— Все. Заснули, — весело сказал Букреев. — Можно и об личной жизни подумать.
— Сам виноват, — сказала Ольга, не отрываясь от телевизора. — Видишь их редко, вот и потакаешь.
Нет, все-таки она на что-то обиделась.
Ссориться им почти не случалось, никаких особенных недоразумений не бывало, разве по пустякам, да и то она всегда умела вовремя уступить, как-то сгладить его резкость, а тут — на тебе, целый вечер!
Может, на ней платье новое, а он не заметил? На это она обижалась иногда. Могла обидеться.
Букреев внимательно присмотрелся, показалось, что действительно, кажется, новое, — он вообще не запоминал, во что она одевалась, — и, желая показать, что все же обратил на это внимание, Букреев сказал:
— А красивое платье! Где это тебе удалось?
Ольга оглянулась, поняла, что он серьезно сказал, уничтожающе спокойно ответила:
— У меня это платье уже второй год. — И снова отвернулась к телевизору.
— А... а совсем как новое, — пробормотал он, не зная теперь, как выйти из этого дурацкого положения. Во всяком случае, решил он для себя на будущее, лучше уж проглядеть ее новое платье, чем вот так ошибиться.
В продолжение своей пятнадцатилетней супружеской жизни он кое-что все-таки постиг и уже понимал, например, что если Ольга вдруг говорила, когда они собирались куда-нибудь в гости, что ей совершенно нечего надеть, то это, скорее всего, означало, что пора ей шить или покупать что-то новое. Он только всякий раз удивлялся (и все еще продолжал удивляться) этой наивной хитрости, не понимая, почему она прямо не может сказать об этом или, вернее, зачем она вообще говорит, если он никогда не бывал против очередной ее покупки, да и попросту никогда не вникал во все это...
Букреев подошел, взглянул на экран — футбольный матч передавали, — пожал плечами и сел в кресло. Перебирая стопку книг на журнальном столике, он спросил как можно безразличие:
— Что-нибудь случилось?
— С чего ты взял?
Он некоторое время смотрел на нее, потом демонстративно переставил кресло, сел спиной к телевизору и решил почитать, а она — пусть себе как хочет.
— Что-то Андрюшка покашливает, — сказала Ольга.
— Не заметил... — Книга его заинтересовала. — Я в его годы тоже кашлял. Покажу завтра Ивану Федоровичу.
— При чем тут Редько? Рая неплохой педиатр... Она сегодня слушала Андрея и сказала...
— ... что Нинка продает свой бежевый костюм... Или что-то в этом роде, — раздраженно договорил Букреев. — И что у Андрея нет ничего страшного. Твоя Рая не Андрея смотрит, а об очередной шубке думает. Вся страсть у нее в эти тряпки ушла.
— Чего вдруг ты чужими страстями стал интересоваться?..
— А что, и теоретически уже нельзя?
— Твои офицеры почему-то всегда лучшие специалисты, — сказала Ольга. — Если штурман — то лучший в базе, если доктор...
— Плохих не держим. Ты выключишь телевизор?!
— Почему? Интересная передача...
Кресло под ним затрещало, он повернулся, смотрел некоторое время на экран, потом на жену и спросил:
— Оля, что с тобой? Ты же ненавидишь футбол!
— Со мной ничего, — с каким-то значением ответила Ольга
— А с кем — чего?
— Ни с кем, наверно...
Все свои попытки Букреев исчерпал, пожалел, что вообще полез выяснять что-то, с возмущением отвернулся и снова принялся за книгу — теперь уже основательно.
— Юра... — позвала она через несколько минут.
Букреев не отозвался.
— А у Райки на лодке только и разговоров... — сказала Ольга.
Он бы и это пропустил, но — «у Райки на лодке»!..
— На лодке... у Райки Пономаревой?! — переспросил Букреев.
— Да... А что?
— Обо мне в городке тоже так говорят? — мрачно спросил Букреев, откладывая книгу.
— Как? — не поняла Ольга.
— «Лодка Оленьки Букреевой»!.. Говорят?!
— Успокойся, пожалуйста. Никто не отбирает у тебя твою лодку.
Она встала, отошла наконец от телевизора, в нерешительности посмотрела на мужа — он снова уткнулся в книгу, — хотела еще что-то сказать, но, так и не решившись, стала вытирать на стеллаже пыль.
— Интересно... — проговорил Букреев. — Вот тут пишут: один психолог записывал на пленку разговоры супружеских пар за обедом... Оказалось, каждый за столом говорит только для себя. И слушает — тоже только себя. А?
— У тебя, говорят, симпатичная дама появилась? — сказала Ольга.
— У меня?! — Букреев с недоумением посмотрел на жену. — Ах, на лодке!.. Ничего вроде. А что — уже доложили?
— Почему — доложили? — спокойно удивилась Ольга. — Райка говорит, твой Володин ее уже плавать учит в бассейне.
— Райку, что ли?
— При чем тут Райка?! Я об этой даме говорю.
— А!.. — Для Букреева это было новостью. — Ну, такая уж у него работа: штурман все-таки. Службе не мешает — и ладно. А Райка что — хотела, чтоб Володин ее учил?
— Об этом она мне не говорила.
— А о том, что я ее вчера провожал, Райка знает?
— Ты ее провожал?..
«Сам все-таки сказал», — подумала Ольга.
— Значит, проговорился. — Букреев сокрушенно покачал головой. — Я-то думал, Райка уже знает.
— Но тогда бы и я знала...
Рая просила, чтоб это не от нее шло.
— Хм-м... Верно. Не учел Райкиной психологии.
— И что же: ты сам напросился? Или она?
— Я сам, — сказал Букреев. — И не напросился, а прямо вырвал из рук, увел, умыкнул, похитил... В общем, злоупотребил должностью.
— Надеюсь, ты доволен остался?
— Ну, такой задачи, в принципе, не ставилось...
— А какая ставилась?
— Послушай, Оля, — насмешливо сказал Букреев. — Странный у нас разговор. Другая бы уже этой тряпкой... А ты — спокойно пыль вытираешь!
— Юра, я
