уважают, но это совсем другое, это не преданность через привязанность. И он это прекрасно знал.
Работая рукой усерднее, Нила тихо заплакала. Чем он угрожал ей? Почему она согласилась?
Я знал мою девочку. Он не угрожал конкретно ей, нет, свою боль она бы приняла с лёгкостью. Скорее всего, угрожал мне, хотя и говорил, что я не буду участвовать в этом Долге. Ублюдок. Больной на всю голову.
Нила!
Я закричал, когда Кат уткнулся лицом в изгиб её шеи и вдохнул её запах, но проклятый кляп заглушил мой крик.
Нила всхлипнула и задрожала.
Сейчас я был готов убить бессчётное количество невинных лишь за возможность подняться и вонзить кинжал в сердце отца.
От беспомощности на глаза навернулись слёзы.
Кат убрал непослушные пряди с её шеи и поцеловал бриллиантовый ошейник.
― Хорошо. Как же хорошо. Надеюсь, ты уже мокрая, Уивер. Поскольку я уже не могу терпеть.
И тут всё изменилось.
Нила остановилась и даже перестала дрожать. Воздух в помещении вмиг загустел.
― Я… Я не могу. ― Выдернув руку из штанов Ката, она с силой оттолкнула его. ― Не буду!
Кат пошатнулся, явно застигнутый врасплох. Очертания его эрегированного члена просматривались сквозь ткань джинс.
― Подумай ещё раз, дорогая. Ты уверена? ― угрожающе переспросил он.
Нила кивнула, яростно вытирая правую руку о леггинсы.
― Уверена. Я не доставлю тебе удовольствия, что бы ты ни говорил. Этого не будет!
По лицу Ката пробежали тени. Он наклонил голову, глядя на Нилу исподлобья.
― Будь по-твоему. ― Шагнув к ней, схватил мою любимую за запястье. ― Сюда, пожалуйста.
Нила обернулась. Она смотрела на меня, широко раскрыв глаза, и явно заметив смену мной положения. Её прекрасное лицо исказило горе и, несомненно, вина. Мне жаль.
Я покачал головой. Не нужно. Здесь нет твоей ви…
Кат дёрнул её, заставив отвернуться и разорвав наш момент.
Нила споткнулась, когда Кат толкнул её к столу, стоящему посередине комнаты, и, подтащив рывком стул, пихнул, заставив сесть.
― Сядь.
Она тяжело дышала, покрывшись пятнами от страха и гнева.
― Кат… прошу, чтобы ты ни собирался сделать ― не нужно. Пожалуйста.
― Вы повторяетесь, мисс Уивер, ― зло смахнув с грязного стола принадлежности, явно оставленные рабочими, прошипел Кат.
Заправив своё хозяйство трясущимися руками, он застегнул молнию на джинсах, и звяканье пряжки отдалось эхом.
― Ты могла бы заплатить Третий Долг по-хорошему. И я даже не причинил бы тебе вреда. Я бы даже доставил тебе удовольствие.
― Удовольствие? ― сплюнув на пол, парировала она. ― Когда это у нас изнасилование стало удовольствием? Твои прикосновения противоестественны.
Вдохнув гнилого и совершенно бесполезного воздуха через нос, я напрягся. Дерзость Нилы одновременно поражала меня и невероятно бесила. Нельзя пререкаться с моим отцом ― только хуже будет. Не важно, свидетелем чего я могу стать, и как бы мне больно не было видеть любовь всей моей жизни во власти моего больного папаши… наблюдать за этим ― может быть всё гораздо хуже.
По-крайней мере, Нила останется цела и невредима.
Ты сам-то в это веришь?
Её сила и заключалась в дерзости ― она умела ответить и постоять за себя. И если она позволит Кату взять себя добровольно… сомневаюсь, что после этого моя девочка сохранит свой мятежный дух.
Ох, боже, мне так жаль, милая.
Извиваясь на полу, я пытался подобраться ближе, не оставляя попыток освободиться. Но тело работало против меня, слабея слишком быстро.
Тяжело дыша, Кат смахнул назад волосы, явно пытаясь сосредоточиться.
― Дай руку.
Нила застыла.
― Что? Зачем? Я больше к тебе не прикоснусь.
― Не ладонь, Нила. Руку.
Она медленно покачала головой, демонстративно скрестив руки на груди.
― Ты спросил, я отказалась. Я не дам тебе руку.
― Нет, не так. Я не спрашивал. Я сказал. ― В голосе отца послышались гневные нотки. Я удивлён, что он позволил Ниле перечить ему так долго. Как бы он не отрицал ― у него к ней чувства. Чувства, которые он до сих пор питал к её матери. Кат хотел её. Хотел её удержать. Но его убивал тот факт, что дочь влюбилась в его сына, тогда как мать проклинала его в день, когда он лишил её жизни.
Он дал ей выбор…
В памяти всплыл разговор между Катом и Эммой. Разговор, который я не должен был услышать. За неделю до уплаты Последнего Долга отец пришёл к своей пленнице и признался, что слишком сильно любит её, чтобы привести приговор в исполнение. Он хотел большего. Больше времени. Больше близости. Он был готов отложить выплату, если она согласится полностью принадлежать ему.
Выйдет за него.
Будет его, когда бы он того ни пожелал.
Единственное условие ― она больше никогда не увидит ни Текса, ни детей.
Но Эмма слишком сильно любила свою семью, и свидетельством тому стал её выбор ― смерть.
— Да ёб твою мать, дай сюда руку! — заорал Кат, бросившись на Нилу, хватая её за руки. Моя девочка боролась, но что она могла противопоставить его силе?
Прижав её запястье к грязном столу, Кат прорычал:
― Ты же слышала ту часть рассказа, где говорилось о контрабанде?
Нила извивалась, пытаясь вырваться из его хватки.
— Да, я слышала.
— Тогда ты понимаешь, каким будет Четвёртый Долг.
Она задержала дыхание.
― Нет… не понимаю…
Он усмехнулся, без особых усилий прижимая её руку к столу.
― Нет, понимаешь, ― сказал Кат и, удерживая Нилу одной рукой, второй потянулся к боку. Вытащил тонкую палочку из её пристанища и прижал к губам моей женщины. ― Открой рот пошире.
― Что? Нет. ― Замотала головой она.
Кат сильно сжал её предплечье,
