Наташа ловко запулила пустой стаканчик в урну, расправила плечи и бодро зашагала по направлению к дороге, где краснела брошенная Алексеем «копейка».
То же самое время. Подполковник Петренко.
Парнишка оказался довольно-таки упрямым, но все-таки раскололся. Значит, его, Петренко, догадка и его блеф оказались верными: кто-то посторонний спровоцировал Данилова на написание его так называемого романа. Какая-то третья сила. Оставалось выяснить: кто это был? Из каких побуждений он предложил Данилову написать роман? И только ли это таинственный заказчик сделал?
Петренко слушал рассказ мальчишки, делал наводящие вопросы. Ничего не записывал, но цепко запоминал все, что рассказывал Данилов. «Офис на Большой Дмитровке, восемь, ход со двора, полуразрушенный дом, пятый подъезд, четвертый этаж… Издатель – Козлов Иван Степанович… Внешность обрисована нечетко, надо будет еще поработать с Даниловым, составить субъективное изображение этого самого Козлова…»
– Минутку, – прервал подполковник Данилова. – Скажите, Алексей Сергеевич, вас этот издатель чем-нибудь угощал? Питьем, едой?
Данилов нахмурился, припоминая.
– Мы пили с ним минеральную воду. Кажется, «Эвиан».
– Он точно пил ее вместе с вами?
– Вроде да.
– Из той же бутылки?
– Наверно, – Данилов пожал плечами.
– Вам вкус воды не показался тогда странным? Необычным?
– Да нет…
– А еще что-нибудь вы с ним пили? Может быть, ели?
– Нет.
– Были у вас во время разговора с этим самым Козловым какие-либо странные ощущения? Может быть, провалы в памяти?
– Да нет…
– Ощущение дежа-вю?
– Нет.
– А что-нибудь там и тогда вам показалось странным?
Данилов поколебался пару секунд.
– Да в общем-то ничего… Разве что… Мне показалось, что Козлов был тогда один во всей квартире… Во всем офисе… Ни секретарши, ни охранников…
Петренко почувствовал, что Данилов хочет добавить что-то еще, но потом откровенничать передумал. Подполковник решил пока не настаивать – и без того информации хватало. Будет еще время вытянуть из мальчугана все-все, вплоть до мельчайших деталей.
Когда Данилов рассказывал Петренко о своем втором – безуспешном и показавшемся ему странным – визите в издательство, в кабинет неслышно вошла Варвара. С любопытством оглядела подозреваемого с головы до ног, подошла к Петренко. Он понял, зачем она появилась, жестом прервал Данилова и вместе с лейтенантшей отошел к глухому, зарешеченному и замазанному краской окну. Они стали спиной к задержанному, и Варвара в самое ухо подполковника, жарко шепча, рассказала краткое содержание писаний парнишки.
Все оказалось несколько сложнее, чем думал Петренко. Никаких точных текстуальных совпадений с тем, что произошло в реальности. Все опосредованно, по касательной, легким пунктиром… Хотя и горящее дерево, и срывающаяся в пропасть машина, и лошадиная доза снотворного – все это в романе Данилова присутствовало. Имелся также – доложила великая компьютерщица Варвара – в числе последних писаний парнишки странный, не связанный пока с сюжетной линией и стоящий особняком файл под именем DREAM. Причем существовал он в двух разновидностях: один, написанный по-русски, находился в той же директории, где и прочие файлы Данилова, относящиеся к роману. Другой же DREAM помещался внутри даниловского компьютера в «корзине», среди уничтоженных файлов. Варвара его восстановила – он состоял из странного набора латинских, греческих, еврейских и русских букв, а также цифр и непонятных знаков. Дешифровке пока не поддавался.
Главным же, по словам лейтенантши Кононовой, оказалось то, что невероятные приключения из романа Данилова (как-то: загоревшееся дерево, летящая в пропасть машина и подмешанное в чай снотворное…) были описаны раньше, нежели они произошли в действительности.
– Даниловский компьютер на правильную дату выставлен? Сейчас – сегодняшнее число показывает? – недоверчивым шепотом спросил Петренко.
– Обижаете, – прошептала заядлая компьютерщица Варвара.
«Раньше, – подумал подполковник. – Значит, все ж таки раньше…»
– Спасибо, Варя, – отозвался Петренко в полный голос и обратился к Данилову: – Вы извините, что мы секретничаем в вашем присутствии. Речь идет о другом – совсем другом! – деле. Текучка, знаете ли… – Петренко развел руками.
Когда Варвара вышла, подполковник попросил подозреваемого продолжать. Слушал, как тот рассказывает о своей поездке в Тель-Авив и Иерусалим: «Переводил переговоры… Ездил на экскурсию… Пляжи… Кафе…» – и чувствовал, что парнишка чего-то недоговаривает. Однако давить, настаивать, чтобы тот рассказывал все и во всех подробностях, не стал. Будет еще время.
Часть сознания подполковника отмечала и запоминала каждую деталь в рассказе Данилова, а параллельно он думал о том, как дальше поступать с мальчишкой: «Парень он, конечно, славный… Чистый, честный, неглупый… Но выпускать его ни в коем случае нельзя… Надо сделать вот что: поселить его в конспиративной квартире под охраной. И передать исследовательскому отделу… Пусть обследуют его по полной программе: с томограммами, тестами и прочими глупостями… Данилов в Москве один, родственников нет, никто его не хватится… А хватится – впаяем ему какую-нибудь легкую статью… Но главное – главное, чтобы парень, не дай бог, не возомнил себя мессией, пророком или, на худой конец, каким-нибудь экстрасенсом… Вот тут надо с ним поработать. Внушить ему, что все происходящее происходит только внутри его самого. В его мозгах. И больше нигде… Вот на это надо нацелить ребят из исследовательского отдела и отдела «Д» – дезинформации… Значит, решено: подберем квартиру и перевезем его… Сегодня же. А пока – пока пусть посидит здесь…»
Петренко украдкой посмотрел на часы: шесть ноль пять утра.
То же самое время. Алексей Данилов.
Я рассказал подполковнику все то, что счел нужным рассказать: о Козлове и его местопребывании, о странном исчезновении его офиса и о его звонке, немедленно прозвучавшем после моего туда визита, о поездке в Израиль… Я умолчал, разумеется, и о непонятном файле DREAM, и о своем обмороке рядом с Храмом Гроба Господня и ни словом не обмолвился о Наташе – ее-то зачем впутывать?!
Мой собеседник устало потер глаза, встал, прошелся по комнате.
– Скажите, вам фамилия Греков что-нибудь говорит? – вдруг спросил он.
– Н-нет, – припомнил я.
– А кличка Грек?
– Грек? Греком звали одного моего героя… В рассказе… Я его давно написал, еще в детстве…
– Я читал.
– Как вы глубоко знаете мое творчество, товарищ литературовед в штатском! – попытался усмехнуться я.
– Да уж, изучил, – коротко проговорил чекист.
– Польщен.
– А скажите, – осторожно спросил подполковник, – вам о том случае – ну, о том, что описан в вашем рассказе, он назывался «Мусорщик», если я не ошибаюсь – вам о нем кто-нибудь рассказывал?.. О том самом преступлении?
– Нет, – удивленно ответил я. И усмехнулся: – Так ведь того преступления не было. Я его придумал. Это, видите ли, товарищ подполковник, чистая игра воображения. Художественный вымысел.
– Я так и думал… – в задумчивости проговорил особист. – Так и думал…
«Странный он какой-то, – подумалось мне. – Право, странный…»
Он подошел и снова сел со мной рядом, глаза в глаза.
– Знаете что, Данилов… – словно бы в раздумье проговорил он. – Я, конечно, ни в чем не обязан перед вами отчитываться, но вы мне, не скрою, симпатичны, и потому я хотел бы поделиться с вами своими предположениями… Подчеркну: это лично мои, и весьма предварительные, предположения…
Он остановился и поглядел на меня. От допроса, от бессонной ночи, от стресса, долгого рассказа, от сидения на жестком стуле – от всего этого меня охватило странное, тупое равнодушие.
– Я думаю, – продолжил подполковник, – что мы с вами – точнее, вы! – столкнулись со странным, жестоким, коварным и необычным преступником… Я имею в виду вашего так называемого издателя, господина Козлова… Мотивы его поступков пока неочевидны… Почему он именно вас избрал своей жертвой, не очень понятно… Но факт остается фактом… Итак, каким-то образом, дорогой Алеша, этот господин во время первой и единственной встречи с вами глубочайшим и сильнейшим образом воздействовал на вас… На ваше сознание… И подсознание… Не знаю, зачем он это сделал и почему. Пока не знаю… – подчеркнул он.
Я с интересом слушал господина-товарища подполковника.
– Не знаю также, – продолжил он, – как и чем конкретно он на вас повлиял. Может быть, наркотиком, подмешанным в воду… Или внушением на основе нейролингвистического программирования – допустим, особой словесной формулой… Или особо изощренным гипнозом… Но после этого воздействия вы, дорогой Алеша, впали в особенное состояние… Насколько я понимаю, оно похоже на состояние гипнотического транса, в которое умеют вводить и себя, и свою публику шаманы… Находясь в нем, в этом состоянии, люди начинают путать последовательность событий… Мешать местами причину и следствие… Смешивают и не умеют различать вымысел и реальность… Конечно, данный случай – ваш случай! – нуждается в дополнительных исследованиях, но мне представляется, что именно в такое состояние вас ввел этот ваш господин Козлов… Только… Только вот длится оно необычно долго… Слишком долго – уже почти две недели…
