так?
Продолжать спор было пустой тратой времени, и девушки легли спать.
Но заснуть Линлун не могла.
Проворочавшись битый час, она не выдержала, достала спрятанный в изголовье кровати сверток и развернула одежду.
Девушка внимательно рассматривала ее при лунном свете. Возможно, причиной тому стали слова, сказанные Вэй Инло, но ей начало казаться, что с вышивкой определенно что-то не так.
Линлун смотрела на вышитого дракона. У него были живые и выразительные глаза… кошки, которая из кожи вон лезет, лишь бы понравиться людям, лишь бы ее полюбили, лишь бы признали ее талант.
Вышивка изображала истинную натуру самой Линлун.
Девушка не мигая смотрела на одеяние, а потом внезапно со всей силы смяла его и бросила на пол, словно один лишь факт существования этой вещи был для нее невыносим.
Отдышавшись, она тихо позвала:
– Инло.
Но в комнате стояла тишина, нарушаемая лишь дыханием спящих.
Линлун тихонько позвала еще несколько раз, но безуспешно. Тогда она как можно тише встала с постели и на цыпочках подошла к кровати Вэй Инло.
Тьма стояла такая, что хоть глаз выколи. Пара глаз, напоминающих кошачьи, внимательно следили за спящей Вэй Инло.
А затем рука тихонько потянулась к спрятанной под подушкой одежде.
Брать чужое без спроса – воровство.
Для Линлун это было не впервой. Ведь это именно она сначала украла нити из павлиньих перьев, теперь же крала чужую работу.
Схватив одежду, она быстро вернулась к своей кровати и развернула ткань.
«Взгляни-ка, Цзисян, не так уж она и печалится о тебе, – с завистью и презрением усмехнулась Линлун. – Совсем недавно она допустила промах, горюя по тебе. А теперь? Теперь у нее появился шанс выслужиться перед господами, она и думать про тебя забыла, из кожи вон лезет, лишь бы показать себя».
А иначе как ей удался бы такой царственный, такой выразительный золотистый дракон?
Он был точно живой – быстрый и стремительный, гибкий и прекрасный, особенно выделялись его глаза, величественно и надменно взирающие с высоты облаков на все живое где-то там, внизу.
И простым смертным оставалось лишь преклониться под его взглядом.
– Это и правда глаза дракона, – пробормотала Линлун. – Моего дракона…
Той ночью она так и не ложилась.
На следующее утро одна из девушек недоуменно спросила:
– Ой! А где же Линлун?
Кровать Линлун была пуста и холодна – судя по всему, девушка встала давным-давно.
В тот же час неподалеку от мастерской матушка Чжан удивленно уставилась на сидящую на ступеньках девушку:
– Ты почему сегодня пришла так рано?
Линлун до рассвета просидела под дверями мастерской, ожидая наставницу. Она продрогла до костей, но в душе у нее бушевало пламя.
– Матушка Чжан. – Линлун, улыбаясь, поднялась. – Я закончила одеяние императора.
Она передала матушке Чжан одежду. Ту самую, которую стащила из-под подушки Вэй Инло.
Глава 32
Иголка
– Господин Фуча, вы пожаловали. Скорее, проходите, проходите. Его величество вас заждался!
Фуча Фухэн, недоумевая, прошел в кабинет в павильоне Янсинь.
– Что это с Ли Юем? – удивленно спросил он, оглядываясь на двери. – Обычно от него и слова доброго не дождешься…
В Запретном городе все вплоть до последнего камня принадлежало императору. Евнухи не были исключением.
Особенно это касалось Ли Юя, который прекрасно осознавал, что своим положением он был обязан исключительно милости императора. Поэтому заискивать ему имело смысл только перед ним.
А тут внезапно Ли Юй проявил такое радушие, что Фухэну стало не по себе.
– Ты пришел. Ладно, так и быть, не буду наказывать его палками. – Хунли даже не поднял головы от свитка на столе. – Я поручил Ли Юю отыскать кое-кого. Уже несколько месяцев ищет, да пока безуспешно. Вот бестолочь.
Фуча Фухэну стало еще любопытнее.
– Ваше величество, а кого вы разыскиваете?
Неужели императора заинтересовало хоть что-то, помимо докладов? Или, вернее сказать, кто-то. Интересно, это мужчина или женщина, из дворца или за его пределами?
– Забудь. Не будем о ней. – Неожиданно Хунли бросил ему свиток. – Взгляни на это.
Фуча Фухэн глянул и тут же нахмурился.
– Это же… Чжун Юнтань обвиняет командира охранного пехотного отряда Ошаня в получении взятки в десять тысяч лянов серебра.
– И не только Ошаня. Он так же донес и на Чжан Тинъюя! Тебе не кажется, что что-то здесь нечисто?
– Чжун Юнтань – протеже господина Ортая, – ответил Фуча Фухэн. Он почуял неладное. – Этим донесением Ортай прямым текстом объявляет войну Чжан Тинъюю, причем пытается разобраться с ним руками вашего величества.
Хунли издал короткий холодный смешок.
– Оба занимали высокое положение при дворе моего отца, поэтому я долго их терпел, но чем они мне отплатили? В прошлом году Лю Тунсюнь подал жалобу на Чжан Тинъюя, обвиняя его в том, что в уезде Тунчэн половина чиновников носят фамилии Чжан и Яо. Я думал, он преувеличивает, но теперь все больше убеждаюсь в обратном. Что до Ортая, его второй сын – Оши – после смерти своей первой жены слишком быстро взял новую, да еще и дочь придворного советника Гао Биня[76], и таким образом вдобавок породнился с благородной супругой Хуэй. Что, по-твоему, они намерены делать?
Он говорил все громче, голос его все больше напоминал раскаты грома. Судя по всему, император на самом деле был в гневе.
А когда такое происходило, слетало очень много голов.
– Я понимаю ваше беспокойство, – успокоил императора Фуча Фухэн. – Но сейчас ханьцы по большей части поддерживают Чжан Тинъюя, в то время как маньчжуры примкнули к Ортаю. И речь не только о чиновниках среднего и высшего рангов, даже наместники и те разделились. Чтобы потеснить Чжан Тинъюя и Ортая, нужно дождаться подходящего момента.
– Я уже достаточно ждал! – Хунли внезапно вскочил со своего кресла и случайно смахнул со стола чашку. Брызги чая билочунь[77] попали на его одежду, но император этого не заметил. – Ловишь бандитов – начинай с главаря. Я вызову великого князя И, великого князя Хэ, придворного советника Ортая, а еще Чжан Тянъюя, Сюй Бэня и Нэциня на открытый судебный процесс и отрублю голову Ошаню! Фухэн, поручаю это тебе!
Один был монархом, а второй – его подданным.
Даже если Фухэн и хотел его отговорить, император уже принял решение, и начальнику стражи оставалось только подчиниться.
Через некоторое время Хунли успокоился и с досадой посмотрел на мокрое пятно на одежде.
– Ли Юй!
– Ваш слуга здесь!
Увидев, что одежда повелителя намокла, евнух пришел в ужас,
