магесса вдруг потупилась, — но я ведь… проиграла.
— Я уже говорил вам, что это не так важно. К тому же ты заняла второе место, в одиночку, против двух Магистров. Это заслуживает как минимум похвалы. Да и Дикие Земли до сих пор на первом месте.
— Это да…
— Ты хорошо поработала, правда. — Мастер Хаоса вдруг посерьёзнел и следующие его слова донеслись до Сивиллы уже в виде мыслепередачи. — Как ты смотришь на то, чтобы после того, как ты отдохнёшь, мы отправились к твоей дочери?
Глава 21
Угрожая Сивилле жизнью её дочери, Лазарис никого не похищал, не видел смысла. И он, и Сивилла — оба прекрасно понимали, что, если он захочет, то найдёт нужного человека в любой точке планеты, и ни Магистр Проявления, ни кто-либо другой не смогут этому помешать. С другой стороны, сама Сивилла, до своего попадания в число приближённых Погибели Сфарры ни разу не общавшаяся с дочерью из-за работы в тайной службе, тоже так и не решилась появиться в жизни чужого, по большей части, человека. Да и что бы она сказала женщине, которой сейчас уже было почти семьдесят и у которой подрастали внуки? “Здравствуйте, я ваша мама. Вы должны отправиться со мной, иначе однажды, возможно, за вами придёт лично Убийца Тысяч с не самыми добрыми намерениями”? Уж лучше она оставит всё как есть, не станет смешивать два мира.
Так Сивилла думала все пятнадцать лет. И тем не менее, сейчас она вместе с Мастером Хаоса стояла на пороге небольшого домика в пригороде Эрда, готовая нажать на дверной звонок. Однако рука, уже протянувшаяся к кнопке, замерла в воздухе, не в силах больше сдвинуться ни на миллиметр.
— Надо же, Магистр Проявления, только что буквально пожертвовавшая жизнью ради победы Диких Земель, боится позвонить в дверь.
— Да что ты… — Сивилла уже была готова вспыхнуть, но, повернув голову к Лазарису, осеклась. На лице Мастера Хаоса не было его вечной ехидной улыбки, только грусть и… сочувствие.
— Знаешь, почему я устроил этот Турнир? Помимо очевидного. Ради вас четверых. Мне нужны две вещи. Первая: чтобы ваши имена: твоё, Геаты, Ашадина и Рианета оказались на устах каждого человека Сфарры, чтобы люди и алкарн спорили, кто из вас способнее, кто сильнее, кто красивее, чтобы превозносили и поносили вас, чтобы возносили на пьедестал и скидывали в бездну. Однако это будет естественным следствием, если вы хорошо проявите себя на Турнире, и по первым двум раундам я могу сказать, что перспективы вполне положительные. Вторая же вещь куда сложнее и важнее при том. Помнишь, тогда, отправляясь в другой мир, я сказал, что поместил в вас кусочки своей души? Грубо говоря, я посадил в ваши души по маленькому семечку. Так вот мне нужно, чтобы эти семена проросли. К сожалению, никакая магия этому не поможет. Единственный способ — это установить с каждым из вас особую связь, не магическую, но эмоциональную. И, как несложно понять, из вашей четвёрки ты — самый сложный случай.
— Зачем ты мне это рассказываешь? Пытаешься выдавить слезу? Заставить проникнуться твоей великой целью, какой бы она ни была, и воспылать к тебе такой же великой любовью?
Мастер Хаоса тихо рассмеялся.
— Нет, конечно, я не настолько наивен. Ты ненавидишь меня, так всё и задумывалось, и я не собираюсь пытаться это изменить. И любовь твоя мне не нужна. Я сказал: “эмоциональная связь”, о любви не было и речи. А рассказываю это всё я потому, что, только выложив все карты на стол я могу быть уверенным, что ты воспримешь мои слова всерьёз, а не как очередную хитрую манипуляцию.
— Получается у тебя хреново, пока что я всё больше и больше убеждаюсь, что происходящее — хитрая манипуляция.
— Это потому что я ещё не сказал главного. Вопрос: как я узнал о твоей дочери? Можешь не отвечать, он риторический. Если я узнал, то значит имеются какие-то следы, хлебные крошки, бумаги на удочерение, свидетельства, свидетели. Когда ты отдавала её, тебе пообещали, что всё будет уничтожено, но, очевидно, ВСЁ уничтожено не было. Второй вопрос, опять же, риторический: если о твоей дочери узнал я, могли ли узнать другие? Я понимаю, что родилась она уже давно и мало кому бы пришло в голову намеренно искать ребёнка, о котором никто не знал. Но неужели ты думаешь, что такой человек как Айро Ималь, начав копать под всех моих приближённых, ничего бы не нашёл?
Сивилла вздрогнула, осознание этой достаточно простой мысли, ускользавшее все эти годы просто потому, что она не хотела даже думать о том, что её дочери может угрожать ещё какая-нибудь опасность, врезалось в неё подобно локомотиву. Однако за все пятнадцать лет никаких сообщений о том, что её ребёнку что-то угрожает, не поступало. И такое могло произойти только по одной причине.
— Это ты?
— Да. Я отправил Айро сообщение, что, если он тронет твою дочь, то я приду за всеми детьми императора лично. И, похоже, старый лис так и не поверил в мою смерть, к твоей радости.
— Но зачем… — Магистр Проявления одёрнула сама себя, она прекрасно понимала, зачем. Впрочем, Лазарис уже отвечал на этот незаконченный вопрос.
— Во-первых, затем что никто, кроме меня не имеет права угрожать моим людям и шантажировать их чем бы то ни было. Это, впрочем, только половина правды, та, что подходит Погибели Сфарры, а я всё-таки не совсем то чудовище, которым меня малюют. Я считал, и считаю до сих пор, тебя ценным союзником, разделяющим мои взгляды на империю Зверя и то, какую угрозу она представляет для этого мира. Можешь поправить меня, если я не прав. Не будь лично меня, а также твоего прошлого в тайной службе, ты бы без раздумий присоединилась к делу Диких Земель. По сути, так и вышло. Так что я не мог позволить, чтобы тебе что-то мешало на пути к достижению нашей общей цели.
— Сейчас блевану от умиления, — огрызнулась Сивилла. — Что бы ты ни говорил, ты всё ещё похитил меня, а потом угрожал её жизни. Сложно поверить, что ты действительно так меня ценишь.
— И тем не менее, это так. И да, похитил и угрожал, это непреложный факт, и извиняться за это не буду. Но в то же время я дал тебе силу, чтобы ты смогла сделать в десять, в сто раз больше против культа, а также защитил твою дочь от Эрда. И это тоже есть факт.
Сивилла открыла было рот, чтобы ответить ещё что-нибудь
