Что ж, вполне вероятно, что тот Сальери и в самом деле убил того Моцарта. Там и тогда. А здесь и сейчас случилось наоборот, Моцарт сам убил Сальери.
Настя подошла к мебельной стенке, где на полке в строгом порядке, как книги на стеллаже, стояли видеокассеты. Записи классической музыки и концерты оперных певцов, концерты эстрадных певцов, художественные фильмы, отдельно отечественные и зарубежные. Вячеслав Олегович любил порядок.
Она задумчиво стояла перед полками, не зная, что хочет здесь найти, и машинально водила пальцами по коробкам. Мадонна, Майкл Джексон, "Скорпионз"… А это почему здесь? Группа "Трали-вали" была российской, кассета с записью концерта должна стоять не здесь, а в другом ряду, там же, где "Доктор Ватсон" и Валерий Меладзе. Настя вытащила картонную коробку, не чувствуя под пальцами привычной плотности кассеты. И тут же из коробки выпал диктофон.
– Борис Витальевич! – закричала она. – Идите сюда с понятыми!
Это было нарушением, но Настя знала, что Гмыря столь ничтожным обстоятельством пренебрежет. Весь поиск должен идти на глазах у понятых, чтобы никто потом не смог сказать, что найденную улику подсунули сами же милиционеры. Но разве все предусмотришь! Всегда хочется закончить обыск побыстрее, поэтому ищут одновременно в нескольких местах, понятые за всем уследить не могут.
– Вот, – она показала на лежащий на полу диктофон, – Зотов его почему-то прятал среди кассет.
– Или не Зотов, – резонно возразил Гмыря. – Может, ему кто-нибудь подсунул, чтобы получить запись разговора. Похоже, Коротков, ты был прав, тут игрища какие-то были вместе с интригами. Мусин, давай-ка сюда, вещдок осмотрим.
Эксперт Мусин, которого Настя видела впервые, склонился над диктофоном.
– Пальцы брать? – спросил он у следователя. – Или осматриваем только как технику?
– Бери. Будем выяснять, прикасался ли Зотов к этой игрушке. Если нет, стало быть, подсунули.
– А здесь надпись есть, Борис Витальевич.
– Читай вслух, – скомандовал Гмыря.
– "Победителю межвузовских соревнований по рукопашному бою Натику Айвазову, 1997 год".
– Айвазов? – тут же откликнулась Настя. – Я знаю эту фамилию, он учился в одной группе с Барсуковым. Я весь список группы наизусть выучила. Точно, Айвазов Натик Рахманович.
– А кто такой Барсуков? – подозрительно спросил Гмыря. – Почему не знаю?
– Это мальчик, которого Игорь Вильданов нанял для поиска шантажиста, – пояснил Коротков.
– И где нынче этот отрок?
– Там же, где и Зотов. Убит.
– Так, – сердито вздохнул Гмыря, – приехали. Мусин, заканчивай с отпечатками, посмотрим, что там внутри.
Внутри диктофона оказалась кассета.
– Ладно, будем слушать. Включай, Мусин, – распорядился следователь. А ты, Коротков, штаны не просиживай, звони куда там надо, ищи этого Айвазова и спроси, кому и зачем он давал свой диктофон.
Запись была не очень хорошей, но голоса слышались отчетливо, и можно было разобрать каждое слово, несмотря на то что разговор происходил, судя по всему, в людном месте.
"…болеет последнее время. Прямо не знаю, что делать. Врач сегодня должен был прийти, так я Катьку, старшую нашу, за главную дома оставил, она, бедная, плакала, что Вите можно пойти в бассейн, а ей нет. Она с мамой сидеть должна. Можно я позвоню?
– Звони, какие проблемы".
Настя почувствовала, как по спине пробежал холодок, словно перед ней встал оживший покойник. Без сомнений, это был голос Вячеслава Олеговича Зотова. Теперь из диктофона доносился писк нажимаемых кнопок телефона.
– Катюня? Как мама? Врач приходил? Что сказал? Ладно, расскажешь, когда домой приду. Ты Витю ужином кормила? Как не пришел? Он должен был прийти час назад! Хорошо…
– Ну что там с твоей женой?
– Да Катька не поняла, говорит, доктор все на бумажке написал. Витя у меня куда-то делся, паршивец, до сих пор из бассейна не пришел. Можно я еще позвоню?
– Звони.
Снова запищали кнопки.
– Алло, Гоша, привет. Слушай, мой не у вас? А твой пришел из бассейна? Давно? Ладно, извини.
Пауза.
– Слава, я можно еще позвоню? Прямо душа не на месте.
– Да ради Бога, звони.
– Катя? Пришел Витька? Нет? Хорошо, приготовь маме поесть, я скоро приду.
– Ну что там у тебя? – Это снова голос Зотова.
– Не пришел еще. Надо ехать домой побыстрее, если он к тому времени не явится, побегу в бассейн выяснять. Мне звонить-то не пора?
– Беги, звони".
Щелчок, запись закончилась. Гмыря открыл было рот, чтобы прокомментировать услышанное, когда диктофон снова заговорил.
– Ну как?
– Никак. Занято все время, болтает с кем-то. Слава, ты извини, мне пацана искать надо. Давай я ему попозже позвоню.
– Ладно, позвони. И сразу же мне перезвони, доложи, как и что, понял?
– Есть, командир. Все, побежал".
Вот теперь запись действительно закончилась. Больше на пленке не было ничего.
– И что это такое? – строго вопросил Гмыря.
– Это господин Зотов разговаривал с неустановленным мужчиной, – ответила Настя.
– А в чем тут криминал, я что-то не пойму? Жена болеет, сын из бассейна вовремя не пришел. И что дальше?
– А дальше, Борис Витальевич, встает интересный вопрос: почему неустановленный мужчина ходил кудато звонить, если у него под рукой есть телефон. Вероятнее всего, мобильный телефон Зотова, коль он все время спрашивал разрешения им воспользоваться, а дело, судя по шумам, происходило на улице. В какое такое интересное место ему надо было звонить, куда нельзя дозвониться с мобильника? И почему эта ситуация кого-то так заинтересовала, что ее нужно было фиксировать на диктофон? И каким образом этот диктофон оказался в квартире у Зотова?
– Вопросов у тебя, Каменская, как всегда, вагон и три тележки. С ответами только плоховато. Идеи есть?
Настя не успела ответить, когда в комнату вошел Коротков.
– Нашел я Айвазова. Он сказал, что одолжил свой диктофон Саше Барсукову и куда Саша его дел, он не знает.
– А зачем Барсуков брал диктофон? – спросила Настя.
– Айвазов говорит, что не знает. Приятель попросил – он дал, в подробности не вникал.
Гмыря недовольно молчал. Он понял, что убийство, которым ему предстояло заниматься, как-то связано с другим убийством, дело по которому уже ведет другой следователь. Теперь начнется волынка с объединением дел и их передачей кому-то одному. И не дай Бог, если ему, Гмыре. Борис Витальевич терпеть не мог доделывать работу, начатую другими. Но ничего не попишешь, он здесь старший, он – процессуальное лицо, придется брать ответственность на себя.
– Коротков, позвони на Петровку, пусть спросят у задержанного Вильданова, когда и при каких обстоятельствах он в последний раз общался с этим вашим Барсуковым. Вы же, как я понимаю, его об этом не спрашивали?
– Мы не успели, Борис Витальевич, – оправдываясь, произнес Юрий. – Мы только вчера поздно вечером узнали, что Барсуков был знаком с Вильдановым, нам, кстати, Зотов же и сказал об этом. Встреча с Вильдановым была назначена на сегодняшний вечер, Зотов предупредил, что в первой половине дня Игорь дает интервью трем журналистам по очереди, там все давно договорено и отменить трудно, а потом он нас допустит к телу гения. Я должен был звонить около семи вечера. А в шесть уже стало известно об убийстве.
– Хорошо, – удовлетворенно кивнул Гмыря, – иди звони, а мы пока еще поищем.
Настя участия в поисках больше не принимала, ей вдруг стало неинтересно, что еще можно найти в квартире Зотова. Главное они уже нашли, не хватало только маленькой детальки, чтобы все встало на свои места. И эту детальку сейчас пытается найти по телефону Юра Коротков. Если найдет все сойдется. Если не найдет – тогда опять полная темнота и никаких концов.
Ее охватила острая щемящая тоска по оперативной работе. Она здесь чужая, не она занимается раскрытием убийства, ее позвали просто по дружбе, и она даже не может подойти к следователю и предложить ему какието свои соображения. Она теперь никто в этой вечной войне между преступниками и сыщиками.
Коротков звонил с аппарата, стоящего на кухне, чтобы не мешать тем, кто ведет поиски в кабинете и гостиной. Настя подошла к нему и села напротив, пристально вслушиваясь в каждое его слово.
– Да, с Барсуковым… Когда, где, при каких обстоятельствах… Все подробно. Срочно, Коля, и сразу же звони сюда. Ладно, передам.
Он положил трубку и с улыбкой посмотрел на Настю.
– Тебе привет от Селуянова. Он жениться собрался.
– Правда? – обрадовалась Настя. – На Валентине?
– На ней. Так что готовься, подруга, подарок покупай и все такое. Чего ты невеселая-то? Вроде нормальная была недавно, а тут вдруг скисла.
Она вздохнула, поправила волосы.
– Юр, я обратно хочу.
– Куда это обратно? – нахмурился Коротков.
– К вам, к Колобку.
– Ну вот, здрасьте! Только несколько дней назад, как мне помнится, ты красочно и с горящими глазами живописала мне прелести аналитической работы. Тебе же нравилось, Ася. Что произошло?
