– Туго, – пожаловался Джэй. Он попробовал согнуть руку и вздрогнул от боли. – Тяжело шевелить.
– Хорошо, – сказал Финн. – Я бы вам не рекомендовал слишком много двигаться, пока это ребро не срастется, г-н Экройд. Еще пара бы дюймов, и этот осколок проткнул бы легкое.
– А что у меня с головой?
– Рентген показал, что сотрясение совсем легкое, – сказал ему Финн. – Не о чем тревожиться, если вас самих не беспокоит.
– Потанцевать бы, – сказал Джэй, – да никак.
– Какая неприятность, – сказал Финн. Он ухмыльнулся и отбил коленце четырьмя ногами. – И я бы сплясал.
– Здорово. Не дадите чего-нибудь от боли? Эта головная боль меня б уже убила, кабы ребро не отвлекало.
Финн вынул из кармана блокнот и выписал рецепт.
– Вот, – сказал он, отрывая верхний листок и протягивая Джэю. – Должно помочь.
– Спасибо. – Джэй спрыгнул с медицинского стола. Это было ошибкой, о чем тут же напомнило сломанное ребро. – Черт, – произнес он, стиснув зубы.
– Я бы не рекомендовал вам подобную встряску, – произнес Финн, чересчур бодро, на взгляд Джэя. – И за руль вам лучше не садиться. Вам сейчас домой?
– Возьму такси, – сказал Джэй. В клинику его привез Чарльз Даттон, удовлетворившись тем, что все равно ничего ценного он больше не скажет, но он не мог и представить, что джокер все еще отирается в приемной. Даже если и так, Джэй решил, что на сегодня Даттона и Чуда-Юда более чем достаточно. – Это вы делали вскрытие Хризалис, не так ли? – спросил он.
– Да, – ответил Финн. – Полиция всегда поручает вскрытия джокеров нам. Коронер чувствует, что он не в состоянии вникнуть в уникальную физиологию джокера. – Маленький кентавр взглянул в сторону и смущенно шаркнул ногами. – Это ужасно. Нам в клинике часто приходится видеть жертв убийств, ничего хорошего, но так изуродовать тело… – Финн покачал головой.
– Да уж. – Джэй ощупал свое опухшее, в синяках лицо, думая, что он-то понимает, что она должна была чувствовать.
5.00 вечера
Бреннан проснулся ошеломленный и весь в поту из-за полузабытого сна, в котором все его друзья и любовницы были медленно и мучительно убиты каким-то невидимым агентством, которое он был не в состоянии остановить. Он чуть успокоился, увидев Дженифер, сидевшую на единственном стуле и рассеянно слушающую передатчик, которым они снабдили Квазимена. Услышав, что Бреннан пошевелился, она повернулась в его сторону, наблюдая, как он садится и ладонями приглаживает волосы.
– Самое время тебе проснуться, – сказала она. – Изнываю от смертной скуки, слушая, как Квазимен бредет через день.
– Ничего, что бы его связывало с убийством?
Она помотала головой.
– Или он необыкновенно умен, в чем я, честно говоря, сомневаюсь, или же никак не связан со сворой Барнета.
– Что он делал сегодня? – спросил Бреннан.
– Встал рано. Какое-то время соображал, как пользоваться шваброй, затем мыл полы в церкви. В перерыве, после кофе, забрался на крышу и забыл спуститься. Отец Сквид его позвал, напомнил, что надо скосить лужайку на кладбище. Это было тяжко. Пока он сообразил, как работает косилка, настал обед. После полудня он косил и подстригал. Однажды передатчик прервался на сорок пять минут. Думаю, он сопровождал Квазимена в какие-то иные измерения, куда он ускользнул.
– Мое мнение: он таков, каким кажется. Добрый, ужасно страдающий церковный служка.
– Послушай, – Бреннан подобрал с пола джинсы и влез в них, затем пошарил в комоде в поисках чистой футболки, – у меня тут, возможно, новая линия – Саша – сегодня утром от Трипода. У него, похоже, есть подружка…
Он остановился и уставился на простой белый конверт, лежащий на изношенном ковре перед дверью в комнату отеля.
– Как долго он здесь? – спросил он Дженифер.
Она повернулась, нахмурилась.
– Не знаю, раньше не замечала.
Бреннан пересек комнату и подобрал конверт. Он был не запечатан, адреса на нем не было. Он открыл его и вытащил единственный содержащийся в нем листок с посланием, накорябанным знакомой детской рукой.
«Извените што так вышло, – гласило оно. – Я хатела только памоч. Хатите увидать настаящего психа прехадите к Ласточкам».
– Проклятие, – пробормотал про себя Бреннан. – Какой черт это все устроил?
6.00 вечера
«Господи», – сказал Копатель. – Что у тебя с лицом?
Джэй закрыл за собой дверь офиса и взглянул вниз на журналиста. Копатель был уже восьми дюймов ростом. Еще пара дней – и сойдет за гнома.
– Да вот, маскируюсь под парня, в говнище избитого, – произнес он. Он медленно прошел через офис и сел. Радио бубнило что-то про съезд. От этого голова разболелась еще сильнее. Он выключил его.
– Господи, на тебя смотреть больно, – сказал Копатель. – Ты знаешь, у тебя пол-лица багровое?
– Хорошо, что не ношу галстука. Могло бы не подойти по цвету.
– Да не беспокойся ты, через день-другой опухоль спадет, а синяк позеленеет. – Даунс говорил так, будто лично присутствовал при событии; публике часто не нравятся журналисты-борцы. – Где ты, к чертям, болтался?
– Спал, – сказал Джэй. Он чувствовал слабость от обезболивающего.
– Спал? Господи, Экройд. В Атланте ад кромешный. Хартмана от номинации отделяют три сотни голосов, а ты решил вздремнуть, это как?
– Даунс, – предупредил Джэй. – Я только что проснулся, голова как ватой набита. У меня сотрясение мозга и ребро сломано, но я не решаюсь больше принимать обезболивающее, потому что оно мешает ясности мысли, и я потерял эту чертову куртку, так что, если ты прям сейчас не заткнешься к чертовой матери, я тебя немедленно отправлю в туннель Холланда поиграть в потоке, о’кей?
Копатель сделал звук, который издает человек, у которого престарелую бабушку хватил удар.
– Ты потерял куртку! – взвизгнул он.
Джэй вздохнул.
– Даттон эту чертову штуку уничтожил, пока я смог до нее добраться, – устало сказал он. – Все меньше выбор, – рассудил Джэй. – Не говоря уж о времени. – Он постарался подумать. Это было нелегко – голова раскалывалась. – Слушай, может у Пророчицы что-то было кроме куртки. Анализ крови. Письма. Что угодно. Знаю, это долгий путь, но что нам остается? Что ты про нее знаешь?
– Я кое-что накопал после… после ее смерти, – сказал Копатель. – Темное дело, понимаешь? Не хотелось ворошить. Девка была в стране нелегально. Зная ее прошлое, не думаю, чтоб она въехала сама, кто-то ей помог, и тот, кто это сделал, был настоящий профи, следы замел отменно.
– И что же, когда она оказалась здесь?
Копатель пожал плечами.
– Жила в Джокертауне под вымышленным именем. Ты бы видел где – настоящая дыра. У девчонки был характер. Это я допускаю, но вряд ли она осознавала, что творит. Если бы даже и захотела, не могла бы быть более скрытной. Когда она приехала, носила даже эту черную мусульманскую, как ее то бишь, чадру. Правда, быстро перешла на американскую манеру одеваться, но это не слишком помогало, она была единственной натуралкой в отеле и, что было очевидно, ненавидела джокеров.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
