не перечислишь их подвиги, совершенные у волжской твердыни. Скажу хотя бы о тех, которые особо отмечал Николай Герасимович, но которые, не получив широкой огласки, остались лишь на страницах флотской истории.
18 сентября, когда бои в Сталинграде достигли высшего напряжения, через Волгу переправилась 92-я стрелковая бригада, укомплектованная моряками. Закрепившись в центре города, она несколько дней держалась там, сражаясь за каждый подвал, за каждый этаж. Затем она заняла элеватор и целую неделю отбивала штурм противника. До двадцати атак в день! Море огня — и снова атака. Разъяренные матросы поднимались из руин навстречу врагу, крушили прикладами и штыками.
Тех, кто уцелел в этих боях, 27 сентября переправили на остров Голодный. Из остатков бригады был сформирован батальон и снова отправлен в бой. Затем бригада под этим номером была фактически создана заново из моряков-тихоокеанцев. А из первого состава бригады, из нескольких тысяч беззаветных бойцов, не осталось никого.
Пытаясь деблокировать окруженную группировку, вражеское командование, как известно, быстро сосредоточило юго-западнее Сталинграда крупные танковые силы под руководством опытного полководца Манштейна. Удар был нанесен вдоль железной дороги Котельниково — Сталинград. Возникла реальная угроза соединения вражеских войск, их разделяло расстояние в несколько десятков километров. Но на пути танковой лавины встала 2-я гвардейская армия Р. Я. Малиновского, спешно переброшенная сюда из резерва Главного Командования. За четверо суток армия в сильный мороз, по занесенной снегом степи прошла более двухсот километров и с марша вступила в бой. Гвардейцы остановили, опрокинули, погнали врага назад, лишив командование противника всякой надежды выручить окруженную группировку. Об этом важном сражении рассказывается в книгах, сняты фильмы, в том числе «Горячий снег». Слава героям! Но никто не упоминает о том, что основу гвардейской армии составляли моряки — их было двадцать тысяч! В 86-й стрелковой дивизии этой армии, например, моряков насчитывалось четыре тысячи, то есть две трети личного состава.
Мы знаем, какой ценой достался нашему народу успех под Сталинградом. Флоты отдали для достижения этого успеха все, что могли. На кораблях и в частях Военно-Морских Сил был такой некомплект личного состава, что Николай Герасимович обратился в Ставку с просьбой, чтобы впредь моряков не направляли на сухопутный фронт. Эта просьба была удовлетворена, и костяк флота удалось сохранить.
…Весна 1945 года. Бои на подступах к вражеской столице. Гитлеровцы сопротивлялись с упорством обреченных. На пути наступавших войск были завалы, минные поля. Особенно трудно было форсировать под огнем противника каналы и реки. И каково же было удивление советских воинов, когда на Одере, а затем на Шпрее увидели они канонерские лодки, плавучие батареи, бронекатера и полуглиссеры под бело-голубым советским морским флагом, встретили моряков в их традиционной форме.
— Хлопцы, каким ветром вас сюда занесло? Откуда вы?!
— Сейчас с Днепра, а раньше всяко бывало! — весело ответил мичман, на кителе которого среди других наград сверкали медали «За оборону Севастополя», «За оборону Сталинграда», «За оборону Кавказа».
Моряки воссозданной Днепровской флотилии, осуществляя замысел адмирала Кузнецова, совершили тогда уникальный переход, пройдя пятьсот километров по рекам и полуразрушенным каналам. Успели к началу сражения за Берлин и вместе с армейскими частями приняли участие в его штурме. Моряки подавляли огнем своих орудий вражеские батареи и доты, переправляли стрелковые подразделения через водные преграды, высаживали в тылу противника десанты морской пехоты. Вместе с сухопутными войсками они дошли до центра Берлина.
В завершающих событиях второй мировой войны, в разгроме японских милитаристов, советские военные моряки еще раз продемонстрировали высокое мастерство, решительность, мужество. Усиленный моряками с других флотов, используя опыт войны на западе, Тихоокеанский флот в течение двух недель провел небывалый по дерзости, по быстроте каскад десантных операций. Масштабы были такие, что даже у Николая Герасимовича, видавшего виды, дух захватывало. Находясь во Владивостоке, он принимал участие в разработке операций, координировал действия флота и сухопутных армий.
Размах воистину был океанский, на несколько тысяч морских миль! Почти одновременно моряки высаживались в Сейсине и Порт-Артуре, в Гензане и на Сахалине, на нескольких островах Курильской гряды. И не просто высаживались, а ломали сопротивление японцев, удерживали плацдармы в кровопролитных боях. Особенно ожесточенные сражения развернулись в порту Сейсин и на северном курильском острове Шумшу.
Большую помощь десантникам оказала морская авиация, которой руководил соратник Кузнецова, командующий ВВС Военно-Морского Флота генерал Е. Н. Преображенский, бомбивший когда-то Берлин. Над Сейсином, например, в течение одного дня работали более трехсот самолетов.
Действия тихоокеанцев на всех направлениях были столь стремительными, что в одном из разговоров по телефону Сталин шутя спросил Кузнецова:
— Все еще воюете? — и предупредил: — Японские острова не трогайте. На Хоккайдо высаживаться не следует.
— Бее приказа не будем, — ответил Николай Герасимович. Хотя можно было бы высадиться и там, облегчить положение американцев, медленно продвигавшихся с юга.
Десятки тихоокеанцев, особо отличившихся в борьбе с самураями, были удостоены звания Героя Советского Союза. Золотая Звезда украсила и грудь Николая Герасимовича Кузнецова. Принимая ее, Кузнецов сказал, что эта высокая награда принадлежит всему Советскому Военно-Морскому Флоту.
* * *
Писатель-маринист Владимир Александрович Рудный, много лет изучавший биографию Николая Герасимовича Кузнецова, не раз обращался к историкам с призывом исследовать то, что он, писатель, называл «феноменом Советского Флота», обстоятельно рассказать о том, как и почему советские моряки полностью выиграли «свою» часть войны — единоборство с германским военным флотом. Однако таких исследований до сих пор нет. Может, современникам трудно было подняться до объективного анализа событий?! Но нельзя сбрасывать со счетов и еще одно обстоятельство: «повинен» в этом и Николай Герасимович Кузнецов, а точнее — его сложная послевоенная судьба, мешавшая исследователям обрести неколебимую точку зрения. Слишком круты были перепады в жизни этого человека, с чьим именем неразрывно связаны боевые действия Советского флота.
Николай Герасимович принадлежал к числу тех немногих людей, которые не боялись возражать Сталину, отстаивать свое мнение. В военное время Сталин выслушивал их и даже соглашался, если аргументы были убедительными. Обстановка требовала. А в мирное время стал более раздражительным и нетерпимым. Отдалил от себя маршала Г. К. Жукова и некоторых других прославленных полководцев. Считал, что слишком большую самостоятельность они проявляют. Приближалась очередь и Николая Герасимовича.
В январе 1946 года Сталин высказал мнение: разделить Балтийский флот на два, на Северо-Балтийский и Юго-Балтийский. Кузнецов выступил против. Зачем? Какой смысл иметь на сравнительно небольшом море, лишенном прямого выхода в океан, сразу
