На следующий день нас разбудили мощные рулады, доносящиеся из громадных динамиков на сцене. Хорошо еще, что сцена была повернута в другую сторону. Чей-то хрипловатый басок объявил, что, мол, братья и сестры, через полчаса состоится открытие шоу, и поэтому всем лучше собрать свои тела, собраться самим и, сев на мотоциклы, подъехать к сцене. Нам пришлось в срочном порядке вытряхиваться из спальников, умываться и пить остатки холодного чаю. Ровно в двенадцать все выстроились неровными рядами возле сцены. На сцену взошел упитанный высокий мужчина в полном расцвете сил — он был, конечно же, в бандане и кожаных штанах, лицо его заросло черной бородой до самых темных очков. Он представился Полковником из Нижнего Новгорода и «задвинул» торжественную речь. Услышав его кличку, мы хмыкнули и переглянулись, решив, что в каждом городе, видимо, есть свой Полковник.
Потом состоялась перекличка городов, — мы только удивлялись, как много здесь народу, а Алексей нажал на кнопку сигнала, когда Полковник громко объявил: «Ангарск!»
Сигнал Щенка прозвучал как-то слабенько и одиноко, и мы дополнили его воплями.
А потом был парад по улицам города. Мы с Алексеем заранее договорились, что мотоцикл поведу я, а он, чтобы не мешать мне, поедет вместе с Виктором. Я была очень благодарна ему за это. Когда все вдруг рванули куда-то в сторону ворот, я решила, что сперва будет построение, а уж потом, все по сигналу поедут в город, и поэтому пропустила момент, когда колонна без всяких сигналов рванула вперед.
Пока я разворачивалась, пока пропускала кого-то слева и справа, я снова оказалась в самом хвосте. Ни Алексея, ни Виктора я уже не видела. Замешкавшись, я и не заметила, как оказалась самой последней. За мной была только машина сопровождения ГИБДД, которая мигала стробоскопами и периодически взвывала, словно голодная гиена. И тут я разозлилась. Да что они, эти мальчишки, о себе возомнили? Я врубила третью и открутила ручку газа. Я быстро и без проблем обошла одного, второго, третьего, десятого… Колонна неслась по городу, сигналя и рыча, нас было много, и это было замечательно! Меня вдруг охватила волна возбуждения. Такое приходит только тогда, когда ты понимаешь, что ты не один, что есть люди, которые разделяют с тобой это невольное сумасшествие, что рядом есть плечо товарища, который не оставит тебя в трудную минуту, что есть на свете ребята, которые называют тебя просто и коротко: сестра! Я летела вместе со всеми, разворачивалась, сигналила и кричала что-то хорошее этому городу, этой дороге, этим тополям и даже этому дождю, который вдруг хлынул сверху и охладил мне лицо и плечи, и грудь…
Казалось бы, это возбуждение, это волшебное электричество, которым были заряжены в эту секунду мы все, должно было как-то разбудить город, и жители должны были высыпать на улицы, что-то крича и приветствуя нас, своих гостей…
Но на улицах было по-прежнему тихо и безлюдно, гаишники — суровы и неулыбчивы.
Лица одиноких прохожих выражали какое-то застывшее недоумение, нас провожали озадаченными взглядами, словно нас здесь и не ждали, словно нам и не рады. Мы возвращались назад, немного притихшие, немного промокшие, но все равно, обрадованные неизвестно чем. За последним из мотоциклистов с грохотом захлопнулись железные ворота, чтобы до конца шоу уже не выпустить в город ни одного байкера. Я остановила мотоцикл у палатки и посмотрела назад. М-да, мы все же были в зоне. В зоне, где царила полная свобода. На бэйджике крупного немолодого мужчина было написано: «Начальник лагеря». Что ж, зона, так зона.
Любимый город, по всей видимости, мог спать спокойно…
— Люблю я ездить колонной! — восхищенно воскликнул Виктор. — Это просто… Зер гут! — он не нашел в родном языке нужных слов и перешел на немецкий.
— Ага, дастиш фантастиш, — усмехнулся Алексей, что следовало понимать, как «даст ист фантастиш»
— Яволь! Яволь! — Виктор был вполне счастлив.
А потом, собственно говоря, и началось шоу: соревнования, танцы, конкурсы и музыка. Я то и дело теряла из виду Алексея, искала его, бегала смотреть на конкурсантов, покупала пиво, фотографировала все, что попадалось мне на глаза, давала интервью местному телевидению, Алексей в свою очередь, участвовал в соревнованиях, снова бегал от мотоцикла к мотоциклу, с кем-то разговаривал, обменивался адресами. Он с сочувствием смотрел на колясочников, никто из них так и не сумел толком поездить с задранной коляской, местных, которые могли бы утереть всем гостям нос, на соревнования не пускали. Алексей фыркал, глядя на юнцов-неудачников, и думал о том, что он бы точно не посрамил родное Прибайкалье.
Потом он носился как угорелый, покупал себе фирменную футболку завода с надписью «Хватит притворяться травоядным!» и с серым волком на мотоцикле, какие-то хромированные прибамбасины на крылья, и еще кучу всякой блестящей чепухи.
Какой-то юнец все время проходил мимо нас, когда мы сидели у костра, но потом вдруг осмелился и подошел.
— У вас ненароком нет сухариков для клапана? — стесняясь, спросил он. — Я разбирал клапана, уронил в траву, и все — как в воду канули. У кого не спрошу — ни у кого нет.
— Нет, — сказала я, но, когда он понуро отошел, вопросительно посмотрела на Алексея.
Сухарики у нас были. Аккуратно завернутые в газетку, уложенные в коробочку из-под фотокассеты, они съездили с нами до Новосибирска, побывали на Ильчире и приехали теперь сюда. Может быть, настала пора расстаться с ними? В конце концов, до Тюмени не так уж и далеко… Алексей кивнул и позвал парня назад.
— Вот, возьми… Нет, денег не надо.
Тот обрадовано схватил коробочку. Он смотрел на нас, как на спасителей.
— Ты даже не представляешь, как я рад! — ошалело говорил он. — Спасибо! Ну, спасибо! — и он убежал, чтобы вскоре снова появиться. Он принес пиво в знак благодарности.
— Не волнуйтесь, теперь вас точно клапана не подведут, — сказал Виктор. — Так всегда бывает — если отдал запчасть другому, то у тебя ничего не сломается.
А потом были конкурсы «Крутой передел», где жюри оценивало самые красивые мотоциклы, и на который отважная Гайка выставила своего «крокодила», конкурсы кто быстрее выпьет бутылку пива, у кого самый большой живот и самая крутая татуировка, и еще было много, много, много всего. А потом я устала и пошла к костру…
У костра сидел Виктор, он был не один, рядом с ним сидел какой-то светловолосый, не старый, но успевший огрузнеть мужчина с откормленным лицом чиновника.
— Алина, это Юрий Александрович, редактор журнала «Мотор», я тут показывал ему твои публикации, которые ты мне вчера дала, вот, он хотел с тобой поговорить…
Мужчина обернулся ко мне и расплылся в сладкой улыбке.
— Здравствуйте, Алина! Это ваш мотоцикл? Пишите вы неплохо, я тут Виктора послушал, знаю, что вы ездите вдвоем с мужем, быть может, напишите нам про свои поездки? Я очень, очень заинтересован…
Эту заинтересованность выражало все его тело, он потянулся ко мне, галантно взял за руку, зачем-то посмотрел на ладонь, а потом несколько раз погладил тыльную часть руки.
Я обалдела от такой наглости, но нахамить не успела. Положение спас Алексей, он, словно бесплотный дух, возник за спиной главного редактора и безмолвно, но с возмущением воззрился на него пламенеющим взором. Редактор стушевался и отпустил мою руку.
— Я сейчас пришлю фотографа, — сказал он мне и посмотрел на Щенка. — Ну, особых переделок тут, конечно, нет, но все равно, пусть вас сфотографируют… Вот моя визитка, свяжетесь со мной, — он вручил мне визитку, тяжеловато поднялся и ушел.
— Это что за мухомор? — агрессивно спросил Алексей.
— Редактор… — промямлила я, — редактор твоего любимого «Мотора»…
— Правда? — вдруг воодушевленно спросил Алексей.
Я отвела глаза. Видно, не одна я дура…
Скоро, впрочем, в самом деле, появился молодой человек, нагруженный фотоаппаратурой, и сфотографировал меня с бутылкой пива у мотоцикла. Нашел, с чем фотографировать женщину!
А потом мы забыли об этом происшествии и побежали смотреть программу дальше, потому что после всех конкурсов должно было начаться шоу каскадеров. А это было гораздо интереснее скучных постаревших мужиков, пусть они даже и были главными редакторами.
Нас немало позабавило, что местных жителей пускали сюда исключительно по билетам, которые стоили то ли сотню, то ли полторы. Если учесть, что средняя зарплата на заводе была восемьсот-девятьсот рублей, то для большинства горожан это были бешеные деньги! Тем не менее, поляна была забита до отказа. Мне понравилась сама организация праздника: заводчане позаботились и о безопасности байкеров, и о безопасности зрителей, — от мотоциклистов зрителей отделяла полоса безопасности и даже шесты, на которых висело ограждение, были высокими, такими, чтобы упавший мотоциклист не мог «наколоться» на них, как бабочка на иголку. Короткие паузы заполнялись танцами девушек-финалисток местного конкурса красоты или просто остроумными шутками Полковника. Не знаю, был ли он байкером, потому что я видела, как он катался на заводском «Волке» — он не производил впечатление бывалого мотоциклиста и тормозил враскоряку, еле удерживая тяжелый оппозит ногами, но он был умелым конферансье. Когда нам надоело шоу, мы сорвались купаться в реке — народу в теплой воде было немного, и мы с Алексеем вдосталь наплавались и нанырялись. А когда вернулись к сцене, то обнаружили, что каскадеры уже закончили, а на сцене появилась группа «Чайф», со своим бессменным солистом Шахриным…
