пакетиков с алмазами, которые поместил в полости, накрыв сверху тканью. Даже если охрана аэропорта станет просвечивать фонариками мой гипс или стучать по нему, камни они не найдут.
Кат поднял фальшивую лангету.
― Теперь можешь положить сюда руку.
Сердце ёкнуло, но я сделала, как мне сказали, облегчённо вздохнув, когда пластиковая повязка зафиксировала конечность, унимая боль.
― Ну вот, я же сказал, что сделаю всё в лучшем виде, ― ухмыльнувшись, сказал ублюдок.
― Я не прощаю тебя за всё сделанное прежде только потому, что сейчас ты позаботился обо мне, ― ответила я, разрезая голосом воздух, а заодно и Ката на кусочки.
Джетро застонал, привлекая внимание. Взгляд его прекрасных глаз цвета мёда потускнел и наполнился гневом. Любовь связала нас, став только крепче от таких жестоких испытаний.
Он сделал мне предложение.
И я согласилась.
Но, к великому ужасу, наше время утекало сквозь пальцы.
Как только высохнет гипс, мы направимся в аэропорт. Сомнений нет. Он захочет быстрее вернуться домой. Он захочет закончить то, что запланировал.
Приступит ли он сразу к Последнему Долгу, пропустив Третий?
Я вздрогнула. Ох, как же я ошибалась, думая, что он убьёт меня, прежде не изнасиловав. И ведь я должна ценить жизнь, а не телесную оболочку. Вот только это будет не просто физическое действие. Как только Кат окажется внутри меня, он проникнет не только в моё тело, но и в сознание, и в душу. И не будет мне больше покоя, зная, что он был с моей матерью и убил её. И сделал всё то же самое и со мной.
Я закончу с ним прежде.
В памяти, словно вспышкой, промелькнуло воспоминание, как я пронзила сердце младшего Хоука. Я была безумно напугана и всё же победила. Смогу сделать это и с Катом.
Он сдавил мне руку, заставив вскрикнуть от боли, и я дёрнулась, пытаясь вырваться.
― Прекрати!
Он ослабил хватку, боль утихла.
― Просто хотел убедиться, что тебе не жмёт.
― Ублюдок, ― тихое проклятие сорвалось с губ.
И если Кат и услышал, то проигнорировал.
Отпустив меня, он наложил сверху ещё одну ложную лангету, затем наступила очередь бинта. Усердно его наматывая, он надёжно фиксировал мою руку в её новые оковы. Закончив с перемоткой, Кат надел хирургические перчатки и достал из лотка гипсовую повязку.
― Не шевелись.
Я молчала, пока Кат методично обматывал мою сломанную конечность тёплой и мокрой марлей, пропитанной гипсовым составом. Химическая реакция согрела многострадальное предплечье, слегка уняв боль, а обезболивающие препараты продолжали творить свою магию, что помогло немного расслабиться.
Он быстро справился. В прошлом, доктора накладывали гипс в три, а то и четыре слоя, чтобы наверняка при следующем падении я не поломалась ещё больше. Однако Кат наложил только два слоя, и, обернув сверху бинтом, пригладил гипс мокрыми пальцами.
― Ну вот. Постарайся не тревожить руку в течение часа, дай высохнуть.
Мне хотелось рассмеяться. Умение оказать первую помощь накладывалось на совершенное отсутствие врачебной этики. Ни один доктор, прежде всего, не навредит своему пациенту.
Сев ровно, я старалась держать загипсованную руку подальше от тела, хотя так хотелось прижать сломанную конечность к себе ― гипсу нужно было высохнуть. Почему-то казалось, что своего рода объятия, даже от меня утешат боль.
Мой взгляд метнулся к Джетро. Лицо его раскраснелось от гнева, а остекленелый взгляд был полон печали.
Я в порядке.
Нет.
Я буду жить.
Надеюсь.
Я улыбнулась на это беззвучное послание. Я буду жить, потому что я это заслужила. И Джетро заслужил. И мы найдём друг друга снова, несмотря на скорую разлуку.
Сполоснув руки в ведре с чистой водой, Кат улыбнулся, глядя на своё творение.
― Дело сделано, ― сверкнув глазами, констатировал он. ― Каково это, нести на себе несметные сокровища?
— С тех пор, как Джетро надел на меня Страдалицу Уивер, я стала не слишком впечатлительна, — похлопав по бриллиантовому ошейнику, парировала я.
Я бросила на любимого извиняющийся взгляд. Я не имела в виду ничего плохого.
Он зажмурился, явно вспоминая хреновое начало наших отношений.
― Справедливо подмечено, ― кивнул Кат в ответ. ― Ты носила столько бриллиантов, сколько не носил ни один Хоук за всю жизнь. — Кивнув головой в сторону Джетро, продолжил: — Видела булавку Кайта? Этот бриллиант в два карата передавался из поколения в поколение. Я отдал её ему в день его шестнадцатилетия. В тот день он заверил меня, что держит всё под контролем. И я очень хотел верить ему. — Его голос вдруг стал мягче. — Возможно, тебе сложно поверить, но я люблю своего сына, Нила. Больше чем ты думаешь.
— А ты любил Кеса, когда стрелял в него? — фыркнула я. — Или Дэниеля, давая ему вырасти с осознанием того, что он родился по ошибке?
Кат застыл.
— Откуда ты знаешь?
― Я же говорила. Мы вместе провели ночь, ― не моргнув глазом, соврала я. ― Он немного рассказал о своём прошлом. Открылся мне, потому что я дала то, в чём он нуждался.
Джетро замер.
Кат впервые помедлил. Подозрительно прищурившись, он обдумывал мой ответ и явно был не уверен ― правда это или же нет.
Сомнительно, что останки Дэниеля когда-либо отыщут. И возможно это преступление сойдёт мне с рук, спасибо отряду из львиц.
Никогда бы не подумала, что природа может так грамотно прикрыть.
― Неважно, как только Дэниеля найдут, я выясню правду и приму решение о твоём наказании. ― Вытерев насухо руки, Кат провёл ими по своим белым волосам. ― Теперь, когда Четвёртый Долг выплачен, нам пора.
В несколько шагов он пересёк пространство пещеры, и, наклонившись к сыну, похлопал того по грязной щеке.
— Чувствуй себя как дома. Я дам указания персоналу, чтобы тебя освободили через несколько дней, когда мы будем в Хоуксбридже, и у тебя не было ни малейшего шанса вмешаться. —
