Неловко вошла назад в комнату и села на кровать. Обняла себя, словно пыталась удержать себя в руках. Я не могла осмысливать происходящее.
— Он тебе не рассказывал? — спросила она, хотя это было очевидно.
— Нет, — прошептала я, — Я не знала. Боже, какая же я дура. Все было у меня под носом! — начала кричать я. Сэди протянула мне салфетку, и я вытерла лицо. — Какая же я наивная, — всхлипывала я.
— Ты не должна винить себя, Эмма, — проговорила она тихо, присаживаясь рядом со мной и обнимая за плечи. — Ты не слушаешь такую музыку, не читаешь журналы. Черт, ты не смотришь телевизор и не ведешь фейсбук. Ты чертов мутант.
Это вызвало у меня легкий смешок, но я быстро собралась.
— Серьезно, я была такой дурочкой. Он играл на барабанах, все эти музыкальные инструменты… Сэди, — закричала я, вырываясь из ее объятий, когда по щекам с новой силой полились слезы, — он даже отвозил меня в свое особое место, и угадай, как оно называлось?
— Я не знаю, — нахмурилась она.
— Уиллоу Крик.
— Вот черт. Ты и правда дурочка, — пошутила она.
— Это безумие, — я убрала волосы со лба и начала обмахиваться руками. — Как же мне жарко, Боже.
— Ты покраснела, — признала Сэди.
Каждый раз, когда я злилась, моя температура поднималась.
— Поверить не могу. Все это время он был передо мной, а я не замечала. Я была в чертовой машине с ним и его друзьями, когда по радио зазвучала их песня. Упомянула, что «Уиллоу Крик» родом отсюда, но никто из них и не подумал сознаться, — чем больше я злилась, тем выше становился мой голос. — Меня просто использовали. Кем я была? Гребаной игрушкой? — мои плечи поникли.
Сэди вздрогнула. Прежде я не ругалась и не переживала так, чтобы не случалось.
Святое дерьмо, мой парень был знаменитостью. Это безумие. Такого не бывает в обычной жизни. Я словно перенеслась в альтернативную реальность.
— Я не знаю, — прошептала она.
— Он говорил, что любит меня, — мой голос надорвался. — Теперь все кажется фальшью.
Каждый взгляд.
Каждое прикосновение.
Каждый поцелуй.
Все теперь казалось фальшивкой.
— У нас был секс, — прошипела я, — и теперь он, вероятно, хвалится, что наконец трахнул меня и облапошил, потому что я тупая, наивная девочка, которая понятия не имела о том, что он знаменит, — кричала я, сжимая руки в кулаки. Ногти впивались в ладони, оставляя следы.
— Эмма, — Сэди искренне раскаивалась в том, что вывалила на меня такие новости и с грустью смотрела на меня, — что ты собираешься делать?
Я сделала глубокий вдох, успокаиваясь и расправляя плечи.
— То, что сделает любой здравомыслящий человек… Отрежу ему яйца и скормлю их его ежику.
Сэди села, лукаво ухмыляясь.
— Я помогу.
Я схватила ключи от машины с комода.
— Тогда идем.
Глава 23
— ДАВАЙ, ЗАВОДИСЬ, — умоляла я машину, поворачивая ключ. В этот раз с пятой попытки двигатель завелся.
— Может, лучше взять мою машину? — Сэди указала на улицу, пока я выезжала с подъездной дорожки.
— Я могу переехать его, а ты вряд ли одобришь кровь на своих шинах.
— Ты права, — подруга посмотрела прямо перед собой. — Мне жаль, Эмма.
— Тебе не о чем сожалеть. Ты единственная, кто рассказал мне правду, которую скрывал он, а также Матиас, Эзра и Хэйс. Клянусь Богом, если они будут там, я покончу со всеми, — я посмотрела на Сэди. — Напомни поблагодарить твоего брата за то, что научил меня постоять за себя.
Сэди проигнорировала это заявление.
— Подожди, — схватилась за ремень безопасности, — хочешь сказать, что познакомилась со всеми парнями?
— Да, — прорычала я, — лживые, никчемные куски дерьма.
— Эзра такой же сексуальный, как на фотографиях? — мечтательно спросила она. — У него такие шикарные черные волнистые волосы. Боже, хотелось бы мне прикоснуться к ним.
— Воу-воу-воу, — пронзительно вскрикнула я. — Ты на чьей стороне?
— На твоей, конечно. Мне просто любопытно, — Сэди нахмурилась.
Я покачала головой, сосредоточившись на дороге.
Мой гнев с каждой секундой нарастал, но под ним скрывалась боль. Мне нравился Мэддокс, я доверяла ему, и именно это причиняло мне наибольшую боль — то, что я была ослеплена двумя чувствами и не видела правды, скрывающейся у меня под носом. Люди правы, говоря о том, что влюбленный человек становится глупцом.
Когда мы добрались до его дома, мне показалось, что прошел почти час, хотя на самом деле всего лишь пара минут.
— Останься здесь, — выпалила я.
— А что, если тебе понадобится помощь? — спросила она. — У меня есть перцовый баллончик.
Я остановилась, держась рукой за дверь.
— У тебя есть перцовый баллончик?
— Мама купила. На нем изображен леопард, — она гордо подняла ключи, на связке с которыми болтался баллончик.
— Пока что оставайся здесь, — покачала я головой. Взяла копию «US Weekly», чтобы ударить Мэддокса по голове.
— Хорошо, — она села обратно.
Я захлопнула дверцу машины и тут же пожалела, что выместила злость на неодушевленном объекте.
Я подошла к двери гостевого дома и повернула ручку. Изнутри полилась музыка. Четверо парней не обратили на меня внимания.
Из моего горла вырвался крик, и я бросилась вперед. Увидела пару барабанных палочек, лежащих на столе, и схватила одну из них. Швырнула ее со всех сил в Мэддокса. Она попала ему в лоб, отскочила и упала на пол.
Музыка остановилась, все парни повернулись к Мэддоксу, который перестал играть. Он прижал руку ко лбу, морщась от боли. Подняв голову, Мэддокс заметил меня, и его лицо побледнело.
— Эмма, я могу все объяснить…
— Что объяснить? — я развела руки в стороны. — Что ты лгал мне? Что использовал меня? Что ты смеялся за моей спиной? Что тебе было наплевать на меня?
— Эмма, — он торопливо поднялся, и его стул грохнулся на пол. — Я люблю тебя. Перестань так говорить.
— Что перестать? Перестать говорить правду? Ты лгал мне, Мэддокс! — я ткнула себя пальцем в грудь, тяжело вздохнув. Слезы блестели у меня на глазах. — Никогда прежде я не чувствовала себя так, даже когда отец ушел, не попрощавшись.
Он вздрогнул от моих слов, боль проступила на его лице.
— Я не хочу причинять тебе боль.
— Но причинил! — крикнула я. — Даже если для тебя это была какая-то глупая игра, ты должен был рассказать мне правду! — Моя грудь вздымалась, я сжимала журнал так крепко, что он захрустел. Мэддокс направился в мою сторону, и журнал полетел в него. Он схватил его, даже не обратив внимания. — Не так я заслужила узнать ее, — мой голос начал смягчаться, пока силы покидали меня. — Я же человек, у меня есть чувства, и узнать правду из журнала — несправедливо, — дыхание перехватило.
— Ребята, оставьте нас на минуту, — попросил он.
Трое парней пожали плечами и, пробормотав что-то, направились наверх.
Как только они ушли, мы с Мэддоксом остались молча стоять напротив друг друга.
— Я никогда не играл с тобой, — наконец произнес он, его голос походил на шепот.
— Тогда как ты это назовешь? — я взмахнула руками. — Все, что происходило между нами — ложь.
Он вздрогнул, словно мои слова причинили боль.
— Боже, Эмма, — прорычал он с обидой, — это не так.
— Тогда скажи, что это! — я ткнула пальцем в грудь, наклонившись к нему.
Он стиснул зубы, желваки заходили.
— Я хотел что-то для себя лично, ясно? Потому что я эгоистичный чертов урод. В прошлом году наша группа достигла безумной популярности. Все от нас чего-то хотели. Я устал чувствовать себя использованным, мне было больно, — он сплюнул, на глазах навернулись слезы. — А затем я встретил тебя. Ты не знала о том, что я знаменит, и… Я вновь почувствовал себя прежним. Я больше не был Мэддоксом Уэйдом, барабанщиком из «Уиллоу Крик», а стал простым парнем. То, чего я так жаждал.
— И что? Я понравилась тебе потому, что не знала, кто ты? — собственные слова резали меня по живому.
