Даже если мы возьмем штурмом здание — они все равно победят, потому что получат мучеников за Украину, пополнят свой пантеон героев. Но самое страшное — они преподнесут урок. Покажут пример, как действовать так чтобы с тобой считались. Страшно не то, что натворят эти — страшно то, что за ними пойдут другие.
— Вы на чьей стороне? — возмутился резидент.
— Я — на нашей. На стороне России. Я не хочу, чтобы мы получили проблему на десятилетия вперед. Я не хочу, чтобы мы получили интифаду на улицах наших городов. Мы очень близко к ней, поверьте.
— Что предлагаешь, — спросил Слон.
— Слить все это в Интернет.
— Эту запись?
— Да. Нам надо давить эту ситуацию в зародыше.
— Не поверят.
— Кто — не поверит? Это демонстрация для одного человека — для Роберта Костенко. Что кругом одни зрадники и одна зрада. Надо скомпрометировать это в самом начале. Пока что на нашей стороне есть верный союзник — огромный негативный опыт. Вспомните, эсеров удалось сломить, когда всплыло, что руководитель Боевой организации Азеф — провокатор полиции.
Все молчали.
— Или потом с этим будут иметь дело наши дети. Это не правительство Украины, с ним не договориться. И не выборы — на них не повлиять, и не купить. Это — п…ц. Люди которых не купить и с которыми не договориться. Они будут убивать, пока все это не потеряет даже тень смысла. В Северной Ирландии кровь тридцать лет лилась. Хотите, чтобы и у нас так же было? А хохлы тупые, им еще больше времени потребуется.
Первым опомнился резидент.
— Это неприемлемо. По многим причинам.
Я поднялся с места.
— Знаете, много лет назад один генерал, докладывая Наполеону Бонапарту о том, почему им была сдана крепость, сказал: «Мой Император, есть несколько десятков причин, по которым я сдал крепость. Первая из них — это нехватка боеприпасов». Наполеон ответил: «Спасибо, другие мне не интересны…»
Буэнос-Айрес. Район Палермо. 16 марта 2018 года
Но проблемы были не только у нас, у Марко Субботича проблем было не меньше. Он чувствовал опасность буквально кожей, это позволяло ему выжить. Он выжил во время войны, он выжил во время приватизации, потому что чувствовал опасность.
И сейчас он тоже ее чувствовал.
— Значит, тот тип….
…
— Даглас Сикерд, сорок три года, американец. Коммандер военно-морского флота, служил в отряде особого назначения. Уволился с флота, сейчас работает на «Грей Гус корп.» — фирму в Вашингтоне, которая берет подряды по безопасности. Фирма связана с республиканцами. Помимо этого, он связан с картелем Кали. Участвовал в наркопоставках в Европу, связан с албанцами.
Субботич снял очки.
— Ты уверен? Может, он под прикрытием работал?
Антонович усмехнулся
— Какое прикрытие? Колумбийцы знают его, как облупленного. Он начинал на границе, это где-то третий… пятый годы, там тогда война настоящая была. С тех пор он и помогает картелям за бабки. Он красивую жизнь любит, на этом и скурвился.
— Ясно… Сейчас он тоже под колумбийцами?
— А под кем же? Сейчас он из города, похоже, уехал, найти его не можем.
— Плохо, что не можете.
Антонович сделал виноватый вид.
— И еще, шеф… Пробили ту Тойоту. Ну, которая у центра Шевченко шмаляла.
— Ну?
— Записана на некоего Беднова. По братве его пробили — валютчик, отмывал деньги картелей.
Пан Субботич снял очки. У него вообще-то было нормальное зрение, очки он заказал для солидности.
— Русский? И тоже картели?
— Тут не поймешь, шеф. Он то ли русский, то ли нет. У него был шведский паспорт, потом местный получил. Кажется, давно в России не живет.
— С колумбийцами связан? Через кого?
— Дон Хосе Агирре.
— Он же на покое.
— Да, но бабки моет. Он в Уругвае живет. Купил несколько ферм, отели. Вкладывается в стройки.
— А с русскими у него что?
Антонович пожал плечами.
— Откуда этот Беднов? Из какого города в России? Ты выяснил?
— Сейчас… во. Ленинград…
— Санкт-Петербург, значит.
Антонович с уважением посмотрел на шефа.
— Бывали там, пан Марко?
— Бывал. Санкт-Петербург раньше назывался Ленинград. В честь Ленина. Это столица русского бандитизма. Как у нас Загорье.
Пан Субботич снова надел очки.
— Еще что про него выяснил?
— Он мыл бабки, помногу. Говорят, через него по два-три лимона в неделю проходило. Если не больше. Колумбийцы ему сильно обязаны. Претензий у них к нему нет.
— Были бы. Сколько, интересно, он им отмыл.
— Наверное, немало. У него был компаньон, звали Юра.
— Юра?
— Да, Юра. Он украинец.
— И где он?
— Пропал вместе со своей женщиной.
— Давно?
— Года два как.
Пан Марко хлопнул в ладоши.
— Во как! Скорее всего, этот Юра как то связан с диаспорой. Потому у русского и тёрки с ними. Может, он деньги, в дело вложенные отдавать не хочет. А это значит… что?
— Крыса этот русский, — сказал Антонович.
Пан Марко вздохнул.
— Вот что вы без меня делать будете, а? Враг моего врага, мой друг. Раз у него терки с украинцами, значит, у него наверняка общие интересы с нами и он нам может быть полезен. Понял? Найди русского, пригласи его со мной пообедать. Передай приглашение.
— Понял, шеф.
— Только вежливо, понял? Вежливо. Этот русский нам может быть нужен.
— Понял. А с хохлами чего делать?
— Пока следить…
…
Антонович — не знал, как это — передавать приглашения вежливо, потому он решил передать, как получится. Если не бить в морду и не вышибать дверь — наверное, вежливо получится. С этой целью — он позвонил знакомому полицейскому и узнал адрес. Заодно спросил, под кем этот тип ходит. Получалось, что под колумбийцами. То есть и американец под колумбийцами, и русский.
Деньги меняют мир…
Колумбийцы здесь не плясали, это не их место было.
Приехали на место. Антонович осмотрелся… приличный район кстати, деловой. Тут сейчас понастроили… почти Сингапур. Интересно, этот тип живет, что ли тут? Здесь не живут, а работают. Хотя — его дело.
— Иди, глянь, какой номер…
Посланец вернулся быстро.
— Второй. Справа.
Антонович посмотрел… света нет. Ладно…
— Ждем… Сокол, сбегай-ка за кофе.
Порученец отправился за кофе. Соколом его прозвали, потому что он как то распял серба.
— Шеф, а этот русский… он, наверное, с сербами связан.
Антонович зевнул.
— И что?
— Надо бы разузнать, что к чему.
— Не суй свой нос, пока не спросят.
— Понял.
Вернулся Сокол с кофе.
— Шеф, тут магаз на углу. Я торгаша спросил, знает ли он русского.
— Хоть что-то умное сделали, — проворчал Антонович. — И что тот сказал?
— Сказал, что русский недавно появился. С какими-то
