— Мэгги, — рычит Стерлинг, хватая меня за руку и поворачивая к себе. — А как же мы?
Я качаю головой, внутри меня клокочет смех, потому что, просто глядя на Стерлинга, каким он предстает сейчас, я не могу поверить, что когда-то действительно его любила.
— Мы? Ты бросил меня, Стерлинг. Нет никаких «мы». Наверное, и не было. Я полагала, что знаю, что такое любовь, но я ошибалась... так сильно ошибалась во многом.
Я поворачиваюсь, чтобы уйти вместе с Кейт, и слышу, как Стерлинг позади меня кричит:
— Так ты просто оставляешь меня в приемном покое в Боулдере? Куда, черт возьми, я должен идти?
— Я пришлю тебе номер чудесной гостиницы, — бросаю через плечо. — Передавай от меня привет Клэр!
Как только мы пролетаем через двери отделения неотложной помощи, нам приходится отпрыгнуть в сторону, чтобы нас не сбила каталка. Я смотрю на пациентку, и девушка кажется мне странно знакомой.
— Линси? — Кейт широко раскрывает глаза. — Линси! Срань господня!
— О боже, Кейт. Слава богу! — восклицает она, и по ее лицу текут слезы.
— Ты в порядке?
— В порядке, — жалобно говорит она.
— Что случилось?
Она всхлипывает, сжимая свою руку.
— Я была на свидании и порезалась ножом для стейка.
— Ой.
— И у меня аллергическая реакция.
Наши с Кейт взгляды падают на пятна, покрывающие грудь Линси в вырезе очень милого платья для первого свидания.
— И я подвернула лодыжку, когда пыталась убежать в туалет, возможно, у меня перелом.
Кейт недоверчиво качает головой.
— Срань господня, Линси.
— Знаю. А потом мой кавалер из Тиндера взял и кинул меня.
Фельдшер печально смотрит на Кейт.
— Да, мы даже сказали, что он может поехать с ней в машине скорой помощи, а он ушел.
Линси снова всхлипывает.
— Я даже слышала, как он жалуется на то, что ему пришлось платить по счету.
— Ну и ублюдок.
Фельдшер соглашается.
Кейт опускает глаза и хватает подругу за здоровую руку.
— Так, я здесь. Я останусь с тобой.
Глаза Линси наполняются слезами благодарности, а Кейт поворачивается ко мне.
— Твоя машина здесь, верно, Мэг? Ты нормально доберешься до дома?
— Все будет в порядке, — подтверждаю я и киваю фельдшеру, чтобы он мог ехать дальше. — Поправляйся скорее, Линси!
Когда они направляются в больницу, я слышу, как Кейт говорит:
— О боже, мы сейчас попросим Доктора Члена!
Сейчас в голове у Кейт, вероятно, возникнет масса книжных идей с участием горячих докторов и неуклюжих девушек, и, надеюсь, она сможет забыть сюжет о лучшем друге моего брата.
Спасибо господу за маленькие одолжения.
ГЛАВА 21.
Рыбалка — это рывок на одном конце лески и ожидание рывка на другом
Сэм
— Не могу поверить, что ты трахнул мою сестру! — ревет Майлс, врываясь в мою парадную дверь.
Я знал, что это произойдет, когда увидел, как подъехал его грузовик, и теперь должен встретиться с этим лицом к лицу. Тяжело выдохнув, кладу пакет со льдом в раковину и выхожу в прихожую.
— Я собирался все тебе рассказать, — говорю, поднимая руки вверх, словно человек, приближающийся к медведю.
— Ох, божечки, именно такие истории я люблю послушать, — огрызается Майлс. — Где мой лучший друг и моя чертова сестра предают меня.
От его драматизма закатываю глаза.
— Мы тебя не предавали.
Он качает головой, явно не заинтересованный в том, что я собираюсь сказать.
— Не могу поверить, что ты рискуешь нашей дружбой ради быстрого секса! Почему именно она?
— В то время я не знал, что она твоя сестра. Мы понятия не имели, кто мы. Она была просто девушкой, с которой я столкнулся у Марва!
Он бледнеет, когда на него снисходит понимание.
— Она та самая красотка с подледной рыбалки, о которой ты мне рассказывал?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я киваю головой.
— Та, у которой... — он неловко сглатывает и складывает перед собой руки чашечкой, — сиськи как водяные шарики?
Вздрогнув, снова киваю.
Его руки взлетают вверх, проводя по лицу, на котором отражается ужас.
— Как ты мог так поступить со мной, мужик? Как мог устраивать концерты на скрипучих кроватях с моей сестрой, как со всеми остальными своими завоеваниями?
— Она другая, чувак, — говорю, делая к нему осторожный шаг.
— Ты чертовски прав, она другая! — ревет Майлс, его голос дрожит от ярости. — Она моя сестра, но, по-видимому, для вас это ничего не значило, потому что вы, ребята, продолжали делать все это за моей чертовой спиной.
Я тяжело выдыхаю и бормочу:
— Ну, не думаю, что тебе понравилось бы, соблазни я ее у тебя перед носом.
Майлс краснеет, как свекла, такое чувство, что у него из ушей сейчас хлынет кровь. Встав со мной лоб в лоб, слышу, как он до хруста в костяшках стискивает кулаки, готовясь меня вырубить. И сейчас я бы не возражал. Беспамятство было бы лучше, чем то, что я чувствую.
Вместо этого он делает шаг назад, качает головой и смотрит на меня сверху вниз, будто я грязь на его ботинках.
— Похоже, теперь ты пытаешься быть похожим на своего отца. Он наебал свою семью, и теперь ты наебываешь мою.
Кровь ударяет мне в голову.
— Повтори?
— Каков отец, таков и сын, — скрежещет он, глядя на меня сверху вниз холодными и пустыми глазами.
Не раздумывая, я бросаюсь на Майлса, хватая под за колени. Он падает, как проклятое бревно, на деревянный пол прихожей, опрокидывая вешалку.
— Это удар ниже пояса, ублюдок.
Он борется, пытаясь освободиться от моей хватки вокруг его бедер, и рычит:
— Да? Как это может быть ниже того, что ты трахаешь мою сестру? — Стремительно развернувшись, он пытается применить полный нельсон (Прим. переводчика: нельсон — приём в спортивной борьбе и рестлинге. Осуществляется путём просовывания руки через подмышки противника и нажима кистью руки на шею и затылок), из которого я выворачиваюсь и, перелетев через него, ловлю его в сильный захват.
Зажав его шею, кричу:
— Потому что я не просто трахаю твою сестру. Я влюблен в нее, придурок.
Майлс замирает, больше не сопротивляясь моей хватке.
— Чушь собачья, — рычит он.
— Это правда, — цежу сквозь стиснутые зубы, все еще крепко его удерживая. — До сих пор я никогда в жизни не произносил этих слов.
Выдохнув, отпускаю Майлса, его ноги подгибаются и он падает на задницу, пристально разглядывая меня.
— Откуда ты знаешь?
Я медленно сглатываю, хрустнув шеей, когда от того места, где он меня сжимал, распространяется боль. Тяжело вздохнув, отвечаю:
— Когда ее нет рядом, я по ней скучаю. Читая ее сообщения, не могу перестать улыбаться. Как только со мной случается что-то интересное, она первая, кому я хочу об этом рассказать. Чувак, это гребаный единорог, испражняющийся радугой.
Все еще задыхаясь, он смотрит на меня.
— Единорог, испражняющийся радугой? — повторяет он.
Я мрачно киваю.
— Я бы этого не сказал, если бы это не было правдой. И не стал бы рисковать нашей дружбой, если бы не хотел с ней совместного будущего.
— Иисусе, мужик. Ты серьезно? Типа всерьез и надолго? — спрашивает Майлс, проводя рукой по волосам.
— Черт, да я бы женился на ней хоть завтра, если бы ты не был таким властным мудаком.
— Ты бы женился на моей сестре? — спрашивает Майлс, его голос становится странно высоким.
— Именно это я и сказал.
— Я буду твоим шафером?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Его глаза полны надежды и удивления, и я совершенно серьезно отвечаю:
— Да.
В мгновение ока Майлс встает, поднимает меня с пола и заключает в медвежьи объятия, сминая все органы. Он хлопает меня по спине так сильно, что я уверен, завтра у меня будут синяки размером с Майлса. Он шмыгает носом мне в плечо.
