«А теперь делай ошибки, дорогой.»
Она смотрела ему в глаза, видя злость и раздражение, кружилась вокруг, гибко качалась перед ним на самой грани того расстояния, на котором он мог бы ее поймать, меняла руки, меняла захваты, дезориентировала и бесила, бесила все сильнее, он вышел из себя настолько, что стал прикладывать больше силы, чем нужно, задергался, даже крикнул что-то злое, удивив низким мужским голосом, прикусил язык, как будто поняв, что выдал себя, споткнулся, Вера дернула его в нужную сторону, чтобы помочь сохранить равновесие, улыбнулась.
«Все. Я теперь твое равновесие.»
И он пошел за ней. Ритм шагов и поворотов сложился в мелодию, внутри прокатилась волна удивления и восторга — это получилось у нее второй раз в жизни.
«Привет из прошлого. Моя единственная охота на Сокола прошла так успешно, что не грех повторить.»
Противник велся, как загипнотизированный, она знала каждое его движение наперед, потому что сама задавала это движение, даже специально замедлила и упростила свои шаги — он все равно велся, у него не было возможности выйти из этого танца, потому что любой шаг не по плану уводил его в падение. Она даже убрала одну руку, стала водить его левой, правой просто дирижируя их общим танцем, ускоряла шаг, раскручивала его все быстрее. Его тело набирало скорость до нужной, и как только набрало, вектор изменился. Короткий рывок — и тело вспархивает в воздух как пружиной подброшенное, хотя она его почти не коснулась, это полностью его сила и его инерция. Он падает на спину, отбивая себе все потроха и затылок — падать не умеет, нет опыта, она это еще на первой подсечке поняла. А удар затылком — это боль, короткий миг шока и вспышка черных искр в глазах, и этого мига с запасом хватает на то, чтобы обернуть его рукав вокруг шеи, фиксируя руку, и сверху еще обхватить шею локтем, фиксируя свою руку второй рукой — все, выбраться из этого у него шансов нет.
Противник начал кашлять со страшным харкающим звуком, Вера невозмутимо давила еще — она знала, что кашель это только начало, после кашля приходят в себя быстро и продолжают бой, а ей не нужно было, чтобы он продолжал бой.
Она душила привычно и спокойно, ища глазами министра Шена по ту сторону полупрозрачной синей стены, нашла — он проталкивался сквозь толпу максимально близко к ней. Она думала, как донести до него то, что в круге сейчас не Вильмис, без мыслеслова.
«Цыньянский мне в помощь.»
Мужчина перестал кашлять, потом и дергаться перестал, внезапно став очень тяжелым — готов. Вера встала, поймала взгляд министра Шена, убедилась, что он на нее смотрит, и стала рисовать в воздухе иероглифы, повторяя вслух:
— Это. Не. Принцесса. Это. Мужчина.
Министр поднял левую руку, и провел по запястью ребром правой, показал пальцем вниз — "пустите ему кровь". Вера с сомнением посмотрела на неподвижное тело на земле, ногой убрала его руку от шеи, наклонилась и распахнула его платье на груди, ища амулет или что-то вроде того. Не нашла. Осмотрела запястья, ничего не увидела, зато нащупала — тонкая цепочка и шарик, невидимый. Схватила и сорвала, и по площади прокатился пораженный ах — морок снялся, на земле лежал молодой мужчина в парике и в платье Вильмис. На его запястье краснела царапина от сорванной цепочки, Вера взяла его руку и прижала к земле.
Синяя стена круга исчезла, со всех сторон к ним бросились мальчики в гражданской одежде с военными фигурами, не успели — прямо перед Верой возник из воздуха кто-то, кто схватил бессознательное тело и исчез, за миг до того, как к ним добежали солдаты.
Вере помогли подняться, задавали вопросы, кто-то отвел ее в сторону, место исчезновения противника обмеряли и изучали, она сжимала в кулаке невидимый шарик на цепочке, и искала глазами министра Шена.
Он подошел, набросил ей на плечи свой пиджак, спросил по-русски, с акцентом:
— Вы в порядке?
Она невольно улыбнулась, кивнула и взяла его за запястье, разворачивая ладонь, вложила в нее невидимый амулет, он сжал кулак, нахмурился и посмотрел на ладонь, пощупал второй рукой, посмотрел на Веру. Она сказала:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Где Вильмис?
— Найдем Вильмис, — многообещающе усмехнулся он, что-то требовательно крикнул в сторону помоста, оттуда прибежал бледный герольд, отдал Вере ее мыслеслов, непрестанно кланяясь и извиняясь, убежал. Министр осмотрел специальных мальчиков и приказал: — Освободите круг! Принцессу Вильмис сюда!
Все разбежались, они остались в центре одни, министр положил ладонь Вере на плечо, наклонился к уху и с большим значением сказал:
— Щит на круге поднимется, когда на землю упадет капля крови, пока не упала — бой продолжается. Именно на землю, здесь заклятые камни. Понимаете?
— Понимаю, — медленно кивнула Вера, в его глазах наконец-то перестало плескаться отчаяние и страх, а взамен появилось что-то неожиданно приятное и страшноватое, в чем ей жутко хотелось поучаствовать.
Кто-то за спиной позвал дрожащим мужским голосом:
— Госпожа Вероника?
Она обернулась, увидела принцессу Вильмис в странной одежде с капюшоном, бледную как стенка и с расширенными в ужасе глазами, ее вели под руки специальные мальчики, рядом шли специальные девочки в камуфляже, неодобрительно поглядывая на мальчиков. Перед ними семенил отец семейства, тоже бледный и потный, заламывающий руки:
— Госпожа Вероника! Ваше величество, позвольте сказать!
— Говорите, граф, — разрешил Георг, и граф запричитал, с отчаянным, но бесплодным усилием сохранить достоинство:
— Госпожа Вероника, случилось ужасающее недоразумение!
«Дзынь.»
Вера молча смотрела на Вильмис, начиная предвкушающе улыбаться.
— Госпожа Вероника, ее высочество приносит извинения и выражает готовность оплатить вам компенсацию ущерба.
«Дзынь.»
Вера бросила короткий взгляд на папашу, и опять впилась взглядом в принцессу:
— Это ее высочество меня вызвала, какая компенсация? Она кричала на весь дворец, что хочет меня убить, пусть выйдет и попробует.
— Госпожа Вероника, пожалуйста! Сто тысяч золотых!
— Пусть ее высочество засунет эти сто тысяч себе в то место, которым думала, когда за языком не следила. После боя, если сил хватит.
— Госпожа Вероника, двести!
— Нет.
— Полмиллиона? Мы готовы увеличить компенсацию!
— У вас не получится от меня откупиться, нет, пусть выходит.
— Миллион!
— Я хочу крови, что непонятно?! Георг! Останови эту позорную торговлю честью, есть в твоей стране закон или нет? Она меня оскорбила, она меня вызвала, она меня еще раз оскорбила, выставив вместо себя другого человека, а теперь она еще и пытается меня подкупить — я буду расценивать это как оскорбление!
Народ вокруг шумел и волновался, из толпы доносились выкрики в поддержу боя. Король мялся и поджимал губы, смотрел на Веру виновато и просяще, как будто она могла бы его спасти, а не создавать неудобства, он был бы благодарен. Вера делала вид, что не понимает. Георг наконец решился и тихо сказал:
— Вера, я попрошу тебя прислушаться к словам графа де'Руэля…
— Я не поняла, ты его поддерживаешь? Ты, гарант закона своей страны, просишь меня продать мое законное право потребовать у аристократки ответить за свои слова? Хочешь сказать, человек имеет право молоть языком что ему вздумается, если у него есть деньги? Или принцессе закон не писан, она не твоя подданная?
Толпа заорала громче, Георг нахмурился и выровнялся, посмотрел на папашу графа, кивнул в центр круга:
— Пусть выходит. Она действительно первая ее вызвала, пусть учится отвечать за слова, уже не маленькая.
Народ завопил и зааплодировал, стали выкрикивать славу королю, мудрому и справедливому, Георг отошел от перил и сел, сделал жест герольду, тот спустился и пошел к центру, показал солдатам очистить круг. Папашу принцессы увели под руки специальные мальчики, саму принцессу подтолкнули к центру специальные девочки, она водила глазами вокруг в ужасе, вся дрожа, но ближе к центру все же взяла себя в руки и выровнялась, с ненавистью посмотрела на Веру, но перевела взгляд на министра Шена и потупилась.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
