– И все же ты должен попробовать, – угрюмо проговорил Глеб.
Громол несколько секунд хмурил брови, потом кивнул.
– Хорошо.
Он повернулся к Ваське и снова стал разматывать повязку. Когда рана открылась, он не глядя протянул руку к Айсаране и попросил:
– Флягу.
Девушка вручила ему фляжку. Охотник снова склонился над парнем и осторожно полил ему на рану мертвую воду. Вода зашипела, запузырилась на окровавленной Васькиной коже.
Глеб пристально всмотрелся в мертвое Васькино лицо. Лицо это осталось неподвижно.
– Попробуй еще! – попросила Айсарана.
Охотник вылил на рану еще немного черной воды.
Теперь все четверо – Глеб, Громол, Айсарана и Крысун – с волнением вглядывались в лицо Васьки Ольхи. Но оно осталось неподвижно.
Айсарана оттолкнула Громола, присела рядом с Васькой и приложила ухо к его груди.
– Не бьется, – с горечью проговорила она.
Из глаз девушки потекли слезы. Она отпрянула от мертвого парня, закрыла лицо ладонями и зарыдала.
Десять минут спустя Айсарана сидела на траве, обхватил руками острые колени, и смотрела вдаль. Глеб остановился рядом с ней, достал из пачки «Кэмэла» последнюю сигарету и закурил. Опустевшую пачку он смял и швырнул в высокую траву.
– Как ты? – спросил Глеб, выпустив облако дыма.
Айсарана потерла рукой брови и сказала:
– Нужно его сжечь, пока он не обратился.
Громол, стоявший неподалеку, услышал ее слова и покачал головой:
– Нет. Я ему обещал, что в землю похороню.
Айсарана подняла на охотника сухие глаза и сипло спросила:
– А коли встанет?
– Не встанет.
Громол порылся в котомке и достал веревку. Затем повернулся с веревкой к мертвому Ваське, наклонился и стал неторопливо связывать ему руки и ноги.
Вскоре все было готово для похорон.
– Глеб, – тихо позвал охотник.
Глеб подошел к нему, стараясь не смотреть на связанного по рукам и ногам мертвого парня.
– Ты приехал к нам из страны, где покойников закапывают в землю? – тихо спросил Громол.
Глеб кивнул. Охотник покосился на Айсарану и понизил голос почти до шепота:
– Значит, ты знаешь, что нужно делать и говорить? Знаешь, как напутствуют своих мертвецов христиане?
– Я всегда считал себя атеистом, – проговорил Глеб, хмуря брови. – Но я могу попробовать.
Он тоже покосился на девушку и вздохнул.
– Лучше бы она зарыдала, – пробормотал Громол. – А то сидит и молчит. Слеза – вещь горючая. Если ее наружу не выплакаешь, она душу огнем сожжет. Ладно. Давай рыть могилу.
Яму рыли мечами и кинжалами. Крысун было заартачился, заявив, что нужно сжечь Ваську, и дело с концом. Но Громол сказал, что зароет Крысуна в землю вместе с покойником, если тот не будет помогать. И Крысун взялся за кинжал.
Яма получилась не слишком глубокая, метра полтора глубиной. Но Глеб посчитал, что дальше рыть не стоит.
Связанного по рукам и ногам Ваську аккуратно опустили на дно, после чего Глеб перекрестил могилу ребром ладони и неуверенно проговорил, подражая священнику:
– Прах к праху, пепел к пеплу. Да упокоится душа твоя с миром. Во имя Отца и Сына и Святого Духа – Аминь!
Он опустил руку и растерянно взглянул на охотника.
– Все? – спросил тот.
Глеб кивнул:
– Да. Можно закапывать.
6
Остановившись на пригорке, Громол показал рукой на виднеющиеся в долине холмики, подернутые белым туманом, и сказал:
– Вон они – Моревские рудники!
– Те самые, в которых живут волколаки? – боязливо уточнил Крысун.
– Те самые.
Охоронец зябко передернул плечами. А Глеб посмотрел на хмурое небо и сказал:
– На небе тучи.
– Ты про мороки? – Охотник кивнул. – Да, не повезло. Солнца почти нет. Если эти твари выползут из нор, нам непоздоровится.
– Может, обойдем Моревский рудник стороной? – с надеждой в голосе предложил Крысун. – Зачем понапрасну подставляться?
Охотник отрицательно покачал головой:
– Нет. Там повсюду голодные прогалины.
– А что это? – полюбопытствовал Крысун.
– Что-то вроде луж грязи. Их почти не видно. Но если угодишь в ту лужу ногой – она тебе ногу до самой кости объест.
– А на рудниках такой грязи нет?
– Не должно быть.
Крысун подумал, похмурил брови и нехотя признал:
– Да. Тогда, пожалуй, надо через рудники.
Громол зачесал длинные волосы назад, достал из кармана ленту и связал их на затылке.
– Пора, – сказал он и первым зашагал с пригорка вниз.
Глеб, Крысун и Айсарана направились за ним.
Чем ниже они спускались, тем плотнее становился белый туман. В долине выяснилось, что туман стелется по траве и не поднимается выше пояса.
Глеб почувствовал, как по спине его пробежала ледяная волна. Он со страхом вгляделся в белый туман, из которого торчали верхушки кустарников. Ему показалось, что он заметил черные тени, скользнувшие в белом молоке тумана.
– Громол! – взволнованно проговорил он. – Кажется, там…
– Волколаки, – кивнул Громол. – Приготовьте оружие.
Глеб почувствовал, что дрожит. Подрагивающей рукой вынул он из чехла ружье и взял его на изготовку.
Крысун вынул из ножен меч. Охоронец был бледен, под его маленькими глазками обозначились глубокие желто-фиолетовые тени.
– Интересно, сколько их? – нарочито бодрым голосом осведомился Глеб.
– Голов десять, – ответил Громол.
– Откуда ты знаешь?
Громол усмехнулся:
– Чувствую. Волколаки – твари осторожные. Они не сразу нападут. Сперва выждут подходящий момент.
Громол, внимательно вглядываясь в туман, снял с плеча лук и поправил за спиной колчан со стрелами. Глеб облизнул пересохшие губы. Сердце его учащенно билось, пальцы все еще слегка подрагивали.
– Может, уйдут? – спросил он.
Охотник покачал головой:
– Нет. У тебя шарик золотистый где?
Глеб хлопнул себя по карманам и ответил севшим от страха голосом:
– Потерял.
Стоявший рядом Крысун насупился и сказал с издевкой:
– Эх ты, растеряша.
Охоронец незаметно опустил руку в карман, надеясь найти там шарик, но пальцы его схватили только мусор на дне кармана. Шарика не было! Видать, обронил, пока по лесу ходил. Крысун досадливо крякнул, но признаваться Громолу и Глебу, ясное дело, не стал.
– Айсарана, – тихонько позвал Громол, – мы с Глебом и Крысуном встанем спиной к спине. А ты сядь меж нами.
– Еще чего! – сердито проговорила Айсарана. – Я тоже буду стрелять. Мой отец был хорошим лучником и научил меня.
Глеб увидел, как качнулась высокая трава в трех или четырех местах.
– Они нас обошли! – взволнованно прошептал он.
– Знаю, – тихо отозвался Громол, зорко вглядываясь в туман. Щека его едва заметно дернулась, из чего Глеб сделал вывод, что Громол тоже волнуется. А может быть, даже боится. Это наблюдение не прибавило Глебу смелости.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
