едят блюда из тыквы, но я хочу, чтобы ты привыкал к нашей пище.
Ханет удивленно уставился в опустевшую тарелку. У них никто водоросли не ел. Надо же! Но не из жуков же и не из змей — и то хорошо.
На второе подали мясо и овощи. Ханету — уже знакомую птицу с нежным белым мясом и блюдо со свежим салатом. Правда, приготовлены они были, куда вкуснее, чем в прежней гостинице. Миджирг же подали кусок говядины с кровью и тушеные овощи. Видимо, огры и их гзартмы питались по-разному. Да и порции у них были разные. Тарелка Миджирг была больше похожа на внушительное блюдо, в то время как у Ханету досталась по размеру самая обычная.
Наблюдая исподтишка за огрой, он подметил, насколько её поведение за столом походит на то, как вели себя Далий и Нейтан. Миджирг пользовалась ножом и вилкой, причем, куда более умело, чем сам Ханет, привыкший есть ложкой или руками. К счастью, его еда заранее была порезана на небольшие кусочки, их оставалось только наколоть на вилку и сунуть в рот. Возможно, это даже было сделано нарочно, с учетом его неотесанности? Ханет мысленно дал себе зарок как можно скорее научиться есть вилкой и ножом. Хорошо хоть, боги послали ему в попутчики пару знатных господ, от которых он успел кое-что перенять! Мысленно вознеся короткую благодарственную молитву, Ханет вернулся к трапезе.
Напитки, которые им подавали, тоже различались. Слуга наполнил стакан Ханета легким яблочным сидром, в то время как Миджирг пила маленькими стопками (размером с добрую человеческую кружку) прозрачный напиток с резким запахом — судя по всему, куда более крепкий. Оставалось надеяться, что огры не буйны во хмелю. Впрочем, пока никаких признаков опьянения Ханет у Миджирг не видел. На десерт слуга подал чай и пирожные из рассыпчатого теста с шоколадной и молочной глазурью. Ханет съел четыре штуки и лишь потом сообразил, что перестарался.
— Извините, — пробормотал он. — Я вовсе не обжора. Просто больно уж вкусно.
Миджирг наблюдала за ним, откинувшись на спинку кресла.
— Ты можешь есть, сколько захочешь, — ответила она, побарабанив по краю стола всеми шестью пальцами. — Но учти, толстых людей у нас в Забраге могут и съесть.
Пирожные встали в животе у Ханета колом. Перед глазами вновь замаячили котлы с кипящей водой и раскаленные сковородки.
— Я пошутила, — Миджирг растянул губы в улыбке. — Хотя такие прецеденты действительно бывали. Однако я все же буду рада, если ты не станешь толстеть, Ханет.
— По… постараюсь, — с трудом выговорил он, не в силах отвести взгляда от белоснежных клыков хозяйки. Оказалось, что клыки у огр росли не только на верхней, но еще и на нижней челюсти.
— Что ж, если ты сыт, думаю, самое время прогуляться, — сказала, встав Миджирг.
И подошла к Ханету, чтобы помочь ему спуститься со стула.
— Ступай в свои комнаты и скажи Вагге, что мы уходим. Я буду ждать вас через десять минут… нет, конечно, не так скоро. Полчаса вам хватит на сборы?
— А то ж… То есть, да, госпожа! — заверил Ханет и поспешил выйти из столовой, чувствуя спиной изучающий взгляд огры.
____________________________________________________________________________________________
[1] Значение фамилии Миджирг «Всё-Учтено» на языке дард — гшхаре звучит как «Аппваутир»
[2] Киакиат (на языке эмрисов — гиайе) или гжадж — нашивка, на которой изображен «герб» хозяйки. «Герб» повторяет рисунок на яйце, из которого вылупилась дарда. Как и отпечатки пальцев у людей, эти рисунки никогда не повторяются
Глава 12. Прогулка
— Атэл, напрасно так перепугались вы! Совершенно напрасно! — укоризненно заметил Вагга, выслушав рассказ о том, что произошло во время обеда. Накинув Ханету на плечи длинный бархатный плащ, подбитый мехом, он завязал у шеи завязки. — Атир пошутила просто. Близко к сердцу это не принимайте. И капюшон накиньте, свежо на улице к вечеру.
— И вовсе я не перепугался! Просто ничего себе шуточки у вас тут! То торговец с укусами, а теперича энто! Мне, может, не есть при ней совсем?
— Об этом забудьте. У гзартмы хороший аппетит должен быть, больные только едят плохо. Рот теперь приоткройте, — скомандовал слуга. — Бальзамом губы, чтобы не обветрились, я смажу вам.
Ханет сунул в баночку палец, мазнул по губам бесцветной липкой жижей.
— Хороший аппетит должон быть, а толстеть нельзя? — уточнил он, не дав Вагге возмутиться. Тот вздохнул и положил баночку с бальзамом сумку, висящую на поясе. До этого в неё со столика уже перекочевала расческа, салфетки и еще куча всякой всячины. Слуга, судя по всему, намеревался во всеоружии встретить любые неприятности, которые могут случиться с его подопечным на улице.
— Все верно поняли вы. — Вагга протянул Ханету перчатки, надел куртку и открыл дверь. — Но не волнуйтесь. У гзартм много обязанностей, толстеть некогда. А теперь идемте.
— Да уж, я чувствую, что потолстеть будет сложно! — пробормотал себе под нос Ханет, спускаясь по лестнице. Длинная одежда мешала идти и не позволяла видеть, куда он наступает. Приходилось нащупывать ступени ногами и крепко держаться за перила, чтобы не скатиться по вниз, а тут еще капюшон то и дело норовил съехать на нос, а Вагга все пытался подхватить его под локоть, чем только усложнял задачу.
Наконец, спуск был завершен. Стоило им выйти на улицу, как длиннохвостые синие гуси разом повернулись к ним и распустили хвосты. Теперь они высились над ними большим полукругом и с кончика каждого пера будто глядел нарисованный черно-золотой глаз. Ханет так и застыл с открытым ртом.
— Это они красуются, чтобы их угостили, — хихикнул Вагга и, запустив руку в карман, бросил гусям горсть каких-то семян. — Но те продолжали горделиво стоять, глядя на Ханета.
— Скажите им, что они красивые, — подсказал Вагга.
— Ага, — согласился Ханет. — Того… красивые. А почему они так не делали, когда мы первый раз тут проходили?
— А это, чтобы вы не стеснялись. У вас простенькая была одежда же тогда. А сейчас вышли нарядный, вот и они хвастаются. Умные очень павлины эти. Ее Величество королева Уширг прослышала, что их любит король Лурии, вот и велела к нам их тоже завезти. Так что вот живут теперь. Только голоса у них дурные. Вы не пугайтесь, когда услышите. Очень уж противно орут.
— Понятно… — Ханет, опомнившись, направился к фонтану, в котором плавали рыбки, чтобы проверить свои способности, но Вагга решительно увлек его к выходу на улицу. И все же он почувствовал, как рыбы неторопливо плавают, шевеля плавниками — слабее, чем возле той реки, где они
