– Его взяли с большой контрабандой, – зашелестел таможенник ей в ухо.
Его бородка щекотала ее щеку. Он продолжал:
– Мой вам совет – быстрей уходите. Я не знаю деталей, но вы ведь летели с ним… Вас тоже могут, понимаете… Если вы тут останетесь… Так что лучше езжайте домой… Мне очень жаль.
Она горько посмотрела на него. Грустно поблагодарила:
– Спасибо.
Ее внезапно охватила полная апатия. Не хотелось никого видеть, ни с кем говорить. Поскорей бы этот таможенник с козлиной бородкой (неплохой, похоже, парень оказался!) от нее отстал.
Он, кажется, понял ее состояние. Сказал без надежды:
– Возможно, это ошибка…
Наташа покачала головой. Понурила плечи и пошла к выходу. В «зеленом коридоре» ее никто не остановил. Наташа не успела заметить, как за ее спиной таможенник сделал знак своим коллегам: не приставайте, мол, пусть идет.
То же самое время. Алексей Данилов.
Оставшись со мной наедине, «товарищ подполковник» словно бы в задумчивости прошелся по комнате, затем присел на краешек стола.
– Вы уж извините моего напарника, – негромко проговорил он. – Он недавно из райотдела милиции, а они там у себя, «на земле», любят лихие методы… Ментовские методы…
Он сделал паузу. Я беседу не поддержал. Тогда мужик продолжил:
– А я работаю в Федеральной службе безопасности. Меня зовут Сергей Александрович Петренко, я подполковник, служу в аналитическом управлении. Ничего особенного. Ничего страшного. Мы, если хотите знать, в нашем управлении занимаемся тем, что… – но пусть это останется между нами, ладно? – что изучаем и анализируем всяческие странные и необычные явления. Или те явления, что кажутся таковыми…
Я впервые глянул на собеседника. Сейчас он не показался мне ординарным, безликим. Сухощавое, резкой лепки, довольно-таки выразительное и, я бы даже сказал, красивое лицо. Пристальные, умные глаза. Под глазами черные тени, следы усталости. Пробивающаяся щетина. На лацкане пиджака – пятнышко от кофе.
– Вам не приходилось, господин Данилов, – мягко продолжил гэбэшник, – задумываться в последние пару недель вот на какую тему… На ту тему, что с вами, уважаемый Алексей Сергеевич, – или вокруг вас – происходит нечто странное?..
Я вздрогнул. «Товарищ подполковник» попал в точку. Мне действительно приходилось – и не раз! – об этом задумываться.
Но я помедлил с ответом. Краем сознания отметил, что со мной сейчас ведут старую, как история юриспруденции, игру: злой следователь – добрый следователь. Однако голос подполковника звучал столь проникновенно, что ему хотелось довериться.
Мой собеседник устало потер виски и продолжил:
– Вы, уважаемый Алексей Сергеевич, две недели назад, семнадцатого апреля, в понедельник, вдруг, совершенно неожиданно испросили отпуск в американской компании «Ясперс энд бразерс», где вы служите…
«Ох, ничего себе, – я почувствовал тошноту. – Как много он знает. Крепко же они за меня взялись. Взялись… Но за что? Почему? Что я такого сделал?»
– Когда вы просили отпуск, – прежним мягким тоном продолжил подполковник, – то сослались на мифические семейные обстоятельства. Это, конечно, оказалось неправдой. Отец ваш проживает в городе Южнороссийске, занимается своим бизнесом и прекрасно себя чувствует. Больше близких родственников у вас не имеется, матушка ваша, к сожалению, скончалась более десяти лет назад…
«Крепко, – тоскливо подумал я. – Очень крепко. Всю подноготную мою знают. Но зачем им, спрашивается, это понадобилось?»
– Я не стану задавать вам вопрос, – по-прежнему мягко проговорил допросчик, – зачем вам вдруг потребовался отпуск… Не стану – потому что знаю ответ… Отпуск вам, дорогой Алексей Сергеевич, понадобился оттого, что вы, человек очень способный, вдруг решили взяться за написание романа…
Он посмотрел мне прямо в глаза. Я ответил на его взгляд.
– А что, это преступление? – с вызовом проговорил я. Голос мой прозвучал хрипло.
– Конечно же нет, дорогой Алексей Сергеевич! – рассмеялся подполковник Петренко (или как его там?). – Сейчас, слава богу, совсем другие времена, и каждый может писать все, что ему вздумается. Больше того, скажу вам: сейчас каждый может публиковать все, что ему вздумается. Это, честно говоря, мне не совсем нравится – но не из «кагэбэшных», как вы могли бы подумать, а исключительно из эстетических соображений… Столько барахла сейчас печатают… – сказал он проникновенно и усмехнулся. – Читаешь – прямо-таки глаза вянут…
– А вы и не читайте.
– Да я и не читаю… Но вы – вы, все там! – он сделал жест, словно объемлющий все в стране редакции и издательства, – все строчите, строчите… Строчите – а потом, уважаемый Алексей Сергеевич, – он пристально глянул на меня своими большими черными глазами, – вдруг начинаете замечать, что с вами – с вами лично! – происходит что-то неладное…
Я вздрогнул. Мой собеседник, казалось, не заметил этого. Он взял стул, поставил его около моего, сел и оказался совсем рядом – наши колени почти соприкасались.
– Вы пишете – и вдруг под окном вашего дома загорается, вспыхивает и сгорает дерево… – задушевно продолжил допрашивающий. – И в тот же день машина вашего приятеля, соседа, срывается с тормозов и едет сама. Давит детскую коляску… С вами происходят и другие странности – мелкие, пакостные, тревожащие вас вещи… Вас это беспокоит, но вы отмахиваетесь от неприятного и с завидным упорством продолжаете свой труд… Продолжаете и продолжаете – будто бы не видите, уважаемый Алексей Сергеевич, что с вами не все обстоит ладно…
– Со мной?!
– С вами, с вами, а с кем же еще, уважаемый господин Данилов! Вы утомлены, вы расстроены, ваши нервы издерганы. Вы, видно, давно не смотрелись в зеркало, а ведь у вас вид такой, словно у лихорадочного больного или у человека, принявшего дозу наркотика… А между тем я уверен, что никакого такого наркотика у вас в крови нет… Или – уже нет, но он был раньше… Поэтому я вас и спрашиваю: с чего все началось?
Мой собеседник цепко глянул на меня.
– Почему вы вдруг взялись за роман? Кто и зачем заставил вас или убедил сделать это?
Я помедлил. «Раз уж их это интересует, – подумал я, – почему бы не рассказать им о странном издателе? Кто он мне, этот господин Козлов, – сват, брат? Что тут такого секретного? А может, он действительно какой-то суперпреступник? Я ведь и сам об этом подумывал…»
– Ну, давайте же, Данилов! – поторопил меня собеседник.
– Да какое вам дело до этого! – вяло засопротивлялся я.
– Да такое дело, – жестко отчеканил кагэбэшник, – что лицо, убедившее или заставившее вас приняться за работу, подозревается нами в совершении тяжких преступлений. И пока мы его не нашли – в опасности прежде всего вы, Данилов!
То же самое время. Наташа.
Оказавшись в темном, по-утреннему сонном и малолюдном зале прилета Шереметьева-один, Наталья опять растерялась. Она еще ни разу не бывала в аэропортах одна. Всегда летела с кем-то – с кем-то взрослым, кто решал за нее все – в том числе, как добираться до дому. Наташа шарахнулась от парочки вялоагрессивных таксистов. Прежде всего нужно выпить кофе. И только потом она решит, как выбираться отсюда. И куда выбираться. Мысль о том, что скоро она – одна-одинешенька, без Данилова и даже без родителей – окажется дома, вселяла ужас.
Наталья купила пластмассовый стаканчик с двойным сладким кофе и выбрала столик, возле которого стоял только один стул. Не хватало только, чтобы сейчас кто-то знакомиться с ней начал. Она сделала глоток, поперхнулась: аэропортовский напиток оказался горячим и безвкусным. Нечаянно мелькнула мысль: а вот когда Алеша мне кофе варил…
Его лицо невольно всплыло перед глазами. Его глаза, руки, непослушные волосы, которые почему-то всегда пахли морем. Забавные конопушки. Крохотная хмуринка между бровями. Его ласковые объятия, его шутки, их разговоры, их ночи… Воспоминания налетели, ошеломили, разбили в прах версию, что Алеша – мафиози, только что казавшуюся вполне логичной…
– Да какой он, к черту, контрабандист! – громко сказала Наталья.
Парочка за соседним столиком удивленно воззрилась на нее.
Наташа виновато улыбнулась, забрала с собой стаканчик с недопитой бурдой и покинула кафе. Решение было принято.
Еще перед отъездом Леша рассказывал ей, что его машина открывается любым ключом. «Почему же твою машину до сих пор не украли?» – помнится, изумилась тогда она. А Леша серьезно ответил: «Но ведь воры не знают, что ее так легко отпереть!»
Значит, если за время их отсутствия машину не стащил какой-нибудь опытный, знающий вор, она откроет ее и будет ждать Алексея там. Не весь день, конечно, а, скажем, часов до десяти. К этому времени наверняка выяснится, что произошла ошибка, и его отпустят. Если же Данилов не придет – значит, он и вправду мошенник. Тогда она проколет колеса в его дурацкой красной машине, поймает такси и поедет домой.
