Игорь собрался было снова огрызнуться, но зазвонил телефон. Он попытался подняться, чтобы снять трубку, но Зотов опередил его.
– Игоря нет, – сказал он невозмутимо. – Нет, завтра его тоже не будет. И послезавтра тоже. Только через две недели. Нет, к сожалению, раньше он не появится, он очень занят. Всего доброго.
Он положил трубку и насмешливо взглянул на Игоря.
– Ты куда ручонку-то потянул? К трубочке? Я же запретил тебе отвечать на звонки. Что-то ты больно смелый стал.
В голове у Игоря окончательно помутилось. Поток унизительных фраз, упавших на отравленный алкоголем мозг, разбудил к нем ярость, такую сильную, какой он раньше никогда не испытывал. Он вскочил с дивана и направился к двери.
– Ты куда? – спросил Зотов, привычно контролируя каждый его шаг.
– В туалет.
Игорь вышел из комнаты, плохо соображая, куда идет. В голове крутилась только одна мысль: "Я покажу тебе, кто здесь хозяин!"
Василия Петровича Немчинова к внучке тоже не пустили, но из больницы он не ушел. Настя нашла его в сквере рядом с приемным покоем. Седой человек с прямой спиной и морщинистым лицом сидел на скамейке неподвижно, будто не чувствуя холода. Она присела рядом.
– Василий Петрович? – осторожно спросила она.
Немчинов слегка повернул голову в ее сторону.
– Вы кто?
– Я Настя, – неожиданно для себя ответила она.
Она и сама не понимала, почему назвалась просто именем, а не представилась, как положено.
– Настя, – повторил Немчинов. – Хорошее имя, простое, русское. Я был против, чтобы ее назвали Валерией. Не наше это имя, чужое, Господь не защитит.
– А какое имя вы хотели для внучки?
– Анна. Анютка. Аннушка.
"Анну Господь тоже не защитил", – подумала Настя, вспоминая прошедший год и несчастную Аню Лазареву, которой повезло встретить единственного мужчину в своей жизни, но и не повезло, потому что этот мужчина хладнокровно использовал ее и довел до гибели. С Анны Лазаревой мысль плавно перебежала на другие обстоятельства этого же дела, и Настя вдруг вспомнила, как ровно год назад точно так же сидела на скамейке в больничном парке с пожилым седым человеком. Крутой мафиози Эдуард Денисов, умирая, призвал ее для выполнения своей предсмертной просьбы. Прошел год – и круг замкнулся, она снова в больничном парке, и снова рядом с ней страдающий старик.
– Вы верующий? – спросила Настя.
– Смотря во что, – рассеянно ответил Немчинов. – В Бога не верю, не так воспитан. А в вечную мудрость верю. Сам виноват, надеялся, что меня чаша минует. АН нет, вечная мудрость – она для всех одинаковая, никому не убежать. Дурак я, Генку, сына своего, учил, учил, носом тыкал, читать заставлял, со словарем переводить, наизусть учить, хотел мудрость эту в его башку вдолбить. А сам… Понадеялся, думал, если во благо делаю, то обойдется. Не обошлось.
Настя вздрогнула, мысль, простая и лежащая на поверхности, вдруг предстала перед ней так ясно, что она даже удивилась, почему раньше не сообразила. Самая знаменитая песня Вильданова – "Реквием". Но это ведь и лучшая песня Геннадия Немчинова, самая яркая и сильная из всего, что он написал. Единственная песня, к которой композитор сочинил текст сам, все остальные песни были на стихи его жены Светланы Немчиновой. Почему именно эта песня, почему "Реквием"? Потому что это вбивалось с детства в голову, и песня была написана, когда Геннадий еще не был женат и еще не вышел из-под духовной власти отца.
– А вы надеялись, что обойдется? – осторожно сказала она. – Нельзя было скрывать до бесконечности, вы ведь должны были понимать, что рано или поздно все вскроется и может обернуться трагедией. Лера узнала обо всем не от вас, а от посторонних людей, что-то ей сказали, о чем-то сама догадалась, сопоставив факты, и ее психика не выдержала. "Когда воссядет Судия и привлечет к ответственности все скрытые деяния, ничто не останется тайным". Ведь так гласит вечная мудрость?
– Так, – Немчинов кивнул. – Вы из милиции?
– Да.
– Меня опять посадят?
– Ну что вы, нет, конечно. За что? За сына и невестку вы уже отсидели, и даже больше, чем нужно.
Он помолчал. Настя видела струйки пара от его дыхания и удивилась, что не чувствует холода. Впрочем, так бывало, когда она сильно волновалась. Она понимала, о чем спрашивал ее старик: тогда, десять лет назад, он узнал о преступлении и не донес, хотя по закону обязан был. Вовлечение несовершеннолетних в групповые сексуальные развлечения – дело нешуточное. Тогда был еще старый Уголовный кодекс, и в нем существовала статья о недоносительстве, причем посадить по ней теоретически можно было даже самого близкого родственника. Это сейчас, по новому кодексу, близкие родственники не могут привлекаться за недонесение, а тогда… Но поскольку состав, как красиво сказали бы ученыеправоведы, декриминализован, то беспокоиться Василию Петровичу не о чем, его уже нельзя привлечь за совершенное десять лет назад недонесение, даже если кому-нибудь придет в голову этого очень захотеть.
– Лерочка, невинное дитя, – произнес вдруг Немчинов. – Я надеялся, что она не пострадает, она же не сделала ничего плохого. Забыл, что в "Реквиеме" сказано: "Quid sum miser tunc dicturus? Quem patronum rogaturus, cum vix justus sit securus?" Впрочем, вы, наверное, не понимаете.
– "Что же буду делать я, грешник, какого покровителя умолять о заступничестве, если даже праведник будет нуждаться в снисхождении".
– Вы знаете латынь?
– Немного. Учила в университете. Но музыку я, честно говоря, знаю лучше. Василий Петрович, вы не хотите мне рассказать?
– Зачем? Какой смысл? Все уже случилось, Лерочка узнала. Как она теперь будет жить? Боже мой, я так старался, я знал, что она меня ненавидит, и не пытался оправдаться, только чтобы она не узнала, какими подонками, какой мразью были ее родители. Все, история закончилась, и нет смысла ее ворошить.
– История не закончилась, – возразила Настя. – Где-то всплыла одна из кассет и используется как орудие шантажа. Нам нужно знать как можно больше, чтобы найти шантажиста. Помогите нам, пожалуйста.
Москва готовилась к Новому году. С каждым днем город становился все наряднее и веселее, в витринах и на улицах ставили елки и вешали гирлянды, люди ехали в метро с огромными яркими пакетами, в которых угадывались елочные украшения. Пришла пора приобретать новогодние подарки для родных и друзей, и как Настя ни оттягивала этот момент, оставляя на потом, но заняться покупками все-таки пришлось.
Она совершенно не полагалась на свою фантазию, поэтому, выйдя с работы, первым делом купила в метро телефонную карту, чтобы иметь возможность в любой момент позвонить мужу для консультаций. Проехав пять остановок на метро, она вышла на Манежной площади и тут же нырнула в огромный, только что открывшийся подземный торговый центр. В первый момент она даже не поняла, куда попала. Это была не Москва, а какой-то незнакомый европейский город с дорогими магазинами, многочисленными кафе и ресторанчиками, стеклянным лифтом и большим фонтаном в центре.
Настя начала планомерный обход магазинов, и уже минут через двадцать у нее сформировалась первая партия вопросов. Поднявшись наверх, она нашла автомат и позвонила Алексею.
– Как ты относишься к тому, что мы всем дамам подарим безделушки от Сваровского? – спросила она. – Там выбор огромный, можно купить элегантное, а можно и смешное. Цены, правда…
– Асенька, я же получил сейчас большой гонорар, так что можешь тратить. А что мужикам будем дарить?
– До мужских подарков я еще не дошла, я только по первому этажу прошлась. Значит, таможня дает добро на Сваровского?
– Валяй, – разрешил Чистяков.
На втором этаже Настя набрела на магазин с принадлежностями для курильщиков и подумала, что всем курящим друзьям и родственникам можно здесь выбрать замечательные пепельницы, зажигалки и портсигары. Что ж, полдела сделано, осталось найти подарки для некурящих и для детей, потом надо будет подняться, еще раз все обсудить с Лешкой, потом купить все намеченное – и можно ехать домой. Ах да, еще же нужно выбрать подарок для самого Лешки. Жаль, что нельзя с ним посоветоваться, все-таки подарок должен быть сюрпризом.
Ей пришлось бегать к телефону еще два раза, потому что она никак не могла решиться на детские подарки. Ей нравилось все, что она видела, и в этом случае проблема выбора становилась неразрешимой. "Господи, – с сарказмом подумала Настя, – как хорошо было при советской власти! Увидишь одну-единственную вещь – и хватаешь ее быстрее, потому что другой не будет, по крайней мере в ближайшие полгода. Никаких проблем с выбором, что в магазины выбросили – то и берешь. И голова не болит". Наконец все подарки были куплены, и Настя выбралась на площадь. Из метро она еще раз позвонила мужу.
– Лешик, я двигаюсь в расположение части. Через полчаса буду на "Щелковской". Ты меня не встретишь? А то у меня сумки тяжеленные.
