наращивал там подводный и надводный флот, авиацию. Борьба на коммуникациях быстро усиливалась и можно было сделать вывод, что именно здесь, на северном театре военных действий, развернутся наиболее ожесточенные морские сражения. Значит, надо как можно скорее укреплять тут военный флот. За счет чего? Переоборудовать, вооружать торговые суда, в том числе и небольшие: они способны бороться с подводными лодками, высаживать десанты. Перебросить часть кораблей с Тихоокеанского флота: эсминцы — Северным морским путем, подводные лодки — через Тихий и Атлантический океаны. Будут двигаться своим ходом. Это очень трудно, такого еще не бывало, но в принципе это возможно…
Спросив разрешения, вошел командующий флотилией Долинин.
— Николай Герасимович, из Москвы приехал товарищ Папанин. Он теперь начальник Главсевморпути и уполномоченный Государственного комитета обороны по разгрузке транспортов, прибывающих в Архангельск и Мурманск.
— Хорошая новость, — обрадовался Кузнецов. — Иван Дмитриевич умелый организатор и знает северные условия. Он снимет с военного флота несвойственные нам заботы, мы теперь сможем сосредоточить внимание на главном, на боевых действиях в море.
В начале 1942 года Верховный Главнокомандующий приказал наркому ВМФ Кузнецову сформировать из моряков новые полки и бригады для действий на берегу, использовав для этой цели сто пятьдесят тысяч краснофлотцев, старшин и офицеров[21]. «В предстоящих боях нам потребуются особо стойкие части», — сказал Верховный. Задача была очень трудная. Моряк, как правило, знаток своего дела (рулевой, минер, сигнальщик, радист, электрик и т. д.), окончивший специальную школу, овладевший практикой на корабле. Уйдет член экипажа на берег — замену ему надо выращивать полгода, а то и год. Нелегко это, особенно в военное время. С другой стороны, приятно было сознавать, как высоко оценивается боеспособность морской пехоты. Ведь она буквально чудеса творила на берегу.
Ни один город, который защищали моряки, ни одна флотская база не были оставлены без приказа. Сто тысяч вражеских солдат и офицеров той группировки, которая была нацелена на Ленинград, оттянули на себя в первые месяцы войны защитники флотских опорных пунктов. Пять суток балтийцы героически обороняли Либаву, почти месяц — Таллин, полтора месяца Моонзундский архипелаг, более ста шестидесяти суток держался Гангут, так и оставшийся непобежденным: корабли вывезли оттуда двадцать тысяч закаленных бойцов, потребовавшихся для защиты Ленинграда. И, разумеется, сама северная столица, прикрытая с моря Кронштадтом. Когда фашисты подошли к пригородам, флот послал свои отряды на самые опасные участки, корабельная артиллерия обрушила на головы фашистов всю мощь своего огня.
На севере три месяца отражали моряки вместе с сухопутными войсками вражеское наступление на Мурманск. И отстояли город, отбросив противника, удержали полуострова Средний и Рыбачий, служившие «воротами» в Кольский залив. Более того, на крайнем правом крыле гигантского фронта, на Муста-Тунтури морская пехота не отошла от высившегося над морем пограничного знака № 1, это было единственное место на западе, где врагам не удалось переступить нашу границу.
Не менее замечательно сражались моряки и на юге. Два с половиной месяца держалась Одесса, пока не поступил приказ об эвакуации. Севастополь, небольшой клочок земли, защищенный флотом, надолго приковал к себе трехсоттысячную группировку противника. Очень не хватало фашистам этих войск, когда они вынуждены были оставить Ростов, Тихвин, другие города.
А Москва?! В октябре 1941 года, когда до предела обострилось положение у стен столицы, Государственный комитет обороны приказал срочно сформировать на флотах двадцать пять морских стрелковых бригад. Сорок тысяч моряков сошли тогда с кораблей на защиту столицы. Первый отдельный морской отряд был за несколько суток создан в самой Москве из охраны центральных управлений Наркомата ВМФ, из раненых моряков, заканчивавших лечение. Николай Герасимович сам вручил этому отряду знамя и проводил его в бой. На разных участках Подмосковного фронта сражались потом моряки, несколько морских бригад удостоены были гвардейского звания. А закон для всех был один: без приказа ни с места! Давний, еще с петровских времен, закон российского флота: «Погибаю, но не сдаюсь!» Так воспитывали на флоте с первого дня, едва новичок надевал тельняшку и бескозырку.
Когда-то, будучи старпомом, а затем командиром крейсера. Николай Герасимович много внимания уделял сплоченности, сплаванности экипажа. А заняв пост наркома, очень заботился о сплоченности всего флота, о сохранении и развитии лучших флотских традиций, и старых, и родившихся в огне революционных боев. Между прочим, это ведь по его предложению был установлен в нашей стране всенародный праздник — День Военно-Морского Флота. Еще до войны, в 1939 году.
Среди записей, сделанных для себя Николаем Герасимовичем, есть и такая: «Добросовестность или компетентность — что же главное? Добросовестность. А компетентность? Компетентных много, но иногда такой человек не хочет решать. Добросовестный почти всегда компетентен (а если чего и не знал, должен узнать и узнает)». Этим постулатом он и руководствовался в своем отношении к людям. Ему удалось создать на Советском флоте большой надежный коллектив, включавший и рядовых моряков, и офицеров, и адмиралов. Рискуя своим положением, он защищал своих подчиненных от клеветы и напраслины. На флотах хорошо был известен случай, когда гнев высшего начальства обрушился на командира Керченской базы контр-адмирала А. С. Фролова. Было это в 1942 году, в трудный период поражений и отступлений, когда не очень-то разбирались, кто прав, кто виноват. А Кузнецов решительно выступил в защиту Фролова, и опытный, честный моряк продолжал свою службу.
Разве не показательно, что за всю войну не был снят с должности ни один из командующих флотами? Правда, вопреки мнению Кузнецова, был отстранен от дел командующий Черноморским флотом Ф. С. Октябрьский, но он, благодаря стараниям Николая Герасимовича, вскоре вновь занял этот пост… Авторитет наркома Кузнецова среди моряков был очень высок, а ведь это тоже немаловажно. Хорошо, когда армия любит своего полководца и верит ему, когда флот верит и любит своего флотоводца.
Однако вернемся к тем ста пятидесяти тысячам моряков, которых было приказано отправить на сухопутный фронт в 1942 году. Одновременно формировалась Волжская военная флотилия. Времени было в обрез. Поразмыслив, Николай Герасимович решил отправить на Волгу тех, кто был ближе, моряков с Северного, Балтийского, Черноморского флотов. А морские стрелковые бригады, создание которых требовало больше людей и времени, укомплектовывать в основном моряками Тихоокеанского флота и Амурской речной флотилии.
Пока эти бригады развертывались и вооружались, прошло несколько месяцев. И получилось так, что почти все они были брошены на новый и самый опасный участок фронта — в Сталинград. Опять моряки оказались в самом пекле и в самые трудные дни. Не назовешь,
