характером тебе не следует оставаться во дворце… Ты же все-таки служанка…
Будь она госпожой, то такой мстительный нрав был бы ей только на руку – она с легкостью могла бы поставить на место людей ниже ее рангом.
Но Вэй Инло, как и матушка Чжан, была служанкой, обязанной заботиться о нуждах своих господ…
– Совсем скоро ты перейдешь во дворец Чанчунь. Если не обуздаешь свой нрав, то нарвешься на неприятности.
– Матушка, чего вы боитесь? – спросила Вэй Инло. Она потянулась к Чжан, положила свою красивую головку на ее плечо и очень ласково постаралась успокоить наставницу: – Я не собираюсь пока ничего делать с Фуча Фухэном. А если бы и собралась, то перед этим непременно узнала бы у него всю правду…
Но эти слова не развеяли тревогу матушки Чжан, напротив, лишь усилили. Она внимательно посмотрела на Вэй Инло и осторожно спросила:
– А если в случившемся с твоей сестрой действительно виноват он?
Вэй Инло рассмеялась.
Ее смех был прекрасен, на ум сразу приходили известные красавицы древности.
Заливистый смех Да Цзи[79] во дворце Лутай, чья жестокость послужила причиной падения Шан. Долгожданный редкий смех Бао Сы[80], ради которого последний император Чжоу жег сигнальные огни, за что и поплатился своей страной. Нежный смех Ян Юйхуань, навлекшей несчастье на государство Тан.
Женская красота подобна мечу, который может разрушать города и покорять страны.
Этим вечером Вэй Инло закончила свою последнюю работу в вышивальной мастерской.
То было ярко-синее одеяние из атласной ткани, расшитое летучими мышами.
Вэй Инло оставила его матушке Чжан. Завтра утром наряд заберет посыльный, который доставит его в родные края Цзисян вместе с остальными ее вещами.
Девушка задумалась, сняла с пояса яшмовую подвеску, оставшуюся от сестрицы, погладила вырезанные символы и тихо прошептала:
– Дворец Чанчунь, Фуча Фухэн, я иду.
Глава 34
Молодой господин
Вэй Инло перешла во дворец Чанчунь, и первым делом ей поручили подметать.
Кое-кто всерьез опасался, что Вэй Инло обойдет ее и безраздельно завладеет вниманием императрицы, поэтому на плечи Инло постоянно сваливалась самая трудная, изнуряющая работа, которая позволяла держать новую служанку как можно дальше от ее величества.
– Для госпожи она просто диковинка. Дней через десять-пятнадцать она про нее и не вспомнит, – бросила как-то Минъюй.
Вэй Инло случайно услышала это, ничего не сказала, только нахмурилась.
Минъюй велела ей подметать, она и подметала, причем не только за себя, но и за других. Сегодняшний день не был исключением. Под смешки остальных слуг она в одиночку подметала вблизи дворцовых ворот.
В этом были свои преимущества: например, можно было столкнуться с кем-то или быть замеченной, не вызывая подозрений.
– Господин Фуча, добро пожаловать! – с улыбкой поприветствовала его Минъюй. – Я сейчас же доложу госпоже!
Фуча Фухэн миновал ворота. Сегодня он, как обычно, был одет в форму стражника.
Фуча Фухэн на правах фаворита Хунли и его шурина мог посещать дворец Чанчунь. Увидев новое лицо, он пригляделся.
Его взгляд скользнул по Вэй Инло и застыл, когда он увидел старую яшмовую подвеску у нее на поясе.
– Господин Фуча? – Минъюй нерешительно переводила взгляд то на Фуча Фухэна, то на Вэй Инло. – Что-то не так? Госпожа ожидает вас внутри.
Фуча Фухэн очнулся и, улыбнувшись, ответил:
– Я иду.
Он вошел во внутренние покои. Минъюй злобно зыркнула на Вэй Инло и поспешила за ним.
Вэй Инло продолжила методично подметать опавшие лепестки. Если цветам суждено опасть, так обязательно и случится, если людям суждено встретиться, этого не избежать.
Долго ждать ей не пришлось.
Перед ней снова появилась пара мужских сапог.
Вэй Инло улыбнулась одними уголками губ и медленно подняла голову. Ветер колыхнул несколько тоненьких прядей у ее висков, белый цветок коснулся щеки и полетел дальше.
– Стражник Фуча, что изволите?
Фуча Фухэн стоял прямо перед ней, его взгляд не отрывался от яшмовой подвески.
Вэй Инло отвязала ее и показала ближе:
– С этой подвеской что-то не так?
Фуча Фухэн непроизвольно протянул руку, но Вэй Инло быстро убрала украшение.
– Эту подвеску обронил я, – только и мог ответить Фуча Фухэн.
– Правда? – с сомнением взглянула на него Вэй Инло. – Когда же и где?
– Где-то в императорских садах, вроде как. Не помню точно когда, – неопределенно ответил он. – Верни мне ее.
– Как же я могу ее вам вернуть, если вы не помните, когда и где ее потеряли? – с улыбкой покачала головой девушка.
Фуча Фухэн выглядел несчастным.
Когда такой красивый и статный мужчина, как он, так огорчался, то во всей Поднебесной едва ли нашлась бы женщина, способная отказать ему хоть в чем-нибудь.
К несчастью для него, Вэй Инло с ее каменным сердцем к их числу не относилась.
Видя, что девушка не отвечает, Фухэн добавил:
– На ней выгравировано мое имя. Вдобавок в нижнем правом углу есть маленькая трещина – это я по неосторожности уронил подвеску. Можешь проверить.
Вэй Инло опустила голову, внимательно разглядывая подвеску.
На самом деле проверять было не нужно, Фухэн говорил правду.
Бесчетными днями и ночами девушка рассматривала имя на подвеске и гладила ту самую трещинку. Она даже являлась ей в кошмарах.
Разве что не могла ответить на вопрос, который интересовал девушку больше всего: принадлежала ли эта подвеска убийце.
Вэй Инло вновь подняла голову. Ненависть и недоверие мешались в ее душе, но на лице расцветала милая и трогательная улыбка. Казалось, от самой юной служанки начал исходить цветочный аромат.
– Протяните руку.
Фуча Фухэн слегка опешил, но послушно протянул правую руку.
Вэй Инло вложила ему в ладонь подвеску и словно невзначай коснулась его кончиками пальцев – совсем легонько, как будто стрекоза касается озерной глади, – и те слегка царапнули, будто кошачьи коготки.
Рука дрогнула, подвеска едва не выпала, и Фуча поспешно сжал ладонь. И руку Вэй Инло.
Мозоли от многолетних тренировок с мечом встретились с мозолями от ежедневного вышивания.
– Прости! – поспешно разжал руку Фуча Фухэн и отступил на несколько шагов. Его уши заметно покраснели.
Вэй Инло удивилась и тоже сделала шаг назад:
– Ничего страшного, молодой господин.
Услышав такое обращение, Фуча Фухэн поднял брови:
– Молодой господин?
– Ее величество – моя госпожа, а вы, разумеется, молодой господин! – почтительно объяснила Вэй Инло, особенно выделяя последние два слова.
Любое слово, слетающее с уст такой красавицы, звучало истинной музыкой для слуха, что уж говорить о таком нежном и трогательном молодом господине.
Фуча Фухэн потупился. Уши его
