– Ты не спешишь! – подскочил к нему возмущенный Фод. – Ты не хочешь догнать их?
– Я спешу.
Начался бешеный спуск вниз.
***
Людомар изо всех сил притянул тело к буро-красному камню берега реки. Его одежда была мокра от водяной пыли, коей ближайший водопад осыпал его, несмотря на то, что охотник отстоял от него на расстоянии полета стрелы.
Прислонив свою щеку к холодному скользкому камню, Сын Прыгуна закрыл глаза и попытался отвлечься от дурных мыслей.
Остальной отряд сидел прямо в воде, выставив вверх только свои носы.
Людомар различал топот множества ног, хруст ветвей под ними и тяжелое дыхание воинов. Когда эти звуки сместились в сторону равнины, он вывел воинов на тропу и стал подниматься обратно.
– Смотрите, – сказал Унки, показывая на воинский отряд, который двигался по другой стороне реки в сторону деревеньки.
– Они разделились. Их можно перебить, – предложил Бохт. – Я вижу дремсов. Они никудышные воины.
– Мы вернемся туда, где и были. Маэрх правильно сказал нам. У них не достанет сил, чтобы предугадать нас, – прохрипел Гедагт, взбираясь по крутому склону.
– Он умен, тот, кто ведет их, – вставил свое слово Лоден.
– Вы слышали крикуна. Визжит как девка по весне. Кто это среди них? Никогда не слыхал подобного, – спросил Унки.
– Мне дела нет до него, – ответствовал Бохт, прикусывая поломавшийся грязный ноготь.
Они снова взобрались на лесное плато и повалились без сил прямо в траву.
– Дремсов надо перебить. Всех, – проговорил Кломм. – С ними мы не уйдем от погони.
– А где Рыбак?
Этот вопрос застал всех врасплох. Никто и не заметил, что Нагдин исчез, хотя всем стало понятно, куда он исчез.
Воины вопросительно переглядывались, спрашивая друг друга, что будем делать. И каждый взгляд отвечал, надо идти в деревню; и каждый взгляд понимал, насколько это опасно и что не вернется никто; и за каждым взглядом пронзительно кричала воинская порука, не бросать своего в беде, а за этим возвышенным чувством тихо скрипело, не могу, нет сил.
– Как мы это сделаем? – проговорил, наконец, Лоден.
Отряд ответил ему молчанием.
Людомар с трудом поднялся на ноги, надо идти. Остальные, так же пошатываясь, встали. Он без труда провел их к плащу с перебитой дичью, начинавшей уже попахивать падалью, но иного не оставалось. Пища была честно разделена между всеми, и хотя ее оказалось мало, но были рады и этому. Глубокий сон всей тяжестью навалился на воинов.
Охотнику снились дни давно прошедшей жизни. Лицо людомары было удивительно похоже на лицо Иримы, а Лоова умещалась в ее руках точно так же, как и…
Далекий звук разбудил охотника. Он приподнялся на локте и прислушался. Рог призывно трубил. Он словно бы просил помощи. Он звал.
– Песнь Великих вод, – вскочил на ноги Лоден. – Это песнь Великих вод.
– А? Песнь? Ты чего говоришь? – быстро сел Кломм.
За ним проснулся Гедагт и холкуны.
– Песнь Великих вод. Это песнь пасмасских пиратов. Наша, – Лоден улыбался. Людомар разглядел это в темноте.
Воины быстро собрались и бросились на звук.
Они подбежали к кромке лесного плато, как раз в тот момент, когда на реке внизу появилась лодка, сверкавшая множеством рочиропсов разных расцветок. На лодке неистово гребли несколько реотвов. Их потные плечи, руки и лица отблесками переливались в свете кристаллов.
За лодкой быстро шел саарарский корабль. На нем были подняты все паруса, а многочисленные весла вздымали пену по бокам.
Над рекой снова разнесся призывный трубный рев. Он неожиданным образом повлиял на пасмаса.
Лоден бросился в реку и поплыл, не обращая внимания на крики товарищей. Вскоре водопад сокрыл его голову от глаз воинов.
– Я туда не поплыву, – предупредил Бохт. – Мне рано к богам.
– Мы переплывем реку и спустимся там, – Гедагт указал на другой берег.
– Течение, – только и сказал Кломм.
– У меня есть вервь. – Людомар стал быстро отматывать веревку с пояса и из-под поножей. – Она хотя и тонка, но крепкая.
Веревки оказалось достаточно, чтобы перетянуть через реку.
– Я пойду. – Унки обвязался веревкой, вошел в воду и поплыл. Его голова мелькала промеж белых бурунов, пенившихся переваливая через подводные камни реки. Пару раз его едва не утянуло в водопад, но он удержался за выступы под водой и все же выбрался на другой берег. Некоторое время он лежал недвижим. Кольчужка на его спине вздымалась высоко вверх. Наконец, Унки поднялся и подошел к одному из валунов. Несколько мгновений он возился подле него, а после показал руками, что веревки не хватает.
– Меня пустите, я легкий. Меня он удержит, – попросился Бохт. Гедагт согласно мотнул головой.
Второй холкун с трудом перебрался на другой берег.
Следом за ним поплыл людомар. Неожиданно на реке показалось дерево. Оно было большим с широко расставленными крючковатыми сучьями давно не видевшими листьев.
– Берегись, Маэрх… береги-и-ись! – Кричали ему с обоих берегов, но он, борясь с течением и с усталостью, не слышал их голосов.
Вдруг натяжение веревки ослабло. Людомар оглянулся назад и заметил, что брезды отпустили ее из рук и машут ему, плыви быстрее.
Холкуны принялись неистово тянуть ее на себя, поминутно бросая тревожные взгляды на реку. Только тогда людомар заметил плывущее дерево.
Он собрал все оставшиеся силы и поплыл вперед. Ему показалось, что опасность миновала, когда один из сучьев дерева зацепил его за пояс и потащил за собой. Людомар видел, как холкунов потянуло в реку, но они не бросали веревки. Еще мгновение и их утянет поток.
Сын Прыгуна разжал руки и окончательно оказался во власти дерева и воды. Выхватив меч, он стал перерубать ветвь. Вода мешала наносить удары со всей силы. Его ноги скользили по каменистому дну. Наконец дерево поддалось ему. Охотник порывался поплыть к берегу, но понял, что это бесполезно. Течение стало таким сильным, что лишь дерево сможет служить ему защитой. Он схватился за ветви покрепче и стал взбираться на дерево. Оно было скользким от воды и вертелось под тяжестью тела людомара.
Кромка, где вода низвергалась вниз, приближалась.
Уже у самой границы воды и высоты, охотник с глухим рыком, напрягая все силы, сумел-таки взобраться на дерево, прильнуть к нему и слиться с ним воедино. Густой водяной туман принял их обоих, как сакральную жертву, и сокрыл собой от глаз холкунов и брездов.
***
– Быстрее, в лес! – Нагдин выскочил из лодки и бросился бежать.
Восемь реотвов, один за другим выскакивали вслед за ним, и бежали что было сил. Вслед им летели стрелы и камни, посылаемые саарарскими пращниками и лучниками.
– А! – отрывисто вскрикнул один из бегущих, споткнулся и упал. Из его спины торчало древко стрелы.
К нему бросились двое товарищей, но попали под вторую волну стрел и камней и пали рядом.
Рыбак врубился грудью в лесную чащу. Пробежав еще пару шагов, он остановился и подождал остальных.
– Куда дальше? – спросили его.
– Бегите туда, – указал реотв себе за спину. – Я останусь здесь. Шумите сильнее… – Он умолк на полуслове, внимательно наблюдая за тем, как гуркен саараров врезался носом в берег и слегка взобрался на него. С борта корабля посыпались солдаты. Весла оставались в воде. Нагдин улыбнулся. – Бегите дальше, но как услышите звук этого рога, возвращайтесь на это же место. Избегайте прежней тропы.
– Бежим, реотвы! – прикрикнул старший из рыбаков на остальных, и они скрылись за ветвями кустарника.
Лес на втором плато был негустым, поэтому Нагдину пришлось отойти достаточно далеко в сторону, чтобы надежнее спрятаться.
Воины, выпрыгнувшие с борта корабля, образовали отряд, который рассыпался по прибрежной лесной полосе.
– Здесь… они пошли здесь! – донеслось до слуха реотва.
Саарары вмиг стянулись к зовущему товарищу, ровно в том месте, где Рыбак собирал реотвов, и углубились в чащу.
Нагдин сорвался с места и побежал вдоль берега в сторону Великих вод. Там он нашел место, в котором лес и река почти соприкасались, перебрался в воду и быстро перебирая руками и ногами пополз в сторону корабля.
Немногочисленная стража, оставленная подле гуркена, была всецело поглощена высматриванием врагов с другой стороны. На это Рыбак и делал расчет.
Он уже почти коснулся весла корабля, когда кожаный шлем на его голове был кем-то бесцеремонно сбит. Нагдин увидел, как мелководье с жадностью пожирает шлем, пробитый стрелой.
– Шлем обережет тебя однажды. Но единожды будет так, – промелькнули в его сознании слова Лиара.
– Тревога! – закричали с другой стороны реки.
Стража у корабля обернулась на крик. На берег вышли несколько брездов и один оридонец, бесстрашно бросивший в реку. Он дико визжал, сжимая в руках крюк-ножи.
– Держи его, – кричали брезды, указывая на реотва с другого борта судна.
Ничего не понимающие стражники, поняв по жестам, что что-то происходит с другой стороны корабля, принялись обходить его и заметили, как Рыбак взбирается на борт.
