– Может, загулял где-то? – предположила Жанна. – Годы-то еще молодые.
Действительно, Павлу было лет тридцать пять. Он был разведен и во второй брак вступать не торопился, имея большое количество поклонниц и любовниц, с кем он время от времени встречался.
– Наверное, завалился в какую-нибудь тепленькую кроватку, – с иронией сказала Жанна и вопросительно посмотрела на меня. Я немного растерялся, не понимая ее взгляда. Что это, намек – приглашение в теплую кроватку? Или так, просто подкол, – мол, все вы только по одному делу специалисты.
Но Жанна, поняв мое замешательство, продолжила:
– Ну что, пора спать? Может, этот Казанова утром появится? Ну как, ты ко мне или мне к тебе прийти?
Я пожал плечами.
– Давай для разнообразия поменяем декорации. Давай я к тебе приду, – улыбнулась Жанна. Я кивнул головой.
Всю ночь мы занимались любовью. Я не упрекал ее, что в нашей любовной связи был перерыв. В конце концов я знал, что все любовные дела зависят от настроения женщины. Наверное, она была не в том настроении. Действительно, в последнее время она много переживала.
Утром, проснувшись и легко позавтракав, я стал собираться в тюрьму. Вопросительно взглянул на Жанну.
– Нет, сегодня не поеду, – сказала она. – Я устала, хочу побыть в пансионате, немного расслабиться. Схожу в бассейн, в сауну, отдохну, погуляю по дорожкам.
– Вот, везет же некоторым! А я в тюрьму езжу, – улыбнулся я.
– Работа у вас такая, – сказала Жанна.
Я кивнул головой.
Неожиданно раздался звонок мобильного телефона.
– Твой? – сказали мы с Жанной одновременно.
Звонил мой.
– Слушаю, – сказал я.
– Как дела? – услышал я в трубке голос Павла.
– Работаю по намеченной программе, в тюрьму собираюсь. Ты-то где пропал? Завис у девчонки?
– Да, типа этого.
– Ты когда появишься?
– Тут дело срочное возникло. Нужно встретиться, поговорить.
Павел говорил какими-то отрывочными фразами, голос его как будто доносился издалека.
– Ты откуда звонишь? Тебя очень плохо слышно. Из машины, что ли?
– Из машины, прием плохой. – Опять наступила тишина. Создавалось такое впечатление, что телефон работал, только когда он говорил, а когда не говорил – отключался.
– Хорошо, где мы с тобой встретимся? Подъезжай сюда, ты тут давно не был. Тут уже и горничные спрашивали, – пытался я подколоть Павла.
– Нет, приехать не могу, – ответил он. – Но дело действительно очень срочное. Подъезжай ты.
– Но куда я подъеду?
– Ты знаешь бар напротив Госдумы? «Парадиз» называется.
– Да, знаю.
– Давай в три часа. Успеешь?
Я посмотрел на часы.
– Думаю, успею.
– Ну, значит, в три часа, в баре, договорились?
– Да, договорились.
Павел даже не сказал своего традиционного «пока». Странный звонок! Почему встреча назначена именно в этом месте? Почему он не может приехать к нам? Павлу очень нравилось в пансионате, и он всегда старался поскорее вернуться сюда. А сегодня – все наоборот.
Жанна взглянула на меня вопросительно.
– Павел приехать не может, говорит – срочное дело, предлагает встретиться в баре.
– Что-то мне не нравится этот звонок, – помолчав, сказала Жанна. – Женская интуиция подсказывает – что-то не так.
– Да что ты! Звонит же человек, нормально разговаривает. Да и потом, кому он нужен?
– Не знаю. В последнее время он часто бывает в банке. Может быть, что-то там произошло?
– Ну да, конечно, – крупный революционный переворот, смена власти, – усмехнулся я. – Что тебя может удивлять в этом звонке?
– Что в нем необычного? Да то, что он каждый день звонил мне и докладывал обстановку по банку. А последние несколько дней не звонил.
– Ну правильно, может быть, завис где-то, у девчонки какой-нибудь. Ты же сама это говорила. Ему разве до банка?
– Может, ты и прав, – улыбнулась Жанна. – Может, мне все мерещится?
– Конечно, мерещится! Давай будем попроще. Если пугаться собственной тени, то лучше… – я помолчал, не зная, что сказать, чтобы успокоить Жанну.
Через несколько минут я сел в машину и направился в сторону Коломны. Все время думал о словах следователя, что Валентину находиться в следственном изоляторе этого города стало небезопасно, что над ним может нависнуть какая-то угроза.
Подъехав к изолятору и заполнив все необходимые документы, я прошел в кабинет. Вскоре появился Валентин. Бог ты мой! Я был ошарашен. Лицо его было в ссадинах, синяках, под глазом кровоподтек. Глаз был почти полностью закрыт. Нетрудно было догадаться, что Валентин подвергся серьезному избиению.
– Что случилось? – спросил я.
– С кровати упал, – ответил Валентин. – Не повезло, – и он оглянулся на конвоира, который еще не вышел из кабинета, улыбнувшись с иронией. Как только конвоир ушел, Валентин сразу же схватил меня за руку. – Представляешь, – сказал он, – меня вчера в камере избили. Но я им, гадам, тоже дал!
– Погоди, рассказывай все по порядку. Что случилось?
– Понимаешь, вроде формально бытовая причина. Кто-то на кого-то не так посмотрел, я что-то не так сказал, зэки, как они говорят, все на взводе. Вот и отдубасили меня всей камерой. Били ногами, с кровати ночью сбросили.
– А какая была причина на самом деле?
– Да никакой.
– Вспомни хорошенько, может быть, ты что-то все же сказал опрометчиво? Может быть, ты не знаешь тюремных законов?
– Нет, – сказал Валентин, – я тюремные законы знаю не хуже тебя.
– Откуда? – улыбнулся я.
– Была возможность изучить. Все я делал правильно, никаких нарушений, проколов, подстав – все шло нормально…
И тут я вспомнил предостережение следователя и встречу с братвой. Я коротко рассказал Валентину обо всех событиях, которые произошли за последнее время.
– А братва Кузи после встречи с тобой осталась у тюряги или поехала по своим делам? – спросил Валентин.
– Я на это не обратил внимания. По-моему, они остались.
– Все ясно. Наверное, деньги кому-то забашляли, вот и выполнили со мной профилактику.
– Хорошо, – сказал я. – Когда происходило твое избиение, тебе никто ничего не говорил, никаких угроз, никаких пожеланий не было?
– Нет, ничего не говорили. Просто молча били, и все.
– Ну хорошо, а администрация?
– А что администрация? Утром на поверке меня спросили, почему у меня такой внешний вид. Мне что, нужно было сказать, что меня соседи по камере избили? Считай, тогда я смертный приговор себе подписал бы. Ну, сказал, что с кровати упал. Но они, конечно, все сами знают. У них игра такая, делают вид, как будто ни при чем, и никто ни в какие дела не вмешивается.
– Да, дела, – сказал я. – Видишь, не случайно следователь меня предупреждал. Вообще создается такое впечатление, что следователь заодно с братвой.
– Но его же отстранили! – сказал Валентин.
– Да, отстранили. И сейчас назначили нового. Твое дело взяла областная прокуратура.
– Вот и прекрасно! Теперь надо бы добиться, чтобы меня в другой изолятор направили.
– В какой другой? В московский тебе не полагается – ты за областью числишься. Ногинск?
– В Ногинск я не пойду, говорят, что там еще хуже. Слушай, у тебя есть какие-то связи в ГУИНе? Поговори, чтобы меня все же в Москву перевели.
– В Москву? Попробую, хотя это маловероятно.
– Как у Паши дела? – спросил Валентин.
Я рассказал о пропаже Паши и о его сегодняшнем звонке.
– Да ну, – улыбнулся Валентин, – разве это пропажа? Паша – настоящий кот, небось по своим кошечкам ходит. Это не пропажа. А что касается его встречи с тобой – не хочет он ехать в пансионат, может, считает, что далеко, не хочет далеко от кровати отъезжать. Хочет какую-то информацию тебе скинуть, а потом опять к кошечке завалиться поскорее! В общем, если что-то интересное будет, то сразу приезжай ко мне.
– Конечно, приеду.
– А что там Жанна делает? Как она?
– Да нормально.
– Тоскует, грустит?
– Да.
Валентин взглянул в сторону окна. Мне стало немного не по себе. Конечно, он не может ни о чем догадываться. Но самому мне неприятно. Как-то не по-людски получается – человек закрыт в тюрьме, а я пользуюсь его женой. Хотя, конечно, она сама предложила. Но я мог и отказаться.
– А что Машуня? Ты так и не выходил с ней на связь?
– Не выходил.
– Позвони ей еще раз, разыщи, поговори. Как у нее жизнь, узнай. Она еще молодая…
– А сколько ей лет?
– У нас с ней разница двадцать один год.
– Где ты ее откопал?
– Это долгая история, – Валентин улыбнулся. Я почувствовал, что у него складывались какие-то романтические отношения с этой девушкой. – Я сейчас попробую написать что-нибудь. Единственное – если она будет набиваться на свидание, то ты скажи, что свидания не полагаются. Сам понимаешь, как мне ей показаться в таком виде? Да и Жанне про избиение ничего не говори. Как-нибудь сам выкручусь. Есть у меня кое-какие старые завязки. Да, и вот еще что, – Валентин снова взглянул на решетку окна. – Надо как-то выбираться из этой тюрьмы.
