– Нет, Витек, ты прикинь? Иду вчера за получкой, а в ведомости – штука семьсот! Это че за бабки? За весь отработанный месяц? Я на кассира, та – иди, мол, в бухгалтерию, не я начисляю зарплату. Пошел на второй этаж. Наш гараж вела молодая деваха. Спрашиваю у нее, что за дела, что за получка в 1700 рублей? По какому тарифу? Она талмуд свой открыла, пролистала, отвечает: «Не понимаю. Вам, Романов, начислено 5343 рубля». Ты понял? Я говорю, а чего же в ведомости другая сумма? Она, Ленка, говорит: «А вот по этому вопросу обращайтесь к коммерческому директору». Это к сопляку, сыну Долматова.
– К Антону-гандону?
– К нему, собаке!
– Ну и ты че?
– Пошел. Не мириться же с такой наглой обираловкой? Тот у себя в кабинете был. В приемной бугаи из охраны, окружили секретутку и ржут, как лошади, рассматривая какой-то порножурнал, где трое одну трахают. А один бугай спрашивает: «А ты, Светка, значит, так смогла бы?» Она им: «Денег у вас, тупоголовых, не хватит, чтобы я вас подобным образом развлекала, но соберете штуки три баксов, отчего не попробовать?» И опять ржут! Тьфу, противно стало! Но спрашиваю: «Извините, к Антону Игоревичу зайти можно?» Один из бугаев мне: «За каким хером? И вообще, ты чьих будешь?» Понял? Чей, мол, раб? Но опять-таки, сдержавшись, отвечаю: «Из транспортного цеха я». Он: «А чего к коммерческому директору прешься? У тебя начальника цеха нет?» Думаю, скажу, что по поводу зарплаты явился, так тут же и выкинет охрана из приемной, это для них как два пальца обоссать, решил схитрить! Да, говорю, должен я ему пятихатку, так как дал он мне деньги в долг, по доброте своей душевной, вот и пришел отдать да расписку, что взамен денег написал, забрать! Бугай почесал затылок, а секретутка, эта блядь Светка, и говорит: «Да пропустите его, пусть зайдет, все одно шеф какую-то шмару ждет, сейчас свободен». Меня и впустили! Сидит этот бай двадцатилетний в кожаном кресле, ноги, как американец, на столе крестом сложил и сигарой пыхтит! Увидел меня, спрашивает: «Чего тебе надобно, старче?» Это из стиха какого-то, помню, в школе учили. Я ему объясняю обстановку, а он: «На работе пил?» Я отвечаю: «Нет». Он: «Врешь. – И листает чего-то там. – Вот в среду прошлой недели замечен на проходной после смены с запахом спиртного!» Я объясняю: «Так это же после работы, в раздевалке, перед душем на пятерых пузырь раздавили. На какой же это работе?» А он ноги опустил, уставился на меня и шипит, как змея: «Слушай меня, «афганец», мне по херу, что ты «за речкой» по горам «духов» гонял. За это тебя орденами да медалями, как клоуна, обвешали. Я на производстве дисциплину нарушать никому не позволю! И наказывать буду рублем! Выйдешь с завода, хоть упейся, а на предприятии – ни-ни! Потерял бабки? В следующий раз думать будешь, перед тем как стакан к хлебалу на заводе подносить! Все, и вали отсюда, у меня без тебя дел полно!» Я со зла ему: «А как же ваша охрана, она поголовно без пива по территории не лазает! С ними ты тоже такой принципиальный?» – «Чего? – взвился он. – Ты чего там вякнул, скот? Червь навозный, быдло! Ты еще, полудурок, мои действия обсуждать будешь? А ну, пшел вон! И чтобы на заводе я тебя больше не видел! Ты уволен! Иди в суд, в прокуратуру, там тебе помогут!» Я не выдержал, говорю: «Ну и сука же ты!» Он как заорал: «Охрана!» Бугаи в секунду в кабинет вломились. Антон продолжает орать: «Кто этого козла сюда впустил?» Они объясняться, он не слушает, орет в приемную: «Светка, блядина, немедленно приказ на увольнение этого мудака с завтрашнего дня по статье мне на стол, и бухгалтерию предупредить – никакого расчета! А вы, – это он охране, показывая рукой в перстнях на меня, – выкинуть этот кусок дерьма с завода!» Бугаи, в натуре, скрутили меня и с проходной – прямо на улицу! Один гад еще и подножку подставил, я о бордюр чуть голову не разбил, видишь ссадины?
– Вижу, – ответил друг «афганца», – пидоры они все, эти директора да хозяева! Сами, козлы, по беспределу хапнули на халяву предприятия, помещения да землю. А теперь изгаляются над народом. Ты с голода подыхай, им до манды, им Канары подавай да проституток с кабаками!
Витек тяжело вздохнул:
– Эх, Вован, понимаю я тебя, брат, да вот помочь ничем не могу. Сам без работы уже год! Куда ни пришел бы, ответ один: не нужен! Морда, видишь ли, им моя не нравится, пропитая она! А как тут не запить, при жизни такой?
«Афганец» согласился:
– Точняк! Вот и я вчера взял да пропил эти гроши. И домой на полусогнутых. Жена, сам понимаешь, в слезы, а я на диван. Утром просыпаюсь, на столе записка: «Живи как хочешь, мне эта нищета и твои пьянки надоели! Изменишься, бросишь пить, сможешь жить нормально, обеспечивая семью, – вернусь! Гулять от тебя не буду! Об этом не думай! И пойми меня, я тоже человек. Катя».
«Афганец» вздохнул:
– Вот так, Витек. И я Катьку не виню! Нет. А что делать – не знаю. Устроили, бляди, жизнь нам, хуже собачьей, хоть удавись! Твари!
Друзья замолчали, закурив «Приму» из пачки афганца.
Рудаков посчитал, что настал момент и ему вклиниться в их диалог. Раз «афганец» работал на заводе, причем водителем, то от него вполне можно получить интересную информацию о Долматовых.
Майор извинился, приблизившись к мужчинам:
– Простите, не помешаю?
«Афганец» ответил:
– Да вставай, место не куплено!
Рудаков произнес, обращаясь к Владимиру:
– Я, браток, краем уха услышал, что Афган ты прошел?
Тот ответил со злобой и обидой:
– Ну и что? Какое это ТЕПЕРЬ имеет значение? И кому это теперь интересно?
Майор ответил:
– Мне интересно! И еще миллионам нормальных людей.
«Афганец» усмехнулся:
– Где ты, браток, видишь этих нормальных? Здесь, в рюмочной? На улице? Да не нормальные они, а узники! В рабов всех, суки, превратили, из людей волков сделали, мать их! Эх, автомат бы, да завалить кое-кого из «Белого Дома», с губернатором вместе, коммунистом хреновым! Задолбали, скоты!
«Белым домом» в Павловске, как, впрочем, и в большинстве городов России, принято было называть здание бывшего обкома КПСС, ныне Администрации области.
Немного успокоившись, афганец спросил у Бориса:
– Сам что, тоже «за речку» имел удовольствие прогуляться?
Рудаков коротко ответил:
– Имел!
– Свой, значит? Где воевал?
– Под Кандагаром, в десанте.
– А я в армейской разведке. За два с лишним года, считай, весь Афган прошел! Даже у узбека Дустума и Пандшерского Льва, таджика Ахмад-шах-Масуда в тылах побывал. Две «Отваги», «За БЗ» и «Красную Звезду» с двумя осколками и одной пулей привез оттуда! А ты?
– «За БЗ» и тоже «Звезду».
Под наградами подразумевались ордена «Красная Звезда», медали «За Отвагу» и «За Боевые Заслуги».
«Афганец» оценил:
– Тоже не хило! Как зовут-то тебя, брат?
– Анатолий, – представился Борис.
– Трудишься где?
– На пенсии.
– Из офицеров, что ли?
– Из них.
«Афганец» проговорил:
– Да! Там разницы особой между нами, я служил сержантом, не было! Все под одним прицелом ходили. Деньгами не богат, Толик?
Рудаков понял, куда клонит «афганец», ответил утвердительно:
– Есть немного, но вы вроде похмелились уже? В разнос не пойдешь?
– Нет, – ответил Владимир, – сегодня уже нет!
Борис достал сотенную, протянул ее бывшему сержанту-разведчику.
Тот взглянул на щедрого соседа, взял деньги, тут же передав банкноту собутыльнику:
– Сгоняй, Вить, в магазин, возьми пузырь! Не хер лысому переплачивать. И сигарет прихвати!
Виктор послушно вышел из рюмочной.
«Афганец» спросил:
– Тебя-то, Толя, каким ветром сюда занесло? Раньше я тебя здесь не видел, а посещаю сие заведение частенько.
Рудаков указал взглядом на здание конторы ЖБК:
– Да, вот, думал там работу найти! Направление из бюро по трудоустройству взял, есть вакансии на заводе и зарплату обещают неплохую. На пенсию, даже военную, сейчас нормально не проживешь.
«Афганец» усмехнулся:
– На ЖБК решил податься? Ну-ну! Попробуй!
Майор заметил:
– Да слышал я, как там с работягами обращаются, но, может, где в конторе за место зацеплюсь?
Владимир вновь саркастически усмехнулся, переспросив:
– В конторе? Помечтай! Там только поджопники Долматовых сидят, родственники, бляди, блатные. А тебе, Толя, кроме вибратора на бетоне, рассчитывать не на что, или на водилу, если права есть! Только учти, пахать задарма будешь, как негр на плантации! Это я тебе как «афганец» говорю!
Рудаков спросил, хотя прекрасно знал ответ на свой вопрос:
– И кто же превратил завод в концлагерь?
Владимир поднял указательный палец вверх:
– Вот! Вот тут ты дал абсолютно точное определение режиму на заводе! В натуре, концлагерь! А фюрерами там некие Долматовы, отец и его отвязанный сын! Слыхал о таких?
– Слыхать слыхал, но в лицо не видел.
Владимир, указав все в то же окно, проговорил:
– Это, Толян, исправимо. Видишь, джип с двумя иномарками подъехал? Сейчас смотри, из джипа «Тойоты» выйдет сам его благородие, лейтенант запаса, господин Антон Игоревич Долматов. Так и пришил бы этого ублюдка.
