2
Бесконечность рабочего дня достигла своего апогея уже после обеда. Я уже минут сорок вяло пялюсь на результаты только что почти законченной работы на экране ноутбука. Какое настроение, такие и результаты, надо вам сказать! Не ахти, конечно, но, пожалуй, сойдет.
От такой «напряженки» меня неудержимо клонит в сон, и даже литр холодного кофе на пару с шоколадом, неизменно присутствующим в диких количествах в ящиках моего стола и сумке, не выводит меня из сонной одури. Ни сегодня, ни в любой другой день – уже лет пять как.
Однако мне все-таки приходится вынырнуть из этой импровизированной медитации. Шеф ворвался в кабинет так неожиданно, что я почти пришла в чувства (в какие только – не понятно!).
– Анна Ивановна, вы закончили? Из «Крокуса» уже три раза звонили, требуют сити-лайты выслать по электронной почте – говорят, время поджимает. А вы здесь чем занимаетесь? Я вас спрашиваю, а? Я жду ваших «произведений» целый день! Уже пять вечера, между прочим! Вы что, хотите завалить работу всего отдела, отвечайте! Дима уже слоганы давно написал, осталась ваша часть работы. И что? Вижу, вам особое приглашение требуется! – кричит шеф, а сам на Иришу смотрит – так, что даже я содрогаюсь.
– Закончила, – отвечаю, пытаясь перевести внимание Николая Степановича с Ирки, итак бледной до невозможности, на себя, – Посмотрите.
Глядя на моего шефа в особо прекрасные моменты, я постоянно вспоминаю стихи Чуковского: «Он страшными глазами сверкает, он страшными зубами стучит, он страшный огонь зажигает, и страшное слово кричит…», ну, и так далее по тексту. Вот и сейчас, вспоминаю и не могу сдержать улыбки. Наверное, именно она и доконала бедного Николая Степановича – он побагровел и, стиснув зубы, прошипел:
– Не здесь. В мой кабинет, быстро…
«Карабас – карабас, пообедаю сейчас!». Фантомас разбушевался, короче.
Только мы вошли в его святилище, как он с места в карьер ринулся в бой:
– Итак, я хотел бы знать, почему вы позволяете себе глупо улыбаться в моем присутствии… Я что, по-вашему – клоун?
– Николай Степанович, извините. Я больше не позволю себе глупо улыбаться в вашем, так сказать, присутствии… – произнесла я, смиренно опустив глаза для того, чтобы он не увидел моих истинных чувств, одновременно надеясь, что шеф в свою очередь примет этот жест за раскаяние.
Так и случилось. Вижу, что в этот раз буря закончилась слишком быстро, ибо шеф миролюбиво продолжил:
– Ладно. Показывайте, что вы там намалевали…
Мы почти мирно, в меру испорченности Николая Степановича, конечно, около часа обсуждали проекты сити-лайтов для «Крокуса». Нареканий от него я так и не услышала, а в случае нашего шефа, это сильно смахивало на одобрение моей работы. И то хлеб.
Неизвестно сколько еще времени могло бы длиться наше «совещание», но в конце концов нам пришлось расстаться. Жаль-то как, хоть плачь, век бы так развлекалась! Что может быть прекраснее беседы с добрым дяденькой – начальником на исходе скучного рабочего дня, когда голова уже не варит и в голове ни одной ценной идеи? Да и общение с легковоспламеняющимися существами приносит массу удовольствия – того и гляди попадешь в эпицентр очередного тайфуна, а в жизни ведь так мало экстрима, правда?
В общем, на этот раз все, можно сказать, окончилось благополучно. А все благодаря моей выдержке и техническому прогрессу – то есть телефону, потому что мобильные наши ожили одновременно.
Чудеса, да и только!
Шеф взял трубку и жестом показал мне, что я могу быть свободна. Выскакиваю за двери с несвойственной мне скоростью пока жужжание моего мобильного не привело к внеочередному скандалу – могло ведь, ей богу!
– Привет, солнышко! – услышала я в трубке голос мужа.
– Привет, Сашка, ты уже с работы едешь? – отвечаю на бегу. А что делать – надо удалиться от поля боя как минимум метров на двести, а то вдруг шеф решит еще поработать.
– Нет, я еще не еду. У нас сегодня целый день дурдом какой-то. Дай бог, чтобы на работе ночевать не пришлось. Так что не жди меня, ложись спать.
– Ладно. Целую.
– Я тебя тоже. Пока-пока, – скороговоркой пробормотал мой благоверный отключился.
Что же за работа у него такая? Вижу его раз в неделю. Когда я просыпаюсь, его уже нет, когда ложусь – еще нет. Скоро два года как Саша сменил область профессиональной деятельности. Большим начальником стал, а работает в три раза больше подчиненных – это где ж такое видано, а? Мы за это время ни разу никуда вместе не ездили, даже во время отпуска, потому что отдыхать вместе стало некогда. Или незачем?..
3
Если Сашки задерживается, значит и мне можно не спешить. Звоню подружке Лизе, приглашаю ее поужинать вместе. В ходе бурных дебатов решаем ехать в «Едем» – это кафе такое, недалеко от моего дома. Забираю ее на машине, дабы не ждать пока она доплетется на троллейбусе.
Лизка тараторит всю дорогу – как всегда, слово не возможно вставить. О работе, в основном, ибо о личной жизни у нас с ней принято разговаривать за десертом и чашкой кофе.
В «Эдеме» не слишком людно – чай, не суббота, и даже не пятница, а почти самое начало недели. Вторник, то бишь. Заказываем легкий дамский ужин – мясо и салат (это, если называть вещи своими именами потому что в меню указано название блюд, скорее романтическое, чем отражающее их истинную сущность).
Когда очередь доходит до десерта, спрашиваю Лизку:
– Куда же ты подевалась, подружка – два месяца ни слуху, ни духу, а?
Ну и началось: я услышала самый подробный отчет о ее любовных похождениях. Заговорщическим шепотом Лизка поведала мне об очередном своем романе – Романе. Выяснилось, что Рома самый лучший самый умный, самый воспитанный – не такой как все остальные Лизкины любовники. Они, оказывается, уже месяц живут вместе и она счастлива, как никогда и ни с кем раньше.
Подобные новости я выслушиваю примерно раз в пол года на протяжении уже, страшно сказать, восьми лет – то есть с тех пор, как моя подружка развелась со своим первым и пока единственным мужем. Меняются только имена мужчин и некоторые мелкие подробности. А в целом все и всегда заканчивается одним и тем же: расставание, одна глобальная вечерняя пьянка, депрессия, новая прическа, шоппинг и знакомство с очередным принцем в каком-нибудь кафе, после чего Лизку не видно и не слышно несколько месяцев. Знакомая до спазмов песня. Посему слушаю излияния подруженьки в пол уха, боковым зрением рассматривая не слишком оригинальный интерьер и людей как неотъемлемую его часть.
Публика как публика, ничего особенного.
И тут, в дальнем углу полутемного зала, замечаю парочку. Девушка – в лучших традициях современных служебных романов – красивая ухоженная блондинка с длинными музыкальными пальцами, изящно сжимающими бокал красного вина; томными голубыми глазами (то, что они томные – я увидела, а то, что голубые – додумала – имею ведь право?); в невесомом платье цвета напитка в ее бокале… Ну, и так далее. А напротив нее, почти спиной ко мне, сидит мой собственный муж!
На десяток секунд затаиваю дыхание, не забывая удерживать сосредоточенное выражение лица внимательной Лизкиной слушательницы, и поглядываю за интересующей меня парочкой.
Честное слово, впору заводить себе солнечные очки, рыжий парик и бегать по улицам в черном плаще, выясняя, с кем же мой ненаглядный наставил мне рога. Прикольно, наверное – ну да ладно, не в этой жизни.
Как сторонний наблюдатель скажу вам, что выглядят они премило. Одного взгляда в их сторону было бы достаточно, чтобы понять, как им хорошо вместе. Время от времени эта парочка бесшумно смеется, Саша берет свою мадам за руку и легонько прикасается губами к каждому ее пальцу по отдельности. Она смотрит на него с нежностью и обожанием как на маленького ребенка, а он что-то тихо шепчет ей на ухо, от чего ее щеки покрываются легким румянцем.
Спустя пару десятков минут, Саша подзывает официанта – оплатить счет. И когда девушка подымается, чтобы накинуть плащ, я вижу, что она ждет ребенка.
Вот и конец моего романа…
Наверное, я должна сильно расстроиться или на худой конец рассердиться, но я словно одеревенела. Обмякла и опустила голову на столик, накрытый светло зеленой скатертью.
Пустая голова, пустое сердце, пустая жизнь…
Лизка, толком не врубившись, что именно произошло, вскакивает со своего места и подает мне стакан с водой.
– Попей водички, – говорит. – Что-то случилось? Ты меня совсем не слушаешь…
– Лизка, – вяло, без особого желания выдавливаю из себя слова, но дыхание перехватывает и мне тяжело объяснять что-либо. – Ты можешь представить, я только что видела своего мужа с беременной любовницей… – Все. Продолжать не могу – воздуха перестает хватать совсем.
– Да ты что! И где?
– Здесь в кафе. Вон они, остановились, чтобы одеться, – кивнула я в их сторону.
Лизка развернулась и ошарашено уставилась на парочку. Сашка помогает своей мадаме надеть плащ и, нежно поддерживая ее локоть, открывает перед ней дверь – милая, в сущности, сценка, если не принимать во внимание личность ее главного участника.
