и в эту пору всем семейством перебирался в Париж. С другими столичными дворянами девушка не была знакома. А поскольку фон Ремберг жил уединенно и не водил знакомств, их усадьбу никто из посторонних не посещал.
Девушке казалось, что Кристиан любит ее, потому что она видела его расположение. Лишь одно удручало ее, что по прошествии недели брака, он так и не появился в ее спальне. Он никогда не затрагивал щекотливую тему в беседах и даже не делал ни малейшего намека на страстные желания. Он никогда не обнимал ее, не целовал. А лишь несколько раз в день по этикету целовал ее ручку. Он постоянно умело говорил ей комплименты, интересовался, как она провела день, а позже в гостиной они обсуждали книги из библиотеки фон Ремберга, прочтенные девушкой за день. Слава пыталась понравиться мужу, заслужить его доверие своим послушанием и вниманием.
В тот дождливый вечер они, как и обычно, сидели после ужина в гостиной.
Молодой человек восторгался ее познаниями в астрономии, которую в последнее время изучала Слава, и то и дело говорил ей комплименты, сопровождая их проникновенным настойчивым взглядом фиолетовых глубоких глаз. Супруги сидели на бархатном диванчике, и девушка наслаждалась обществом мужа, любуясь его мужественным красивым лицом, темно-русыми густыми волосами, собранными на затылке в хвост, и яркими мерцающими глазами. От молодого человека, как и всегда, приятно пахло, тонкими ароматами вербы и гвоздики, и это весьма импонировало ей. Ведь, насколько знала Слава, большинство европейцев редко мылись, в отличие от русских. Однажды фон Ремберг поведал ей, что ему весьма нравится этот русский обычай два раза в неделю ходить в баню и очищать свое тело. Ибо после этого его существо наполняется новыми силами и здравием. Быстро привыкнув к этому русскому обычаю, молодой человек распорядился построить три бани в своей усадьбе для слуг. В господском особняке также имелась своя барская баня, которую, кроме Кристиана, каждые три дня посещала и Слава со своей горничной Ульяной.
Пробило три четверти девятого вечера, когда фон Ресберг начал нервно поглядывать на большие каменные часы. И Слава, заметив это, поняла, что, как и во все предыдущие дни, молодой человек словно чего-то напряженно ждет и вновь собирается стремительно покинуть ее общество. Несколько раз она пыталась выведать у мужа, куда он уходит, но он всегда ссылался на дела. Слава чувствовала, что в этом кроется какая-то тайна, и жаждала узнать, отчего ее обожаемый муж запирается ото всех в своем кабинете на несколько часов к ряду, требуя, чтобы никто не беспокоил его.
Именно сегодня она задумала некую хитрость, которая помогла бы ей пролить свет на тайну фон Ремберга. Не дожидаясь девяти, Слава, сославшись на головную боль, покинула гостиную под удивленный возглас мужа. Устремившись по мрачной парадной, она, оглядываясь по сторонам и боясь попасться на глаза Людвигу, проворно проскользнула в кабинет мужа и спряталась за одну из портьер. Ее стройная фигурка полностью скрылась за тяжелой тканью, а прямая юбка без фижм так же не выделялась из обрамления окна. Через щель между пурпурными занавесями она могла свободно наблюдать за тем, что происходит в кабинете, и оставаться незамеченной. Когда через четверть часа в кабинет заглянул Людвиг, видимо, проверяя, все ли в порядке, девушка отчетливо заметила камердинера из своего укрытия и улыбнулась, довольная своей выдумкой. Отчего-то эта затея казалась ей очень детской и занятной, однако она понимала, что иначе ей не удастся удовлетворить свое любопытство. Потому она затихла и принялась ждать.
Как она и предполагала, спустя еще четверть часа в кабинет влетел фон Ремберг и, захлопнув дверь на замок, бегом устремился к своему секретеру, стоявшему чуть в стороне от того места, где находилась девушка. Она заметила, как муж нажал некий рычаг сбоку шкафа, и вдруг секретер вместе с полом начал медленно отодвигаться в сторону. Опешив от увиденного, Слава вперилась взором в сгорбленную фигуру мужа, видя, как в паркетном резном полу образовывается отверстие, похожее на погреб.
В следующий момент Кристиан резко согнулся почти до пола и, схватившись за виски, глухо застонал. Слава испуганно воззрилась на мужа. Он сильно сгорбился, и ей показалось, словно его что-то ударило в живот. Еще через несколько мгновений Кристиан вновь хрипло застонал. Он сильно сжимал губы, видимо, пытаясь сдержаться и заглушить свои стоны. Его мертвенно-бледное лицо исказила жуткая судорога, пробежавшая по всему телу.
Прекрасно чувствуя жизненную энергию всех живых существ, девушка отчетливо ощутила, как энергетика молодого человека словно пропадает на миг, а затем вновь возвращается. Его темно-фиолетовая аура непонятно мерцала, дрожа, как свеча, и это было весьма странно. Потому что Слава никогда не видела, чтобы аура живого существа так неестественно пульсировала, как бы на секунду угасая, а в следующий миг загораясь вновь.
Когда подземный лаз открылся, Кристиан, снова скорчившись всем телом почти до пола, простонал сквозь зубы в третий раз и устремился по ступеням вниз, в открывшееся подземелье, и исчез из виду. Окончательно опешив от увиденного, она, нахмурившись, начала испуганно и лихорадочно размышлять обо всем этом. Дикое неистовое желание броситься в погреб-подземелье вслед за мужем и выяснить все до конца возникло у нее стремительно. Ее колебания продлились недолго. В какой-то момент, решившись, она, не спуская взволнованного взора с округой мрачной дыры в полу, вышла из-за портьеры и направилась к отодвинутому секретеру.
Приблизившись к открытой яме, в глубь которой вели каменные ступени, Слава боязливо наклонилась. Погреб едва окутывался тусклым светом. Она осторожно направилась по каменным ступеням вниз и достигла дна уже спустя минуту, заметив горящий факел, освещающий сырое мрачное пространство подземелья. Озираясь по сторонам, Слава увидела чуть в стороне приоткрытую каменную дверь. Именно в этот миг она услышала приглушенный нечленораздельный стон фон Ремберга. Проворно подбежав к этой каменной двери, девушка вошла в небольшую горницу без окон. И тут же увидела на полу Кристиана. Он стоял на четвереньках, словно собака, и его тело сжималось в сильной конвульсии, а из сжатых зубов вырывались еле сдерживаемые хрипы. В следующее мгновение, похоже, боль отпустила его, и он замер. Но уже через миг вновь притиснул голову и ноги к животу, и она заметила, как его тело сжалось в жуткой судороге.
Опешившая и не понимающая, что происходит, Слава замерла на
