Тут скрипнула входная дверь – я обернулся. В комнату вошла огромная, но довольно-таки симпатичная для своей огромности деваха лет тридцати в явно узких для ее могучего тела джинсах. Она подошла к мужику, сидевшему у меня за спиной – кажется, главному здесь, – и что-то зашептала ему на ухо. Я не мог разобрать ни единого слова. Оглянулся. Лицо старшого оставалось непроницаемым.
– Давай, давай, Данилов, – опять поторопил меня сидевший за столом, – поживей поворачивайся, мы тоже спать хотим!
– Да за что? – только и сумел выдавить я.
– Сказано же тебе: попытка контрабанды. Давай выгребай карманы.
– Да мужики… – промямлил я. – Да какая там контрабанда… Подумаешь, браслет… Да он сто сорок долларов всего стоит… Да зачем вы так, мужики?.. – И добавил уж совсем несуразное: – Может, мы договоримся, а?.. Без протокола?..
– Без протокола с гаишниками будешь договариваться! – вдруг рявкнул мужик за столом. – Быстро все из кар-рманов на стол! Или тебе уши заложило?! Сейчас прочищу!
Он угрожающе привстал.
Я пожал плечами. Соотношение сил (двое против одного, не считая богатырской девахи), чужое поле, отсутствие дружественных болельщиков, а также вся ситуация складывались явно не в мою пользу. И все-таки я медлил. Взять и выложить ключи, деньги и даже шнурки на стол означало для меня в одночасье превратиться из свободного человека, гражданина мира (каковым я чувствовал себя еще пару часов назад, на борту международного рейса, когда очаровательные стюардессы предлагали мне на выбор белые либо красные вина) – в бесправное, безымянное, подчиненное существо. В лагерную пыль…
Скрипнула дверь, я оглянулся – это вышла могутная деваха.
– Слушай, Данилов, – прорычал мужик-следователь, – давай пошевеливайся! Пока мы у тебя золотишко нашли – а хочешь, план найдем? Или героин? Хочешь?.. И загремишь ты у меня, Данилов, под фанфары лет на десять! И будет твое, Данилов, место под нарами, у параши! А твои друзья, Данилов, уголовники, будут любить тебя, такого молодого-красивого! Крепко любить!.. Ну!.. Все – на стол!..
«За что?!» – чуть не закричал я отчаянно, но сдержался. Это недоразумение. Конечно, недоразумение. И оно разрешится. А пока… Пока мне надо подчиняться. Что еще оставалось делать?
Я стал опорожнять карманы. На стол следователя полетели: ключи от дома, от машины, бумажник, часы и груда никелевых и медных шекелей и агоротов, полученных мною – на сувениры! – от кассирши в duty free аэропорта Бен-Гурион (в какой иной, сияющей жизни это было!).
Меня никто не останавливал, не говорил, что все случившееся – просто шутка, игра, и я обреченно вытащил ремень из джинсов, а потом нагнулся и расшнуровал кроссовки.
Тут из-за моей спины вышел второй особист, постарше.
– Вася, выйди-ка. Минуток на пятнадцать, – негромко приказал он первому. – Помоги там Варваре.
Первый вскочил за своим столом.
– Слушаюсь, товарищ подполковник!
В то же самое время. Наташа.
– Чего столбом стоишь? – рявкнули на нее.
Наташа вздрогнула, отпрянула. Почувствовала, что холод – зябкий российский холод – пробирает ее до костей. Она очнулась от забытья, в котором пребывала с той минуты, как Лешу утащили в неприметную боковую дверь. Наташе все казалось, что сейчас он вернется, улыбнется ей своей беззащитной улыбкой, скажет со смехом: «Что, напугал я тебя?»
Но Алексей не вернулся. И нужно было наконец что-то делать – для него или же для себя. Наташа осмотрелась. Она стояла в сером от пыли зале выдачи багажа. На одном из транспортеров одиноко вертелся уродливый желтый чемодан. За стойкой единственного ларька «Duty free» зевала продавщица.
Для начала Наташа достала из сумки и натянула свитерок – несмотря на обещанную жару, она захватила-таки его в дорогу. Стало теплее, но ненамного. Она оглядела зал. Все как обычно: грузчики караулят платные багажные тележки, редкие пассажиры проскальзывают в «зеленый коридор». Ее взгляд снова уперся в неприметную дверцу в торце унылого помещения. Сколько она здесь простояла?
Часов Наталья не носила. Не имела привычки наблюдать, как уходит время.
– Не подскажете, который час? – обратилась она к пожилому дядечке, волочившему к выходу два чемодана на колесиках.
Тот одарил ее неприветливым взглядом:
– I don't understand![17]
«Никогда бы не подумала, что у иностранцев бывают столь постные рожи. Наше Шереметьево, что ли, так на них действует?» Она пожала плечами и выдавила лучезарную улыбку:
– Excuse me, what time is it now?[18]
– Half past five[19] , – рявкнул иностранец и отстранил ее плечом, спеша к заветному выходу.
«Я почти час здесь торчу! – ужаснулась она. – И ничего не делаю!»
Подобравшись и закинув свою дорожную сумку на плечо, Наталья взялась за ручку таинственной двери. Закрылись, засранцы. Она толкнулась еще раз – бесполезно. Будем стучать. Сначала кулаком, а потом и ногой.
Но постучать ногой ей не дали. Из таможенного коридорчика резво выскочил молодчик в плохо сидящей таможенной униформе. Его мятую утреннюю физию украшала козлиная бородка из трех волосков.
– В чем дело, гражданочка?
– Что там, за дверью? – требовательно спросила она.
– Хотите посетить? – гадливо хмыкнул он.
– Да, хочу, – отрубила Наталья. – Открывайте.
Таможенник слегка опешил от ее напора.
«Я веду себя, как челночница!» – охнула в душе Наталья.
Но таможенник быстро пришел в себя, тряхнул своей бороденкой:
– Пистолет желаете сдать? Наркотики, контрабанду? Так я у вас и здесь приму, в зале. Открывайте сумочку.
Она инстинктивно прижала сумку к себе. Сказала жалобно – играть в базарную хамку у нее все равно не получается:
– Моего друга туда увели. И уже час его нету.
Ей показалось, что с козлиной бородки слетела искорка сочувствия. И Наталья решила не сдерживать слез, позволила им засеребриться на ресницах:
– Скажите мне, что с ним? Почему он не возвращается?
Таможенник на минуту задумался. Сказал – его голос теперь звучал на удивление мягко:
– Лучше не ждите. Езжайте домой.
– Но в чем дело? За что? Почему? – обрушила она град вопросов. И добавила: – Я все равно не уйду, пока вы не скажете. Буду весь день здесь торчать.
«Боже, что со мной происходит? Я же всех этих, в мундирах – блюстителей власти! – как огня боюсь! А тут чуть не кричу на него…»
Но, похоже, таможенник привык к тому, что на него кричат. Он спокойно ответил:
– Можете хоть сутки стоять. Все равно ничего не выстоите. Но… если попросите… я мог бы для вас выяснить… – Он с удовольствием рассматривал ее загоревшее лицо и грудь, обтянутую тонким свитером.
– Ну… если вам не очень сложно, – кокетливо пропела она.
Нужно принимать игру, иначе действительно и за сутки ничего не узнаешь.
– Хорошо, я постараюсь… чтобы вашего друга подольше не выпускали. – Таможенник подмигнул ей и спросил деловито: – Как фамилия?
– Нарышкина.
– Он, значит, Нарышкин?
Наташа покраснела:
– Нет, он – Данилов.
Таможенник понимающе хмыкнул и открыл заветную дверь своим ключом. Наталья ринулась за ним, но он проворно щелкнул замком перед ее носом. Она нервно прошлась по залу. Народу почти не было, только два понурых иностранца с тоской глядели на пустой транспортер. Наташа разбудила продавщицу, дремавшую за стойкой «Duty free». Купила и нервно сжевала черствый «Сникерс». Таможенник не появлялся. Она опустилась на жесткий пластмассовый стульчик. Прикрыла глаза. В голове гудело, руки дрожали. Почему Алешу увели? Неужели у него действительно нашли контрабанду? Да нет, глупость какая. Они же все время были вместе!
Но в душу уже заполз червячок сомнения: «А ночами? Ты знаешь, что он делал ночами? После того, как ты засыпала, утомленная постельными играми? Ты что, чутко спишь и просыпаешься от малейшего шороха?»
Наталья вздохнула. Она прекрасно знала, что если уж ей удается заснуть – то ее и пушкой не разбудишь, не то что будильником.
…А червячки-сомнения продолжали ползать: «Если он контрабандист – тогда все понятно. Ясно, откуда взялись бесплатная поездка, и гостиница, и экскурсии. И халява для подруги. У него было какое-то тайное поручение. Бандитское. Мафиозное. Но он с ним не справился. Попался на российской таможне».
Версия, к сожалению, выглядела логично. И Наташа, уже не в первый раз за недолгую историю своего знакомства с Даниловым, принялась ругать себя за беспечность и веру в «прекрасных прынцев».
Она не услышала, как к ее стульчику подошел знакомый таможенник. Тихо опустился рядом, слегка тронул ее за плечо:
– Девушка!
Она открыла глаза. И прочла во взгляде таможенника, что, кажется, оказалась в своих мыслях по поводу Данилова права.
– Его взяли с большой контрабандой, – зашелестел таможенник ей в ухо.
Его бородка щекотала ее щеку. Он продолжал:
– Мой вам совет – быстрей уходите. Я не знаю деталей, но вы ведь летели с ним… Вас тоже могут, понимаете… Если вы тут останетесь… Так что лучше езжайте домой… Мне очень жаль.
