С этим арсеналом можно было не только на банду Долматовых выходить, но и держать длительный бой с отрядом профессионалов-наемников, до которых отморозкам владельца завода ЖБК ой как далеко, в плане боевой и психологической подготовки.
Рудаков с Кулибиным, осмотрев тайник, прошли в гостиную.
Прапорщик указал на спальню с кондиционером:
– Вот здесь я остановлюсь, командир. Кровати в порядке, белье в шкафу, кондер пашет, что еще нужно для отдыха нашпигованного шашлыками человека?
Рудаков задумался. Затем, приняв решение, произнес:
– Тогда план эвакуации семьи брата меняется. Я забираю тачку и к трем часам подъеду сюда со стороны пустыря. Остановлюсь, не доезжая до дома метров сто. Отправлю тебя, здесь же и заночую.
Прапорщик согласился:
– Логично! Да, оружие с базы в десантной сумке, в багажнике машины, оставишь его здесь?
– Нет. Возьму с собой. Отдыхай, Сеня, я поехал.
– До встречи, командир.
– Пока.
Командир вышел из конспиративной квартиры Службы «Виртус».
Дошел до своей машины, сел в салон. Было 16.53. Пять часов, грубо говоря. Надо возвращаться в квартиру брата. Проверить готовность родных к отъезду, проинструктировать о правилах поведения в загородной резиденции, хотя это и без него сделает комендант базы. Но общие правила они знать должны, чтобы ехать к новому, пусть и временному, месту обитания более-менее спокойно.
Майор, оставив Кулибина отдыхать, вернулся в район, где приобрели себе жилище брат с женой. Поставил «десятку» у тротуара недалеко от кустов, закрывающих люк подземного коллектора. Затем, повторив свой путь по колодцам и тоннелю, только в обратном направлении и с мешком за спиной, поднялся в квартиру четы Шевченко.
Его ждали. И первой вопрос задала Надежда:
– Ну что, Боря?
– Все по плану. В 2.00 уходим из дома. А до этого собрать необходимые вещи для проживания в дачном поселке загородной резиденции одной из спецслужб. Питанием вас там обеспечат. Ограничат, правда, в свободе перемещения по поселку, но… ничего не поделаешь, таков режим секретного объекта! Но, думаю, находиться вам там долго не придется. А сейчас собрать шмотки и спать! Ночь предстоит бессонная. Я понимаю, что вы уже привыкли к недосыпанию, и все же постарайтесь отдохнуть, дорога вас ждет долгая, изнурительная.
Николай спросил:
– А как же связь с Долматовым одиннадцатого числа?
– Оставишь мне свой сотовый телефон. Разговаривать с этим ублюдком теперь буду я. Кстати, у Нади есть свой телефон?
– Конечно!
– Вот и хорошо! Значит, связь с вами буду держать через нее. Да, фонарь у вас дома имеется?
Брат пожал плечами:
– Вообще-то, у Сережи где-то был. Надо посмотреть в его вещах.
– Посмотри. Он будет нужен в коллекторе. Но если не найдешь, то и свечи сгодятся, а их на кухне я видел в избытке. Часто свет вырубают?
– Бывает, – ответил Николай.
Рудаков напомнил:
– Но фонарь все же поищи.
Николай отправился в комнату сына, Надежда же подошла к Рудакову. Спросила:
– Ты, наверное, голоден, Боря? Пойдем на кухню, покормлю.
Майор ответил:
– Спасибо, я уже пообедал в городе.
Он хотел пройти вслед за Николаем в комнату племянника, но Надя удержала Рудакова:
– Боря! Почему ты так сух со мной? Неужели у тебя ничего не осталось от того, что когда-то составляло наше счастье?
Майор пристально посмотрел на женщину:
– Не надо об этом, Надя. Ты жена моего брата, и этим все сказано.
– Но ты же сам виноват в этом!
Борис ответил:
– Нет, дорогая, не я, служба разъединила нас на два года, и ты могла бы дождаться моего возвращения оттуда, куда я был распределен после окончания военного училища. Но ты не дождалась. Хотя это, может, и к лучшему. Сейчас муж всегда при тебе, а со мной ты была бы обречена на постоянное ожидание супруга из бесконечных командировок. Думаю, что в конце концов такая жизнь тебе надоела бы. А измены я не потерпел бы в любом ее проявлении. Так что…
Надежда прервала Бориса:
– Почему ты так плохо думаешь обо мне? Ты не допускаешь, что эти дни, недели, месяцы ожидания приносили бы мне счастье? Больше радости, чем постоянное торчание на кухне в угоду человеку, которого я никогда не любила и не люблю по сей день?
Рудаков отстранил от себя ее руку.
– В таком случае, Надя, надо было понять меня, а не писать грубое, ничем не оправданное и обидное послание, в котором ты, по сути, сама и решила нашу судьбу.
Женщина хотела еще что-то сказать, но Борис не дал ей сделать этого:
– Все, Надя. И давай больше не возвращаться к этой теме. У тебя своя личная жизнь, у меня своя, не такая, какой бы я хотел жить, но она моя, и ничего, к глубочайшему сожалению, изменить уже нельзя!
В это время из комнаты сына вышел Николай. В руке он держал большой, на четыре батарейки, металлический фонарь. Протянул его брату:
– Вот, нашел. И запас батареек новых в тумбочке. Так что порядок.
– Хорошо, – ответил Борис, – положи его, пожалуйста, в мою сумку!
Николай открыл «молнию» брезентового десантного мешка и… отстранился от него, заметно побледнев.
– Там… там оружие!
Борис усмехнулся:
– Ты рассчитывал увидеть там что-то другое? Новогодние подарки от Деда Мороза, да?
– Нет, но… Это боевое оружие. И раз оно в сумке, значит, ты намерен применить его?
Рудаков ответил:
– Это мое дело, Коля. Положи фонарь и закрой мешок. Это все, что от тебя требуется.
Николай взглянул на брата:
– Скажи, Борис, тебе уже приходилось убивать людей?
– Людей, нормальных людей – нет. Нелюдей в человечьем обличье, тех, кто сам убивал невинных, отрезал им головы, обрубал руки и ноги, вспарывал животы, тех – да, и немало! Я все же офицер спецназа и служу на Кавказе. Еще после окончания училища, – Борис бросил взгляд на Надежду, – я охотился не на шакалов! У меня были другие, двуногие цели! Их я валил без сожаления! А что? Тебя коробит от этого?
Шевченко, недолго промолчав, задал еще один вопрос:
– И при этом ты никогда не чувствовал себя убийцей?
Рудаков вплотную подошел к брату, проговорил ему в лицо:
– Слушай, ты, гуманист хренов, я что сказал делать? Почему не выполняются мои требования?
Николай резко развернулся, пошел в спальню супругов. За ним, опустив голову, последовала и Надежда.
Майор прошел на кухню, достал из холодильника початую бутылку водки, из горла выпил граммов двести, все, что в ней оставалось. Закурил, успокаиваясь.
В 1.55 Борис собрал семью брата в прихожей.
Тоном приказа произнес:
– Итак, начинаем. Первым в подвал спускаюсь я, через минуту за мной следует Надежда, ты, Николай, идешь последним. Таков же порядок спуска в коллектор. Коля, закроешь за собой крышку люка. Касаемо тебя, Надя. В тоннеле сейчас наверняка полно крыс…
– Ой! – вскрикнула женщина. – Этого еще не хватало! Терпеть их не могу и боюсь до ужаса.
Рудаков продолжил инструктаж:
– Поэтому и предупреждаю. Приготовься к соседству этих тварей. И чтобы во время отхода я не слышал ни вскрика, ни возгласа, даже если они будут прыгать по твоим ногам.
Надежда скривила лицо:
– Фу, Борис, какую гадость ты говоришь!
– Это чтобы ты была в курсе. И помни, все крысы, вместе взятые, не так опасны, как только один Долматов. По сравнению с ним, животные совершенно безвредны. Так что соблюдать молчание при любых обстоятельствах! Ибо дом под контролем, а голоса ночью разносятся далеко. До выхода на поверхность в сквере общение языком жестов или, в крайнем случае, шепотом. Ясно?
– Да.
Ровно в 2.00 из квартиры ь 3 двухэтажного старого дома, по одному, вышли три человека с дорожными сумками в руках.
Первым, как и было решено, шел Рудаков.
Темный подъезд прошли незаметно, и вскоре все собрались у люка шахты подвального колодца.
Майор сдвинул люк, включил фонарь, направив его луч вниз, начал спуск, закрепив свой мешок на спине.
Через минуту из коллектора был подан трехкратный световой сигнал.
Очередь была за Надей. Женщина бросила свою сумку в шахту. Ступила на первую скобу лестницы.
Борис поймал баул Надежды. Он был легок и содержал в себе, судя по весу, лишь белье женщины. Рудаков подсветил ей.
Надя задержалась на последней скобе, прошептав:
– Ой, как высоко, я боюсь.
Майор шепотом произнес:
– Сын не испугался, а ты… Прыгай, я поддержу тебя.
Надежда соскользнула вниз, в объятия поймавшего ее Бориса, и вдруг прижалась к нему горячо, еле слышно зашептав:
– Не могу без тебя, слышишь, Боря? Ты говоришь, что изменить ничего нельзя. Можно, любимый, все можно, лишь бы ты захотел этого. Мы же любим друг друга!
Борис ладонью зажал рот женщине, отстранив ее в сторону. Принял вещи брата, помог спуститься и тому. Жестом руки определил направление движения, направо по тоннелю, стараясь не смотреть на Надю, передав заботу о ней мужу.
Через полчаса все трое оказались в кустах сквера. Люк водворили на место.
