Майлс кивает в знак признательности за этот ответ — милый, рассеянный щенок, каким он был всегда.
— Лайнмены — это просто работа, — говорит Сэм, опершись локтями о стол. — Я спрашиваю о твоих личных приключениях. Твоей духовной пище.
Уставившись в стол, Стерлинг морщит лоб и пытается придумать ответ.
— Боюсь, мне ничего не приходит в голову.
Лицо Сэма искажается в замешательстве.
— Ничего? Ты ведь с Восточного побережья, да? Когда-нибудь занимался глубоководной рыбалкой или водными видами спорта? Ну, знаешь... самым примитивным.
Стерлинг качает головой, явно не понимая, к чему Сэм клонит.
— Хм, — парирует Сэм, почесывая подбородок. — А как насчет банджи-джампинга или рафтинга?
— Нет, мужик. Я такого не делал.
— Скалолазание?
Стерлинг снова качает головой.
— Пейнтбол? Ты наверняка играл в пейнтбол. Черт возьми, даже двенадцатилетние пацаны играют в пейнтбол!
Глаза Стерлинга загораются.
— Мы с приятелями ходили на лазерные бои в крытом помещении в моем родном городе. Довольно мощно.
Уголки губ Сэма опускаются, когда он пытается подавить свое веселье.
— Звучит круто.
Стерлинг ерзает на стуле, явно догадываясь, что Сэм над ним подшучивает. Он прищуривается.
— А ты? — спрашивает он.
— Как я развлекаюсь? — с широко раскрытыми невинными глазами спрашивает Сэм, тыкая себя в грудь. — Ну, в Боулдере бесконечное множество приключений даже зимой. Я катаюсь на сноуборде. Взбираюсь на замерзшие водопады. Черт возьми, сейчас есть даже такие покрытые льдом зернохранилища, на которые можно взобраться, и это довольно захватывающе. Но моя истинная любовь — подледная рыбалка. Я рыбачу при каждом удобном случае.
Стерлинг хмурит брови, и я бросаю взгляд на Сэма, который перечислил буквально почти все, чем я занималась последние несколько недель, и отправляла фотоотчет Стерлингу. Если бы Сэм сидел ближе ко мне, я бы пнула его под столом в голень.
— Итак, Кейт, над какой книгой ты сейчас работаешь? — спрашиваю голосом как у робота, пытаясь сменить тему.
— Итак, Стерлинг, что тебе больше всего нравится в нашей Мэгги? — спрашивает Сэм, игнорируя меня.
На этот раз Майлс резко поворачивается к Сэму, явно озадаченный агрессивными манерами собеседника.
— Сэм, что происходит?
— Ничего! — отвечает Сэм и тяжело вздыхает. — Видимо, я испытываю к Мэгги большую братскую привязанность. Хочу убедиться, что этот парень достаточно для нее хорош.
Майлс выпрямляется, его взгляд устремлен на лучшего друга, но вместо того, чтобы бросить вызов Сэму, он поворачивается к Стерлингу, ожидая его ответа.
Стерлинг наклоняется вперед, упираясь локтями в стол, и вглядывается в черты моего лица.
— Ну, она красивая. Сочетание голубых глаз с темными волосами так уникально, понимаешь?
Сэм пристально смотрит на меня, и его правый глаз раздраженно дергается.
— Это ты любишь в ней больше всего? — спрашивает он.
Потянувшись, я собственнически хватаю Стерлинга за руку.
— Еще у нас много общего.
Брови Сэма приподнимаются.
— Ну-ка, расскажи.
Я медленно сглатываю и бросаю взгляд на брата. Майлс начинает осознавать, что Сэм в процессе какого-то соревнования, где он меряется членами с моим парнем. Или, я бы сказала, с бывшим парнем.
— Мы оба любим кино и вечеринки. — Заставляю себя улыбнуться, и Стерлинг без особого энтузиазма отвечает мне тем же. — В юности у нас были очень похожие интересы. Стерлинг был футболистом. Я — чирлидершей.
— Как мило, — говорит Сэм, подпирая подбородок рукой, будто в восторге от этого жалкого ответа, который я бормочу как идиотка.
— Мы любим пиццу, — добавляю слабым голосом. Стерлинг рядом со мной ощетинивается, поэтому я быстро выпаливаю: — И когда мы встретились, это была любовь с первого взгляда, так что остальное уже история.
Сэм откидывается на стуле и закидывает лодыжку одной ноги на колено другой.
— Как мило. Вы две таких милых парочки. Вы заставляете меня задуматься о попытке моногамных отношений.
— Брат, это потрясающе! — восклицает Майлс, его настроение улучшается, будто теперь он понимает, почему Сэм ведет себя как маньяк. — Ты учинил этот допрос из-за того, что влюбился в ту красотку с подледной рыбалки, о которой ты мне рассказывал?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Сэм не отвечает Майлсу. Вместо этого он бросает на меня взгляд, такой напряженный, такой красноречивый, такой ошеломляющий, что я не могу дышать.
Я встаю, и мой стул громко скрипит по полу.
— Ребята, вы меня извините? Мне нужно в туалет. Слишком много «маргариты», — заявляю я, обмахивая лицо.
Я направляюсь по длинному коридору в задней части ресторана, который ведет к туалетам и черному выходу. Испытывая приступ клаустрофобии, миную дамскую комнату и толкаю заднюю дверь, оказываясь в переулке рядом с двумя мусорными контейнерами и вентиляционными отверстиями, выпускающими пар бог знает чего. Впускаю в легкие холодный ночной воздух и в ребяческой попытке хоть немного унять охватившую меня тревогу начинаю пинать утрамбованный снег.
Что вообще сегодня происходит? Почему Стерлинг здесь? Почему Сэм здесь? Почему брат такой милый идиот, и почему он до сих пор не понял, что я законченная лгунья? Почему Кейт не помогает мне выпутаться из этой чертовой передряги? Что это за чувство в груди? Вот почему я не читаю романы с любовными треугольниками!
Прислоняюсь к каменной стене и вижу движущуюся ко мне по переулку фигуру. Подумав, что это может оказаться убийца, поворачиваюсь, чтобы вернуться внутрь, но тут меня по имени окликает Сэм.
— Мэгги!
Я хмурюсь.
— Сэм? Почему ты идешь через переулок?
— Я вышел через парадную дверь, чтобы никто не подумал, что я отправился за тобой в туалет.
— Ты и туалеты, — бормочу я, качая головой.
Сэм наконец добирается до меня, из его рта вырывается холодный воздух, тусклый синий свет от единственной лампы в переулке, освещает нас, как прожектор.
— Какого хрена ты делаешь? Здесь чертовски холодно.
Подношу ладони ко рту и вдуваю в них горячий воздух.
— Мне нужно было подышать свежим воздухом. Там я задыхалась.
Он издает надменный смешок.
— Понимаю, почему. Какого хрена ты делаешь здесь с этим парнем?
Скрещиваю руки на груди, защищаясь.
— Он приехал.
— И ты вот так просто примешь его обратно? — огрызается он обвиняющим тоном, широко раскрыв глаза. — Он гребаный идиот!
— Ты говорил с ним пять минут! — парирую, защищая не только себя, но и Стерлинга.
— Пяти минут хватило, — он скрежещет зубами и засовывает руки в карманы, его широкие плечи поднимаются к ушам, когда он пытается не отморозить себе зад.
— Сэм, а что здесь делаешь ты? — спрашиваю, плотнее запахивая блейзер. — Вчера ты ясно дал понять, что покончил с этим фарсом.
— Так и есть.
— Тогда зачем ты здесь? — мой голос эхом разносится по переулку, эмоции начинают всплывать на поверхность.
— Я, блядь, здесь, чтобы спасти тебя от самой себя, — огрызается он, сердито выпячивая челюсть.
— Почему ты считаешь, что меня нужно спасать?
— Потому что ты ведешь себя как совершенно другой человек, Мэгги. Ты сама не своя. Становишься той версией, которую, как ты думаешь, он хочет, и это глупо. Не меняйся ради парня. Ты не такая.
— Сэм, как хорошо ты вообще меня знаешь? — Я уже сама себя больше не знаю, так откуда, черт возьми, знать ему?
— Я уж точно знаю тебя лучше, чем этот придурок! — рычит он низким голосом.
— Неважно, — огрызаюсь, недоверчиво качая головой.
Кажется, при этом слове что-то вспыхивает в Сэме, он приближается ко мне, весь вибрируя от чего-то мощного. Чего-то ошеломляющего и, возможно, даже немного пугающего.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Он скрещивает руки на груди.
— Ты любишь шардоне, ненавидишь пиво и не умеешь шутить о рыбалке.
— Что ты делаешь? — спрашиваю я, но он не останавливается для ответа.
— Ты испытываешь болезненное наслаждение, когда будишь людей. Полагаю, ты стала очаровывать Марва в магазине наживки, потому что тебе было неприятно сознавать, что он подумал о тебе при первой встрече. Ты настолько упряма, что, как бы ужасно у тебя что-то не получалось, ты никогда не сдашься. Когда ты расстраиваешься, тебе становится жарко. Ты чертовски ненавидишь холод, но очень любишь подледную рыбалку, потому что там есть обогреватель, и я почти уверен, ты наслаждаешься, воображая море возможностей для рыбы, которую ловишь и выпускаешь.
