— А почему бы и нет, если предыдущего короля за пределами Бордгира всё равно никто не знал в лицо? — улыбнулся Элестайл.
— Как видишь, я всё-таки знал.
— Да, к сожалению, данный факт нам не был известен. Зачем, кстати, ты встречался с ним?
— По сугубо личному делу. Ты так и не ответишь, что случилось с Дагратдером? Вампиры бессмертны, умереть от старости он явно не мог.
Элестайл усмехнулся:
— Хорошо, предлагаю откровенность за откровенность. Я рассказываю тебе о судьбе Дагратдера, а ты о своей встрече с ним. — В конце концов, насчёт судьбы его предшественника Кейталу так и так придётся просвещать – иначе сомнения дамангца уже не развеять.— Идёт?
— Мой рассказ разве что удовлетворит твоё любопытство.
— Кто сказал, что его у меня нет?
— Ладно, пожалуй, я соглашусь на твоё условие... Но с одной оговоркой – ты дашь мне слово, что всё сказанное останется между нами.
— Равно как и то, что ты услышишь от меня.
— Договорились, — решился наконец Кейтала.
— Ты спрашивал, какой смысл мне выдавать себя за предшественника? — начал Элестайл. — Мы просто не хотели выносить сор из избы. Диагноз, поставленный тобой Дагратдеру, отчасти верен, только опоздал ты с ним минимум на десять лет – именно столько Бордгиром уже правлю я. Дагратдера, в его последние годы, действительно стало заносить – и чем дальше, тем больше. Нет, он не отправлял вампиров на вольную охоту и не провоцировал войны с соседями ничем другим. Отрывался в пределах своего государства, постепенно наращивая тиранию. Мог отправить в тюрьму, подвергнуть публичному наказанию и даже казнить за малейшую провинность или же просто по причине своего плохого настроения. А следует отметить, что не в духе он пребывал практически постоянно. Не знаю, сколько бы короля-тирана терпели люди. Вампиры народ свободолюбивый, и долго терпеть самодура не стали. Поднялся мятеж. В итоге он был подавлен. Но это было уже после того, как мятежники расправились с Дагратдером. Повторяю, случилось это десять лет назад. Так что твоё предположение, будто я лишь прикидываюсь королём, скрывая от тебя нашего безумного монарха, неверно в корне.
— Понятно. Извини за недоверие. Однако о мятеже в Бордгире я даже краем уха не слышал.
— Естественно, не слышал. Как я уже сказал, огласке мы данный факт не предавали.
— Мда. Печально это, когда правитель перестаёт понимать своё предназначение и начинает путать данную ему власть со вседозволенностью. Но испытание властью выдерживают не все.
— Не думаю, что психика у него поехала от власти, — мрачно усмехнулся Элестайл. — В конце концов, он правил порядка ста сорока лет, а в тиранию впал лишь в последние годы.
— У тебя есть другая версия?
— Да. Дагратдер стал слишком увлекаться кровью. Нельзя пить её больше положенного. А он вовсе не знал меры, полагая, что чем больше пьёт, тем сильнее становится. Это действительно так, однако имеет такой вот паршивый побочный эффект.
Кейтала, хмурясь, вздохнул:
— Печально, конечно. Но на вопрос ты ответил. Теперь моя очередь.
Кейтала помолчал немного, а затем всё-таки начал рассказ:
— Пятьдесят лет назад погиб мой отец. Тогда это казалось трагической случайностью. Отец любил в одиночестве обозревать окрестности с верхней площадки самой высокой башни дворца. Никто не беспокоил его, пока он находился там. И как уж он умудрился однажды упасть оттуда, для всех осталось загадкой. В тот день был сильный ветер. Одни полагали, что это его порыв послужил причиной несчастья, другие думали, что отец зачем-то перегнулся через парапет, и в этот момент у него закружилась голова, третьи и вовсе предполагали самоубийство, хотя никто не видел предпосылок для него. Поговаривали также и об убийстве, однако свидетелей тому, что на башню поднимался кто-то ещё, не нашлось, и стража внизу утверждала, что король был один.
На этом несчастья не закончились. За несколько дней до моей коронации бесследно исчезла моя супруга. Я поднял на ноги всех, кого только было возможно, но поиски результата так и не дали. Я был в отчаянии! И тут ко мне пришёл дядя, младший брат отца, и сказал: «Есть сведения, что твою жену увезли в вампирском караване». Да, искать её среди предназначенных на корм преступников никому не пришло в голову. К моему ужасу выходило, что нагнать этот караван уже не представляется возможным.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Тогда ты решил отправиться выручать жену, — догадался Элестайл.
— Да, я лелеял надежду выкупить её и ни о чём другом думать просто не мог. Я любил её больше жизни! Дядя поддержал мою идею отправиться за женой самому, сказав, что будущему королю Даманга вампиры скорее отдадут девушку, нежели его посланнику. Взяв с собой самых преданных мне людей, я немедля выдвинулся в путь.
Мы ехали без остановки день и ночь, меняя лошадей на почтовых станциях. В итоге, достигнув границы Бордгира, уже едва держались в сёдлах. Прочтя угрозу на указателе, остановились в замешательстве, не зная, что делать дальше. Погибнуть самому, так и не спася любимую – особого смысла я в этом не видел. Выжидать на границе неизвестно чего – вообще глупо. И всё же интуиция подсказывала не торопиться лезть на рожон. Мы решили передохнуть до рассвета, тем более что иначе бы просто попадали замертво от усталости, и разбили у дороги лагерь. А вскоре ваши появились сами. Я не стал что-либо объяснять стражам, а написал Дагратдеру письмо, в котором изложил суть своей проблемы и предложение выкупа.
В итоге Дагратдер лично прибыл на границу. И первое, что сказал мне – что, вероятней всего, я напрасно числю себя будущим королём Даманга. В первый момент я воспринял эти слова как угрозу с его стороны. Но Дагратдер доходчиво объяснил мне, молодому идиоту, что без пяти минут королеву запихнули в караван с кормом явно не ради забавы и вряд ли из неприязни к ней самой. Целью наверняка было сорвать мою коронацию – которую я действительно отложил до своего возвращения. Я понимал, что он, как пить дать, прав. В пути мне, признаться, приходили в голову те же мысли. Но даже если бы я был способен рассуждать здраво ещё в Ольсэ́ре*, то всё равно не стал бы тратить время на коронацию, когда жене грозила смертельная опасность.
Дагратдер спросил меня, как выглядит моя супруга. Я показал ему миниатюрный портрет, который прихватил с собой. Написан он был, кстати, незадолго до похищения, я будто чувствовал, что пригодится, когда вдруг решил заказать его одному художнику.
Дагратдер передал портрет своим подручным, отправив их на поиски. А мне сказал, что мы, пожалуй, сможем договориться, если моя супруга действительно в Бордгире, а не лежит давно в сырой земле. Лично он не видел смысла для моих недругов в том, чтобы реально отправлять её сюда — убить, по его мнению, было бы логичней. Очевидно же, что на моё возвращение в Ольсэру враги не рассчитывали, полагая, что я найду свой конец в Бордгире. Ну, или по дороге. Дагратдер вообще был удивлён, что мне удалось добраться досюда живым. А после его слов это стало удивительно и мне.
Правда, потом я сообразил, что почти в самом начале мы отклонились от маршрута, которым собирались ехать. Было две дороги через лес – новая и заброшенная старая. На месте я решил, что воспользоваться дорогой, по которой давно никто не ездит, будет безопасней – там вряд ли имелся риск нарваться на разбойников. Ну и дальше мы уже ехали путём севернее намеченного.
Ещё до рассвета вампиры улетели. А я остался терзаться своими тяжкими мыслями. В Бордгире ли моя любимая или нет? Жива ли до сих пор? О троне я тогда думал меньше всего. Молил Судьбу лишь об одном – чтобы Дагратдер не оказался прав и Гелнария не была убита где-то в Даманге.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Пожалуй, это был самый ужасный день в моей жизни. Я столько раз мысленно похоронил супругу. Иногда мне удавалось воскресить в себе надежду, потом я снова впадал в отчаяние, понимая, что отправлять её к вампирам в действительности было просто незачем. Но даже если Гелнарию привезли сюда – вампиры ведь могли уже выпить её. А вдруг её не иссушили до смерти, а обратили?! Такой вариант ужасал ничуть не меньше остальных.
