– Нет. Один из нас умрет. Мы должны любить друг друга, пока мы оба живы.
Внезапно Глеб разозлился.
– Ты сумасшедшая, Айсарана, – сердито проговорил он. – На мой взгляд, ты обыкновенная шлюшка. Ты вешаешься на шею каждому, кто тебя пригреет.
Айсарана закрыла лицо ладонями.
– Не говори так. Пожалуйста. Твои слова ранят меня в самое сердце!
– Сердце, сердце, – с досадой проговорил Глеб. – Вот заладила. Ты и Ваське то же самое говорила? А после меня побежишь к Громолу, да? Я ведь видел, как ты ему улыбалась. Тебе просто нравятся мужики. Ты и с Бекетом, наверное, спала.
Айсарана хлестнула Глеба по щеке. И тут же испугалась того, что сделала.
– Прости, – пролепетала она. – Я не хотела. Я не должна была спать с Васькой Ольхой. Но ты… Ты меня не остановил. Если бы ты меня остановил…
Глеб усмехнулся и со злостью проговорил:
– Хватит трепаться. Все вы, бабы, одинаковые. Что в двадцать первом веке, что в… – Глеб не смог закончить фразу и лишь махнул рукой.
Затем прибавил шагу и оставил Айсарану позади.
3
Еще через версту Громол остановился.
– Ну, как? – спросил он. – Устали?
– Так устали, что даже башмаки дымятся, – ответил Глеб, усаживаясь на траву.
Он ухватился за мягкий сапог и осторожно стянул его с ноги. Один палец был разбит и окровавлен.
– Черт… – Глеб поморщился. – Скоро без ног останусь.
Васька порылся в котомке, достал крошечный кузовок с мазью и протянул Глебу:
– Держи. Это заживляющая мазь. Помажешь, прижмешь листом подорожника, и все пройдет.
– Спасибо.
Глеб взял кузовок и хмуро откинул крышку. Охотник поправил на плече котомку и сказал:
– Вы оставайтесь здесь. А я пойду прогуляюсь.
– А куда ты? – всполошился Васька Ольха.
– Осмотреться надо. Скоро подойдем к Моревским рудникам.
– Я с тобой!
Громол покачал головой:
– Не нужно. Мне одному сподручнее.
Васька вскочил на ноги, подошел к Громолу вплотную и тихо проговорил:
– Мне нужно пойти, дядька Громол. Очень нужно.
Охотник внимательно посмотрел на Ваську, скользнул взглядом по смурному лицу Айсараны, вздохнул и кивнул головой:
– Ладно. Только от меня ни на шаг.
– Хорошо!
Лес здесь был густой, темный и сырой. Васька пугливо таращился по сторонам и то и дело прижимался к Громолу плечом.
– Ты меня с ног собьешь, – рассердился наконец охотник. – Держись рядом, но не толкайся.
– Прости, Громол.
Васька сдвинул брови и пошел рядом. Темнота становилась все плотнее. Громол часто останавливался, чтобы оглядеть поцарапанную или надломленную ветку или совсем неразличимый след на земле.
Васька тоже старался смотреть, но ничего особенного в этих ветках не замечал. Чем темнее и глуше становился лес, тем труднее было ему молчать. Наконец он не выдержал и спросил:
– Громол, а, Громол? А ты когда-нибудь любил?
Охотник не ответил.
– А я вот полюбил, – с грустной улыбкой продолжил Васька. – А она меня сперва любила, а теперь не любит. Как думаешь, почему так?
– Не знаю, – ответил Громол, поглядывая по сторонам хватким взглядом.
– Сначала любит, потом не любит, – тихо, с досадой и болью в голосе проговорил Васька Ольха. – А мне-то что делать? Я ведь так не могу.
Громол не отвечал. Он по-прежнему бросал по сторонам быстрые внимательные взгляды, примечая каждую мелочь – треснувший сучок, примятую траву, крошечные песчинки на ветках. Еще немного Васька прошел молча. Потом не выдержал и заговорил снова:
– Как мне успокоиться, Громол? Как ее забыть? Может, в лесу есть какая-нибудь особенная трава? Помоги мне найти эту траву, Громол.
– Много трав в лесу. Есть и трава забвения. Но от любви она не поможет. Ты забудешь Айсарану, но боль не уйдет из твоего сердца. И эта боль съест тебя.
– Дай мне такую траву!
Охотник покачал головой:
– Нет.
– Тогда я сам ее разыщу!
Васька рванулся с места и быстро зашагал в чащобу.
– Стой! – негромко окликнул его Громол. – Остановись, парень!
Васька не остановился. Громол тихо выругался и поспешил за ним.
Пройти Ваське удалось не больше нескольких саженей. Потом, когда он уже одумался и хотел повернуть, что-то громко хрустнуло у него под ногами. А потом земля ушла у Васьки из-под ног, и он ухнул в бездну.
Боль была такая сильная, что Васька не удержался от громкого стона. Плечо и грудь словно бы обдало банным жаром. Теплая кровь потекла Ваське за пазуху, защекотала живот и пах.
Над головой висел кругляш тусклого света. Потом в этом кругляше показалась темная голова Громола, и Васька услышал его голос:
– Ты живой?
– Да… – ответил Васька со дна ямы. – Только мне больно… Кажись, я на что-то напоролся.
– Лежи и не двигайся. Я вытащу тебя.
Голова охотника скрылась. Затем на дно ямы, рядом с Васькиным лицом, упал конец веревки. А потом на лицо ему посыпались маленькие камушки. Васька закрыл глаза, а когда открыл их, увидел перед собой Громола.
Зрелище, открывшееся глазам охотника, заставило его нахмуриться. Васька Ольха лежал на дне ямы, а из плеча его торчал окровавленный заостренный кол. Все дно ямы было уставлено вкопанными в землю кольями, похожими на зубы великана.
– Я сниму тебя, – сказал Громол. – Тебе сейчас больно, но боль уйдет. Потерпи.
Васька попробовал улыбнуться, но даже улыбаться ему было больно. Тогда он хрипло прошептал:
– Спаси меня, дядька Громол. Я не хочу умирать.
– Ты не умрешь.
Громол вынул длинный охотничий нож с зазубринами на лезвии, припал к земле, подлез к колу и принялся перепиливать его под Васькой. Земля вокруг была мокрой и вязкой от крови.
Когда Громол поднимал Ваську с земли вместе с обломком кола, Васька вскрикнул от боли.
– Ничего-ничего, – тихо проговорил охотник. – Унесу тебя к костру и заштопаю. Будешь как новенький.
– Громол… – Васька облизнул побелевшие губы. – Вынь его из моей груди…
Громол покачал головой:
– Не сейчас. Если я это сделаю – пойдет кровь, и я не смогу ее остановить. Чтобы остановить кровь, нужны травы. Я отнесу тебя к костру.
Громол обернул Ваську концом веревки и стянул узел. Васька вскрикнул от боли.
– Ничего-ничего, – снова сказал Громол. – Тебе больно, но ты справишься.
– Жжет… – пожаловался Васька. – Душа рвется от боли… Лучше убей меня, Громол.
Громол выпрямился, уцепился за веревку и быстро вскарабкался наверх. А потом он стал вытягивать из ямы Ваську. И при каждом плавном потяге Васька кричал от боли, как сумасшедший.
4
Крысун нашел свои меты и направился по ним вспять. Глебу и Айсаране он сказал, что отлучился по нужде. Нужда была, но иного рода.
Минут десять Крысун шел по своим следам, опасливо оглядывая лес. Громола он боялся не меньше, чем оборотней и упырей. А может, даже больше. От оборотней и волколаков у Крысуна был золотистый шарик, который он стащил из сумки Глеба. От упырей – меч и кинжал.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
