прошу... — Сартания вежливо поднялся перед ней.
— Мне старший помощник сказал... — Она помялась, выбирая слова помягче, чтобы не задеть самолюбия предупредительного капитан-лейтенанта. — Я не могу помочь?
— Помочь?! Помочь... — Сартания задумался. — Если это, конечно, не очень затруднит вас...
Он, бедный, даже смутился.
— Не затруднит, — улыбнулась Мария Викторовна.
— Большое спасибо, — с чувством сказал Сартания. — Тогда передайте, пожалуйста, вахтенному... Пусть чайку принесет. Только покрепче.
Мария Викторовна вспыхнула: очень уж это все смахивало на какую-то насмешку, — но Сартания так вежливо и серьезно, с заранее выраженной на лице благодарностью смотрел на нее, что она, сделав над собой усилие, чтобы не одернуть его, снова улыбнулась и, безмятежно проговорив: «Хорошо, хорошо, что за вопрос!», вышла из рубки.
«Вон ты какой! — думала она, разыскивая вахтенного. — Ну, ладно... Теперь я тебе обязательно исправлю эту станцию. Именно тебе! Хоть всю ночь просижу, а неисправность тебе баба найдет, которая, по-твоему, только чаем и может помочь...»
— Она акустической лабораторией заведует, — напомнил Картышев, когда Мария Викторовна ушла. — Кандидат наук...
— У нас, между прочим, тут не диссертации защищают, — сурово сказал ему Сартания. — Тут разбираться надо. Помочь!... — возмутился он, вспомнив ее предложение. — Двое, понимаешь, взрослых мужчин не разберутся пока, а одна женщина — разберется, да?
Насчет взрослых мужчин матросу Картышеву понравилось: может, товарищ капитан-лейтенант в чем-то и прав, но, с другой стороны...
— У нас равноправие, — сказал Картышев.
— А кто против? — удивился Сартания. — Пусть даже профессором будет! Академиком! Никто не запрещает... Но это же давно известно: как только женщина появится — вся электроника из строя выходит. Как у нас теперь...
— Это мистика, товарищ капитан-лейтенант, — возразил Картышев.
— Мистика? Не знаю. Умные люди говорят...
— Ничего не понимаю, — глядя на измерительный прибор, сказал Картышев.
Сартания заглянул ему через плечо:
— Зашкаливает? Вот!.. А ты говоришь — мистика... Значит, уже опять где-то поблизости.
Они оба выжидательно посмотрели на дверь. С подносом, с двумя стаканами чаю и печеньем вошла в рубку Мария Викторовна. Сартания и Картышев быстро переглянулись,
— Не умеют у вас чай заваривать, — сказала Мария Викторовна, быстро и ловко освобождая место для подноса. — Учить пришлось. Пейте, пожалуйста.
Она присела в сторонке на свободный стул.
— А вы? — спросил Сартания.
— Не беспокойтесь, я не хочу.
— Э, нет! — Сартания решительно встал. — Женщина в гости пришла, а мы тут, понимаешь...
Он вышел из рубки, а Мария Викторовна вздохнула про себя: «Опять в гости попала... Хорошо, хоть Букреева нет на лодке».
— Так в чем у вас загвоздка? — спросила она у матроса. — Пейте чай и рассказывайте.
Это было почти как приказание, а Картышев уже научился подчиняться.
— Развертки на индикаторе нет. — Он отпил большой глоток. — Товарищ капитан-лейтенант говорит, что всю ночь придется искать. Я-то ладно, а у него сынишка в десять спать ляжет.
— Ну и что? — Не поняла она, какая тут связь.
— А он сам хочет его воспитывать. Женщины-то не умеют...
— Кто это вам сказал? — Мария Викторовна взяла со столика схему.
— Так это известно. Умные люди говорят...
— Вот как?! — Схема была знакомой, и знала она, где тут самое уязвимое место. — Высокое подается на трубку?
— Проверяли уже...
— Блок развертки?
— Смотрели. Почти всё прозвонили.
— А здесь сколько?
Картышев посмотрел в схему и снисходительно пояснил:
— Ну это же понятно: четыреста герц.
— Все понятно, — осадила его Мария Викторовна, — а развертки до сих пор нет.
— Найдем, — сказал Картышев, — куда ей деться? У нас как-то в Атлантике был случай...
— Тогда остается... Скорее всего модулятор, — сказала Мария Викторовна.
— Вряд ли...
— А вы все же проверьте, — мягко, но настойчиво сказала Мария Викторовна.
Картышеву неудобно было отказывать, он вытянул блок и начал замеры. Мария Викторовна нетерпеливо поглядывала на дверь и мысленно торопила: «Ну, скорее, скорее же!» Все должно произойти до того, как появится гостеприимный Сартания...
— Есть... — как-то растерянно, еще не веря себе, сказал Картышев. — Есть развертка...
— Вот теперь другое дело! — Вошел Сартания с бутылкой и стаканом в руках. — Будем пить чай с клюквенным экстрактом.
— Товарищ капитан-лейтенант... — начал Картышев, покосившись на неподвижную стрелку прибора.
— Подожди, — с упреком произнес Сартания. — Видишь, с женщиной разговариваю! И чему вас только в школах учат?!
— Так нашли же, товарищ капитан-лейтенант!
— Что... Что нашли?
— Мария Викторовна сразу нашла! — возбужденно сказал Картышев. — Оказывается, модулятор...
Сартания недоверчиво посмотрел на Марию Викторовну, быстро наклонился к прибору, взял себя в руки и поучительно сказал своему подчиненному:
— Вот видишь!.. А мы бы еще тут... целый час провозились!
Жалко ей стало Сартанию, поруганную его мужскую гордость, и она призналась:
— Просто схема знакомая... В нашем институте делали.
— А, тогда понятно, — важно кивнул Сартания. Ему вроде бы даже полегчало от ее слов. — Ну что ж... Спасибо, Мария Викторовна...
В его тоне было столько великодушия, словно благодарность, исходящая от него, уже сама по себе значила гораздо больше, чем то, за что он благодарил ее, и Мария Викторовна с сожалением подумала, что никак, нисколько не проучила его и что не с ее, видно, характером давать кому-то уроки.
Все было, как бывало: кафе в Доме офицеров, танцы, знакомство во время танца, с той только разницей, что женщина, с которой он познакомился, была в очках с тоненькой золоченой оправой. Очки очень шли ей — интеллигентная, должно быть, особа, — а то, что она почти все время молчит, так это, пожалуй, и к лучшему: самому давно уже надоели обязательные банальные разговоры во время танцев.
