звучит следующим образом: что такое творческая проекция? Что такое иллюзия, улучшающая жизнь? Эти вопросы выводят нас за рамки данной главы, но мы затронем их в заключительном разделе.
Глава 8
Отто Ранк и заключительная часть психоанализа по Кьеркегору
Видимо, человеку трудно осознать тот факт, что существует разделение между его духовными и чисто человеческими потребностями, и что удовлетворение
