И еще один пример.
В 1942 году английский охотник К. Питмэн сообщал: «В Северной Родезии я слышал рассказы о мифическом существе, которое меня очень заинтересовало… Самое поразительное, что большинство признаков этого таинственного животного сближают его с гигантским птеродактилем.
Если конгамото не существует, то откуда взяли примитивные охотники, незнакомые с палеонтологией, свои довольно точные описания доисторического птеродактиля?»
Как видим, все перечисленные случаи произошли в одном месте нашей планеты — в Африке, и это не случайно. Именно в Африке в силу многих причин глобального характера сложились благоприятные условия для выживания там доисторических животных. Африканский континент — единственный, большая часть которого не подвергалась затоплению морем на протяжении последних 500 миллионов лет. Не претерпел существенных изменений и африканский рельеф, тогда как 50 миллионов лет назад остальная суша Земли подверглась сильнейшим геологическим катаклизмам. Не было в Африке и оледенения, которое случилось 100 тысяч лет назад, и когда в результате наступивших холодов погибла вся теплолюбивая фауна в Европе, Сибири и Северной Америке. Эти три фактора позволили африканскому климату сохраниться почти без изменений на протяжении миллионов лет.
Столь же длительно на огромных пространствах Африки произрастают тропические влажные леса, 90 % которых и до сего времени остаются «белым пятном». Что за жизнь царит в глубинах этих лесов — не знает никто. А ведь непознанного на Земле— непочатый край. Человек побывал на Луне, теперь, тратя колоссальные средства, стремится на Марс, но не знает того, что делается у него под ногами. Не изучен океан. Нет целостной картины того, как устроена Земля. Непонятны причины множества явлений, происходящих как вовне, так и внутри нас. Мы даже не знаем, как и когда появился человек разумный, то есть мы с вами, дорогой читатель.
Все это позволяет говорить о возможности существования в наши дни животных отдаленных эпох, хотя официальная наука по— прежнему с зубовным скрежетом встречает любое заявление о том, что не укладывается в привычные рамки. К счастью, число не тривиально мыслящих людей неуклонно возрастает, и это вселяет оптимизм. Но давайте снова вернемся к «вавилонскому дракону». Точнее— поговорим о драконах вообще.
Сейчас на Земле живет множество народов, различных едва ли не во всем — в менталитете, в путях развития своей истории, в верованиях, в обычаях и многом другом. Но есть один определяющий признак принадлежность того или иного народа к земной цивилизации — в его культурном наследии обязательно есть так называемый эпос творения, то есть космогоническое(устное или письменное) сочинение о происхождении мира.
Такие сочинения очень разнообразны, но все без исключения содержат рассказы о ключевых моментах планетарной истории. В качестве примера можно привести свидетельства о мировом потопе, содержащиеся в эпосе всех ныне существующих народов. И это всеобщее знание какого-то ключевого события автоматически исключает его из разряда мифов и легенд, делая объективной реальность.
По необъяснимым причинам нечто подобное произошло и с возникновением в мировой космогонии культа дракона. Загадка состоит в том, что вначале его не было вообще, а был представленный во всех мифологиях символ змея. Олицетворяя землю и воду, а также женскую производительную силу, этот змей, чьи изображения относятся к концу палеолита, по своему внешнему виду напоминал обычных змей, отличаясь от них лишь большими размерами.
А дальше произошла странная метаморфоза: в промежутке между 10-ю и 3-мя тысячами лет до н. э., то есть в мезолите и неолите, ОДНОВРЕМЕННО У ВСЕХ НАРОДОВ изображение змея сменяется образом крылатого летучего существа с головой и туловищем пресмыкающегося и крыльями птицы. Письменные и устные источники государств того времени (Шумера, Египта, Индии, Китая, Японии, Мексики) содержат разнообразные сведения об этих существах, которые получили названия драконов.
Чем же обусловлена такая неожиданная смена культа?
Наука объясняет все это мифотворчеством. Дескать, не в силах понять многие природные явления, народы Земли относили их к разряду чудес, сказок, причудливых легенд. Так стало складываться народное творчество, цель которого не объяснение того или иного феномена, а сведение его к чуду, к чему-то ирреальному, а иногда — к абсурду.
Допустим, что так оно и было, что, повинуясь какому-то странному внутреннему побуждению, народные мудрецы (сказатели, барды, ашуги) стали слагать мифы о драконах. Но почему сразу по всей Земле? Почему у атцеков появился культ дракона Кецалькоатля (правда, мифологические словари называют его не драконом, а пернатым змеем?) Откуда прилетел китайский дракон Луи? А как быть с драконом скандинавов Ермунгандом? С нашим Змеем Горынычем?
Не могут учёные внятно объяснить и общность сюжетов о драконах у разных народов. Основной сюжет — это принесение в жертву драконам красивых девушек, которых спасает главный герой. Этиль у шумеров, Персей у древних греков, Сусаноо у японцев, Святой Георгий у индоевропейских народов, исповедующих христианство.
На мифотворчество древних жрецов это явление не похоже. Вероятно, оно отражает некий реальный факт глобального характера, который современная историческая наука объяснить не может.
* * *
При раскопках древнего Вавилона были найдены священные печати с изображением верховного бога Мардука, облаченного в парадные одежды. Длинное одеяние бога украшено звездами, а шею и голову отягощают драгоценные ожерелье и корона. Бог стоит по колена в бушующем океане, а рядом с ним застыл, блистая мокрой чешуей, не кто иной, как сам таинственный сиррух, «дракон Вавилона»! Что олицетворяет эта грозная пара, знает лишь тот, кто водил рукой резчика, вырезавшего печать…
Осада Сиракуз, или сжигал ли Архимед римские корабли?
Имя гениального математика и механика древности Архимеда (287–212 гг. до н. э.) известно всем. Специалистам — по его трудам, остальным — по ставшим крылатыми выражениями, таких как: «Дайте мне точку опоры, и я переверну земной шар» или по знаменитому восклицанию «Эврика!», что в переводе с древнегреческого означает «Я нашел!» Легенда гласит, что с этим криком Архимед бежал голым по улицам Сиракуз из бани, где его осенила мысль, как можно рассчитать вес тела, погруженного в жидкость. Даже перед смертью, когда римский солдат занес над ним меч, Архимед успел выкрикнуть фразу, которая тоже вошла в историю — «Не трогай моих чертежей!»
Математики и механики до сих пор штудируют дошедшие до нас работы Архимеда, историки труды своих коллег, как современников ученого, так и живших позже, отыскивая в них все, что так или иначе относится к Архимеду, что может стать бесценным при воссоздании его, пока что крайне скудной, биографии. Эти поиски приводят иногда к сенсационным открытиям, которые буквально ставят в тупик современных исследователей.
Так произошло, например, в случае, когда они прочитали в сочинение древнегреческого ученого Антемия «О парадоксах механики» рассказ о том, как при осаде римлянами 214 году до н. э. родного города Архимеда, последний при помощи изобретенной им системы зеркал якобы сжег флот нападавших.
Этот рассказ уже две тысячи лет не дает покоя историкам и ученым, и чтобы попробовать разобраться в нем, необходимо поговорить обо всем подробно.
Архимед родился в 287 году до. н. э. в городе Сиракузы, расположенном на восточном побережье острова Сицилия. К этому моменту уже несколько поколений его предков жили здесь, ибо Сиракузы, как и другие греческие города, расположенные в Сицилии, были типичными городами — государствами, основанными в свое время греческими колонистами (К месту будет сказано, что такие же греческие колонии были основаны во времена античности и на территории бывшего СССР — Танаис в устье Дона, Ольвия — на побережье Днепро— Бугского лимана, Херсон и Пантикапей — в Крыму).
Отец Архимеда, математик и астроном Фидий, был как полагают, не очень обеспеченным человеком. Те, кто так считают, основывают свои рассуждения на том факте, что Архимед никогда в своей жизни не занимался философией и литературой, что было нонсенсом, если б он принадлежал к кругам аристократии. У неё занятия философией и литературой считалось как раз приоритетными, тогда как точные науки изучались постольку— поскольку.
Думается, такая аргументация лишена реального смысла. Гораздо разумнее предположить, что Архимед предпочел точные науки философии и литературе не по причине отсутствия у него материальных средств, а в силу того, что он был гением, складу характера которого соответствовала именно «узкая специализация», то есть всепоглощающая страсть к точным наукам.
