что Блинов имел в виду, когда сказал, что он почти один дома! Человек двадцать гостей! И, кажется, одни мужики. Все они разговаривали, точнее, орали друг на друга. И пили. И смотрели телевизор. На меня никто не обращал внимания. Я стоял, прислонившись к стене, и рассматривал их широко открытыми глазами. Меня не столько поразило само их присутствие в доме Блинова (почему нет, в конце концов? он же стадионы собирает! чего бы в гости пару десятков не позвать?), нет, меня просто шокировали сами мужчины, их лица. Это были персонажи с картин Босха и Брейгеля! Или посетители бара «Дачное». Точно! Как же я их не признал? Вон Сипатый, который залезал ко мне в номер. Он орет на Гнусавого. Коля Живодер – я не сразу его заметил – сидел в кресле, перед ним стоял толстяк, которого держали за руки, а Коля ему что-то втолковывал. Толстяк с ужасом слушал. Раз – и Коля кулаком ломает ему нос. Толстяк обмякает. Его бросают на пол… И дышать тут нечем – смесь пота, перегара, сигаретного дыма, чеснока, лука… Физически становится тяжело дышать. Но, наверное, это только мне тяжело, остальные чувствуют себя как рыбы в воде. И мат, сплошной мат в воздухе. Все разговоры состоят из ругательств и междометий… И вдруг я почувствовал дрожь в коленях: передо мной стоял Шустин! Собственной персоной! Сбежал? Или Руслан отпустил его? Нет! Это вечеринка по поводу его освобождения! Он стоял и разглядывал меня. Такой злобы во взгляде я не видел никогда и, надеюсь, не увижу больше… Он заорал, привлекая внимание толпы и показывая на меня рукой. Вопли присутствующих стали стихать, и все повернулись в мою сторону. В наступившей тишине были слышны лишь стенания толстяка, валявшегося на полу. Ноги мои стали ватными, во рту пересохло… В поисках двери я повернул голову влево и закричал. Вернее, попытался крикнуть, поскольку голос остался где-то в глубине легких, – дверной проем закрывал собой тот, кого не могло быть здесь. Ни в доме Блинова, ни вообще на этом свете. Потому что мертвые, они не ходят! Я не верю в россказни старой ведьмы…
– Арылдаш! – нечеловеческим голосом гаркнул мне в ухо Михей.
Я завалился на пол. Последнее, что я ощутил, это боль от удара в висок…
Понедельник, 19:00
– Вы как себя чувствуете? А как вы сюда попали? Вы меня не помните? Я – Аглая! Сильно болит?
Что-то холодное приложили мне к голове, точнее, к виску. Я открыл глаза и зажмурился. Интересно, просто сотрясение? Или что похуже?
– «Боль проходит понемногу, не навек она дана», – неожиданно пришла мне в голову строчка Блока. – Аглая. Помню, конечно, – соврал я. – Скажите мне, где я, и я скажу, как здесь… очутился…
Впрочем, помощь ведьмы Аглаи мне не понадобилась. Память включилась сразу, как будто я нажал на кнопку телевизионного пульта: я был в доме у Блинова, мы приехали сюда с Арсением и Яной, они развлекались с кальяном-небулайзером, а я пошел погулять по дому…
– Если это была галлюцинация, то кто меня ударил? – спросил я у Аглаи, приподнимаясь с пола и пытаясь усесться. Кажется, даже сотрясения не было. Это хорошо.
– Какая галлюцинация? – заинтересовалась девушка. – Никто вас не бил. Я спала. Вдруг дверь открывается и вваливаетесь вы! Я решила, что это зомби! Или маньяк. Так странно вы выглядели. Я закричала, а вы вдруг стали падать и стукнулись головой вон об ту этажерку.
Я посмотрел на опрокинутую антикварную мебель и потер висок.
– Тогда я достала бутылку шампанского из холодильника и приложила вам к голове. Кстати, может, откроем по случаю исцеления? Хотите, могу поколдовать, – заботливо предложила она.
– Нет, спасибо, – отказался я и осторожно покачал головой. Не болит! – В другой раз. А вы как сюда попали?
Аглая замялась.
– Я в гостях у Учителя Дмитрия, – наконец ответила она.
– А я долго лежал без сознания?
– Да нет, – пожала она плечами. – А что вам привиделось? Это же самое интересное! Тоннель со светом в конце?
– Да, фары приближающегося поезда…
Я размышлял, чем было вызвано помрачение рассудка. Опухоль мозга? Резкое нарушение углеводного обмена от воздействия сильнодействующего препарата? Черт, а как там эти любители кальянов? Они хоть живы?
– Зал с камином! Срочно туда! – выпалил я, поднявшись с пола.
И мы побежали вниз. То есть бежала Аглая, а я осторожно спускался по лестнице.
Кстати, в коридоре действительно висели картины, и даже на паре из них были обнаженные красотки.
Больше никого, слава богу, я не встретил.
Понедельник, 19:20
Аглая уже колдовала около Блинова – склонившись к нему, она что-то делала с его лицом. Строганов потягивался – значит, с ним все в порядке. А вот Яна… Она неподвижно лежала в кресле, свесив голову набок. Я бросился к ней – мне показалось, она без сознания. Но нет, она просто спала. Пульс был ровный, дыхание спокойное…
Черт возьми! Я плюхнулся в кресло – меня немного покачивало. Чертовы токсикоманы! Понятно, что Блинов засунул в этот распылитель какую-то дрянь, и меня немного зацепило. Разумеется, наверху никого не было, кроме моих видений, навеянных наркотическими парами из кальяна. Какие же сны наблюдали эти трое?
– О, доктор! И ты здесь? – Арсений протирал глаза. – Я тут такое видел, не поверишь!
– Если верить Фрейду, то чем более странный сон, тем… – Я замолчал, поскольку услышал бормотание Блинова:
– Если ты мне снишься, то раздевайся!
Аглая засмеялась.
– А если я наяву? – заворковала она, пристраиваясь у него на коленях.
– Тогда тем более, – усмехнулся хозяин терема, окончательно проснувшись. – Ну что? Впечатлило? – обратился он к Арсению и добавил: – А ваша подружка все еще в мире грез?
Но Яна уже просыпалась. Чуть прищурившись, она обводила нас непонимающим взглядом.
– Ты как, норм? – поинтересовался Арсений у девушки и, повернувшись к Блинову, уточнил: – Это что, диизопропилфенол? – без запинки проговорил он.
Я был удивлен его познаниями в фармакологии.
– А хрен его знает! – ответил коуч, пожав плечами. Он интенсивно похлопал Аглаю по мягкому месту, отчего она вспорхнула с его колен, вскочил сам и стал рассекать зал энергичной походкой. – Я видел свой путь! Я пройду по нему до конца! – говорил он, как мне показалось, самому себе, не обращая внимания на окружающих.
Но и из Строганова стала выплескиваться энергия.
– А у меня есть вера. И именно поэтому я продолжу идти по своему пути. Это из «Убийцы Акаме», – пояснил он.
Блинов посмотрел на него с нескрываемой злобой.
– У меня такое же ощущение, как и на сеансе, – задумчиво сказала Яна. – И сны похожие…
– Точняк! – заорал Строганов, подскакивая к Яне, а Блинов с Аглаей вздрогнули от неожиданности. – Этим же методом пользовались и на сеансе! Распыляли препарат в зрительном зале, все засыпали, а через пятнадцать-двадцать минут он переставал действовать, и наступало всеобщее пробуждение. Я это понял еще тогда! – и Арсений стал пританцовывать от радости.
– О, а у вас
