два флота? Разводить лишнюю бюрократию, плодить лишних штабных чиновников? Сталин резко одернул Кузнецова и велел не рассуждать, а выполнять…
— Если я не годен, снимите меня, — сказал Николай Герасимович.
— Когда надо будет, уберем, — отрезал Сталин. А он не угрожал понапрасну.
После этого отношение к Кузнецову круто переменилось. Гораздо труднее стало работать. Доступ к Сталину был почти закрыт, а без него решать принципиальные вопросы никто не брался. Балтийский флот был, конечно, разделен на два (что впоследствии признали ошибочным). Николай Герасимович чувствовал: назревают печальные для него события. И беда пришла, но с той стороны, откуда ее меньше всего ожидали. Поступил донос: нарком Кузнецов и его «приспешники» — адмиралы Алафузов, Степанов и Галлер ведут, дескать, двойную игру. Они продали американцам и англичанам секрет парашютной торпеды… Донос был написан человеком, не очень-то разбиравшимся в морской технике, но этой кляузы оказалось достаточно для того, чтобы все четверо, по настоянию Берия, оказались на скамье подсудимых. С документами в руках Кузнецов доказывал, что парашютная торпеда давно рассекречена, книжка с ее чертежами продавалась в магазинах и киосках. Доказывал до тех пор, пока не убедился, что его просто не хотят слушать.
Три боевых адмирала были осуждены. В это же время был упразднен Наркомат Военно-Морского Флота. Кузнецова суд оправдал, но его понизили в звании и отправили на Дальний Восток командовать Тихоокеанским флотом, которым он командовал еще будучи капитаном 1-го ранга. Казалось, что круг замкнулся. У историков, пытавшихся исследовать военные успехи Советского флота, опустились руки. Воспрянули противники Николая Герасимовича: наконец-то нарком, строго требовавший от всех подчиненных добросовестности, самостоятельности, деловитости, отстранен и сломлен.
Однако поспешили торжествовать недоброжелатели. Кузнецов был нужен Советскому флоту. Через несколько лет по предложению того же Сталина Наркомат ВМФ был восстановлен. Точнее — не наркомат, а уже Министерство ВМФ, а министром Военно-Морского Флота назначен был Николай Герасимович Кузнецов. Жизнь подсказала, жизнь заставила. Волна радости прокатилась тогда по всем флотам. Некоторые историки вновь взялись за перо, но теперь уже с меньшей решительностью, с опаской.
В 1951 году на Северном флоте случилось чрезвычайное происшествие. У выхода из Кольского залива, штормовой ночью, в тумане, эсминец налетел на крейсер и пропорол ему борт. Из Москвы сразу же прибыла комиссия. Возглавлял ее министр ВМФ Кузнецов. И он, имея чин контр-адмирала, был в этой комиссии самым младшим по званию. Странно было видеть это. Погоны Адмирала Флота Николаю Герасимовичу были возвращены позже…
Североморцы с тревогой ждали больших неприятностей, разносов, судебного процесса. А комиссия, ознакомившись с материалами расследования и расспросив свидетелей в кают-компании крейсера, окончила работу буквально за несколько часов и завершила ее необычным образом. Кузнецов приказал собрать на юте весь экипаж и вышел к людям. Ту короткую речь, которую он произнес, через несколько дней знал весь Северный флот, знали ее и на других флотах. Сказал он примерно так: «Виноваты вы. Ваша вахта проглядела. Могло быть хуже, но командир эсминца успел дать задний ход и ослабил удар. Корабль ставим в док. Судьба крейсера и судьба ваших командиров зависит от вас. Если вы все как следует поработаете и к намеченному сроку вернете корабль в строй, я доложу правительству, что экипаж хороший. Действуйте!»
Словно гора свалилась с плеч моряков. Вдохновленные доверием министра, они работали потом с таким энтузиазмом, что закончили ремонт с отличным качеством и раньше времени. Настолько раньше, что Кузнецов поощрил многих членов экипажа именными часами и портсигарами. Такое не забывается.
Прошло время, и Николай Герасимович опять был снят с поста министра, опять понижен в звании и уволен в отставку в чине вице-адмирала, что соответствует армейскому генерал-лейтенанту. И теперь уже навсегда. Произошло это в тот период, когда некоторые руководители принялись ретиво сокращать армию и флот, когда было приказано резать на металлолом военные корабли, считавшиеся устаревшими. Американцы ставили такие корабли на консервацию: через четверть века, после модернизации, они появились у берегов Ливана, в Персидском заливе. А мы резали, уничтожали. Николай Герасимович выступил против столь поспешных, неоправданных действий и вторично лишился звания Адмирала Флота. На этот раз он был полностью отстранен от всех морских дел.
Дважды разжалованный опальный флотоводец, не занимающий никаких постов, — самая, казалось бы, подходящая мишень для безответных нападок, для сведения счетов, для того, чтобы свалить ответственность за все недостатки на флотах. Такие попытки имели место. Но авторитет Николая Герасимовича среди моряков, среди видных военных руководителей был настолько высок, что выпады против него заканчивались без успеха. Разве что настроение портили человеку.
Из всех «обвинений», выдвинутых против Кузнецова в специальной литературе, на военно-теоретических конференциях, всерьез можно принять лишь несколько, да и они спорны. Самый, пожалуй, весомый и живучий упрек в адрес Николая Герасимовича таков. На завершающем этапе войны наши сухопутные армии в ходе Восточно-Прусской и Восточно-Померанской стратегических операций прижали к морю несколько крупных вражеских группировок: большое количество солдат, боевой техники, материальных ценностей. К сожалению, противнику удалось многое вывезти на судах в Германию. Особенно войска, которые потом продолжали сражаться против нас. А Балтийский флот не смог сорвать эти перевозки. Почему? Да потому, что был слаб, а Николай Герасимович Кузнецов, дескать, не сумел своевременно добиться у Ставки Верховного Главнокомандования усиления балтийцев авиацией и малыми кораблями.
Здесь не место продолжать затянувшуюся дискуссию на эту тему. Но нужно все же отметить следующее. Никто не знал заранее, как развернутся военные действия, будут ли окружены вражеские войска, где и когда это произойдет. Поэтому и усилить балтийцев за счет черноморцев или североморцев Кузнецов заранее не мог. Да и чем было усиливать-то? И Северный и Черноморский флоты понесли потери в войне, сами нуждались в значительном пополнении. Наверно, можно было снять оттуда какое-то количество малых кораблей, но сколько времени потребовалось бы на их переброску?.. Ну и последнее: Балтийский флот действовал тогда весьма активно, если и не сорвал перевозки, то нанес противнику очень ощутимые потери. Много вражеских судов было пущено на морское дно.
Итак, Николай Герасимович Кузнецов не числился больше на флоте. Однако он продолжал жить и трудиться ради любимого дела. Написал ряд статей, много очерков, в том числе о своих сослуживцах и боевых друзьях Л. М. Галлере, Б. М. Шапошникове, И. К. Кожанове, В. К. Блюхере. Выпустил несколько книг. В дополнение к немецкому, французскому и испанскому языкам изучил английский язык, и настолько хорошо, что смог перевести книгу Джеймса Колверта «Подо льдом
