Форма входа
Читем онлайн Полет на месте - Яан Кросс
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Тиф добрил щеку, покрытую пеной, плеснул себе в ладонь, судя по флакону и по запаху, Rasierwasser немецких офицеров и освежил лицо. Улло спросил:
«А что, у правительства имеется радиостанция, которую могут услышать?..»
Премьер–министр ответил: «Нужно попытаться. Вот текст».
Он передвинул написанный Сузи машинописный текст, тот самый, который прошлым вечером из–за бомбежки и отсутствия электричества не удалось напечатать в типографии, на другой конец стола поближе к Улло.
«Ну что ж, попытаюсь».
Я представляю, я вижу, как Улло берет декларацию в руки, как пробегает ее глазами — текст, очевидно, более или менее отпечатался в его сознании — и думает: черт подери, как же я справлюсь со своим английским, преподанным Вовкулакой у Викмана да параллельно нахватанным из книжек, безо всякой практики?..
«А словари у нас имеются?»
Премьер–министр протягивает ему англо–эстонский словарь Сильвета. Это последнее издание 1940 года.
«Только этот».
Улло обрадовался: если какой и нужен, то именно этот. Ибо словаря, который необходим ему в первую очередь, эстонско–английского, пока нет в природе. Хотя бы в объеме, немного превышающем школьный норматив.
«Садитесь прямо здесь и переводите», — сказал премьер–министр.
И Улло сел прямо там за диванный столик и попытался перевести. Он же обещал: «я попытаюсь». Итак…
Declaration of the Government of the Republic of Estonia41.
Today (но тут надо добавить дату декларации), the 18-th of September 1944, in a decisive moment for Estonia42 (вероятно, decisive будет точнее, нежели, например, conclusive43, или determinating44, или что там еще…) — итак, in a decisive moment for Estonia…45
В этот момент кто–то постучался в дверь и, не дождавшись ответа, открыл ее. В кабинет вошел генерал–майор Майде, назначенный вчера главнокомандующим вооруженными силами. Он вытер белым носовым платком высокие залысины яйцевидной головы и воскликнул:
«Господин премьер–министр! Вы не знаете, где Питка? Нам необходимо с ним связаться!»
Тиф покачал головой: «Я не могу сказать, где точно он находится. Пытается создать фронт где–то в юго–восточном секторе. Сегодня часам к трем должен подойти к Кохилаской мызе…»
Госсекретарь Маанди подал Улло знак рукой и увел из кабинета премьер–министра. В небольшое помещение за кабинетом. Возможно, в комнату секретаря директора банка, двенадцать квадратных метров, забитых деловыми папками. Или какой–то архив. Во всяком случае, там имелись стол и пишущая машинка.
«Продолжайте здесь…»
И Улло продолжил.
Итак, он должен, опираясь на английский язык рыжей Вовкулаки, то бишь барышни Яковлевой, послать миру зов о помощи Эстонскому государству. Причем сия барышня Яковлева, старая дева с поджатыми губами и лорнетом, выпускница Смольного, говорила по–эстонски, если вообще говорила, с ужасным русским акцентом. Разумеется, явной враждебности ко всему эстонскому она не проявляла. Такое в гимназии директора Викмана было бы просто немыслимо. Но молчаливая ирония и чувство превосходства у этой Вовкулаки, несомненно, присутствовали. Как и легкий русский акцент в ее английском языке.
Итак — Today, the 18-th of September 1944, in a decisive moment for Estonia the Government of the Estonian Republic46 (право, не знаю, что тут пишется с большой, что с маленькой буквы… Но по радио, слава тебе, Господи, не видно, с какой буквы) — entered1 his — или its? — functions — duties?47 Представители всех четырех демократических партий, входящих в правительство, нельзя, кажется, сказать to the Government belong… Лучше будет: The Government includes representents of all four democratic Parties of the Country48… И затем то, что является ядром декларации: Estonia never voluntarily relinquished, (yelded, surrendered, abandoned, assigned, gave up)49 и, по всей вероятности, еще на несколько разных ладов, — а какой из них правильный? (Впрочем, и я не знаю. Как не знаю я и того, какое слово выбрал Улло) — her independence, nor ever reckognized or reckognizes the occupation of her territory either by Germany or by the Soviet Union. In the actual war Estonia remains an absolutely neutral country. Estonia wishes to live in independence and in friendship with all her neighbours, without supporting nor the one, nor the other of the belligerent sides50… И так далее — продираясь между десятью спорными вариантами с некоторой сомнамбулической уверенностью…
Через двадцать минут машинописный текст перевода был готов. Он приоткрыл дверь в кабинет премьер–министра и заглянул внутрь. У стола Тифа стояли пять или шесть человек, в основном в мундирах, и один из них сообщал: ночью русские сбросили парашютистов за озером Юлемисте. Некоторые из них взяты в плен. Что с ними делать?
Улло не расслышал, что именно Тиф ответил. Но ему показалось, будто он сказал: обезоружить… Затем Улло поймал взгляд Маанди и позвал его взмахом руки.
Он провел госсекретаря в свой закуток и спросил:
«Не должно ли английской декларации предшествовать краткое пояснение? Спросите у премьер–министра».
Маанди вернулся через минуту:
«Составьте этот текст и переведите. Очень кратко».
Итак:
«Attention! Attention! Attention! You are listening the Broadcasting of the Government of the Republic of Estonia. We are reading you a Declaration of the Estonian Government»51.
Госсекретарь отправил Улло с этими текстами в полукруглую комнату в башне Земельного банка. У окна с видом на осеннее небо и обгорелые развалины театра «Эстония» на старинном столе с зеленым сукном стоял большой открытый чемодан защитного цвета с армейской радиостанцией, к которой был подсоединен микрофон. Маанди показал, на какую кнопку нажать.
С половины восьмого до десяти часов утра, стало быть, два с половиной часа, Улло сидел там наверху за столом и твердил в покрытый черной железной сеткой клубень микрофона: «Attention! Attention! Attention! Here is the Broadcasting of the Government of the Republic of Estonia calling…«52 Десять. Двадцать. Тридцать. Тридцать девять раз. Он старался произносить эти слова четко и как можно яснее и корректнее. Чувствовал, как его голос будто втягивался в загадочную безмолвную трубку, но какая–то часть звуков не вмещалась в микрофон, возращалась обратно, и он ощущал это чуть подрагивающими губами и кожей лица. В то время, когда он озвучивал эти сотрясающие воздух слова, в его голове мелькали совершенно посторонние и в то же время пугающе конкретные, связанные с этими словами мысли. Среди них вдруг воспоминание — пятилетнего мальчика Улло — о дичайшем самоубийстве любимой собачки, созданного для ласки песика: золотистое в лучах солнца, вытянутое стрелой тельце: вот оно между балясинами балкона, вот повисшее в пустоте. И озарение, настигшее Улло через несколько лет, подействовавшее на него, как глоток ледяной искрящейся минеральной воды: значит, из всего этого можно выйти по собственному желанию?.. И в то время, когда он читает: Hitlers troops are leaving Estonia, but the troops of the Soviet Union are invading it. The Government of the Republic manifests against the invasion his most resolute protest53, — в то же самое время где–то в других извилинах мозга он рассуждает, какие последствия может иметь это радиосообщение? Скорее всего, никаких. Потому что никто его не услышит. Сигнал радиостанции слишком слаб… Однако если его все–таки услышат? Тогда все будет зависеть от того, кто услышит. Вероятнее всего, какая–нибудь немецкая пеленговая машина, потому что это близко. Если таковые еще передвигаются по Таллинну. Если да, то ее команда в касках с автоматами в руках может сейчас ворваться в двери банка и при входе разделиться надвое: бух–бух–бух, прогремят кованые сапоги — в подвал, вторая половина, бух–бух–бух, — вверх по башенной лестнице… А если мое сообщение услышат где–то на финских островах — как тогда поступят люди на радиостанции? Сплюнут: «Мы тут в Лапландии уже завтра начнем воевать против немцев — а эстонцы хотят от них освободиться, не шевельнув и пальцем?! Мы годами проливали кровь, воюя с русскими, — а они хотят, чтобы их освободили просто так?! К чертям…» А если меня услышит ухо англичанина? Скажем, на Готланде? Неужели их там нет? Конечно есть… И если услышат? Разве не может возникнуть идеальный вариант? Может ведь? Невероятно. Но все–таки возможно. О моем сообщении отрапортуют в Лондон. Сколько это займет времени? В идеальном случае несколько минут. Через полчаса об этом докладывают Черчиллю. Почему бы нет? Если мы имеем дело с идеальным случаем. Он же прикурит сигару и пробурчит: «Ladies and gentlemen — это ведь как раз то, чего я, между прочим, все время жду…» И он нажмет на кнопку и скажет: «Дайте мне мистера Криппса. Да–да, нашего посла в Москве!» (Это ведь идеальный случай, не правда ли…) Уже через минуту он, Черчилль то есть, говорит: «Dear boy, отправляйся в Кремль. Нет–нет, не к Молотову. К Сталину. Он мне обещал, что и прибалтам даст право на самоопределение, хотя не собирался этого делать. Сообщи ему: в Эстонии сформировано правительство Республики. И мы никогда не сбрасывали со счетов его легитимность. Несмотря ни на что. Так что пусть Сталин остановит свои войска на той линии, которой они достигли сегодня к десяти утра. Я бы хотел изучить с ним обстановку. И ничего более. Все». И Красная армия остановится. Почему бы нет? Почти на той линии, где она остановилась осенью 1918‑го. По крайней мере, на северо–восточном отрезке почти на той же линии…
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Полет на месте - Яан Кросс бесплатно.
Похожие на Полет на месте - Яан Кросс книги
- Французское завещание - Андрей Макин - Современная проза
- Свадебное путешествие - Яан Кросс - Современная проза
- Радиостанция«Тамара» - Анатолий Приставкин - Современная проза
- Юная шаманка Пом - Чо Раймонд - Современная проза
- Привет, Афиноген - Анатолий Афанасьев - Современная проза
- ЧЕТЫРЕ ЖИЗНИ ИВЫ - ШАНЬ СА - Современная проза
- «Подвиг» 1968 № 01 - журнал - Современная проза
- Дом Чифа - Раймонд Карвер - Современная проза
- Дом Кока - Раймонд Карвер - Современная проза
- Восход - Виктория Хислоп - Современная проза