первые ученики, некоторые выходили из подъехавших машин, некоторые шагали пешком с тяжелыми ранцами на спине, самых маленьких провожали родители. Тем роковым утром она не проводила Альму и Омера до классных дверей, в этом не было необходимости. Они вдвоем вышли из машины, вдвоем вошли в ворота и там разошлись по своим классам. Проводи она их тогда, автобус взорвался бы без нее. Ну и что, какой из этого вывод, какой урок можно извлечь из этой ошибки? Как на самом деле бессмысленно утверждение, будто на ошибках учатся! Вот Эйтан ошибся, бросив ее, и разрушил жизни их обоих. И жизни их детей, родившихся после этой ошибки. Ирис с ужасом вспомнила историю из Талмуда – о человеке, который нарушил свое обещание жениться на встреченной в пути девушке: он женился на другой, и все родившиеся у них дети гибли насильственной смертью, пока он не вернулся к своей нареченной. Всякий раз, рассказывая эту историю ученикам, она думала об Эйтане. Но та девушка из Талмуда продолжала ждать своего суженого и даже притворилась, что сошла с ума, чтобы ее не выдали замуж за другого. А она сама завела семью, значит, не только его дети, но и ее собственные тоже в опасности.
Значит, срочно надо написать дочери, прежде чем выйти из машины, потому что на нее сразу насядут со всех сторон. «Девочка моя, – напишет она, – позвони мне, когда проснешься, и приезжай немедленно. Нам нужно поговорить». Но рука, шаря в сумке, не находила телефона. Ирис в ярости вытряхнула сумку на соседнее сиденье. Сколько же оттуда высыпалось нужного и ненужного: и обезболивающие таблетки, и жевательная резинка, и бразильские орехи, и списки продуктов, и солнцезащитные очки, которые она искала уже две недели, и помада без колпачка, и ручки, и карандаши, и желтые стикеры, и крем для рук, и солнцезащитный крем, и мятые формуляры. Но ее сотовый, жизненно необходимый, переполненный сообщениями, уличающее ее вещественное доказательство, – он-то, видимо, остался на кухне. А значит, теперь не отправить сообщение Альме, а главное, теперь он мозолит глаза Микки, который в одно касание узнает, где она была прошлой ночью. К нему и прикасаться не обязательно – случайный взгляд на дисплей может наткнуться на только что присланное новое сообщение, которого невозможно не заметить, даже если не собираешься рыться в чужом сотовом: так, совсем какая-то мелочь, несколько коротких любовных слов поутру.
В закрытое окно постучала одна из учительниц, ее ногти посверкивали ядовито-оранжевым лаком, но Ирис заявила ей, что они поговорят чуть позже. Острая боль пронзила виски. Просто роковое фиаско: она так спешила удрать от Микки – и так глупо сама выдала ему свою тайну! Надо вернуться домой забрать телефон – но тогда она опоздает на заседание! Только этого ей и не хватало! Инспекторша и так к ней стала присматриваться – под предлогом заботы о ее здоровье, а на самом деле заметив, что толку от Ирис все меньше, – и не далек тот день, когда она порекомендует ее уволить. Все равно уже слишком поздно, и нет никакого смысла возвращаться домой: заметил Микки телефон или нет, он в любом случае уже едет на работу. Она, согнувшись, рылась между сиденьями – может, он туда провалился – даже коврик подняла, одновременно пытаясь припомнить, какие сообщения от «Боли» оставались у нее в сотовом. Обычно она стирала их в лифте, прежде чем войти в дом, а последнее удалить забыла, но Микки хватит и этого: вся история их любви ему не нужна.
А если телефон чудом не попал в поле зрения Микки, он мог попасться на глаза Омеру или Альме, думала она в ужасе, когда в окно машины снова постучали и она снова выпрямилась и показала жестом: оставьте меня, не сейчас. Но, к ее изумлению, за окном маячила крупная мужская рука, а в ней – знакомый аппарат, и она открыла окно, пытаясь скрыть волнение.
– Ты не это ищешь? – спросил Микки с той же отстраненно-вежливой улыбкой, застывшей на его смуглом лице с самого утра.
Он, должно быть, забавлялся, наблюдая за ее поисками.
– Я подумал, что тебе нелегко будет без него обойтись, – добавил он и тут же скрылся в своей машине, припаркованной по соседству.
С каких, собственно, пор он тут? Она не заметила его появления, точно так же, как не заметила сейчас его исчезновения, не успела пробормотать хоть какие-то слова благодарности, поспешно выхватив у него из рук телефон и сразу же бросившись проверять, не добавилось ли новое сообщение от «Боли». «Когда ты придешь? Я жду тебя, приходи скорей, любимая, я дома», – прочла она последнее сообщение, которое желающему знать открывало абсолютно все. Но видели ли эту эсэмэску чужие глаза? К счастью, никаких новых сообщений от «Боли» с тех пор, как они расстались ночью, не было, – если только Микки не стер их в порыве ярости. Ну, это, по крайней мере, можно проверить.
«Доброе утро, любимый, – торопливо набрала она, – ты уже писал мне сегодня утром?» К ее радости, он среагировал немедленно, – но на вопрос не ответил. «Почему ты спрашиваешь?» Она напряженно продолжала: «Да или нет?» Но на это он уже не ответил. Может, к нему именно сейчас вошел больной? Или он таким образом выражает протест против обстоятельств, требующих от него скрывать свою любовь к ней, превращающих его послания из источника высшего счастья в угрозу ее благополучию. Она опустила голову на руль. Какая отвратительная ситуация: эти двое мужчин скрывают от нее жизненно важную информацию, каждый по своим собственным мотивам, а она должна сейчас отправиться на заседание, не зная, что ее ждет по его окончании. Ну вот уже раздался звонок, и, едва выбравшись из машины, немедленно попала в поток учеников, растекающийся по классным комнатам. Все это она потеряет, через какую-то минуту она потеряет все: всех этих учеников, которых так хорошо знает, эту школу, которую выстроила собственными руками, Микки, Альму… Ирис еще не успела отправить ей эсэмэс, как перед ней выросла инспекторша. Ничего, надо будет написать сразу же после заседания:
Альма любит спать, как ее отец, и наверняка проснется только к полудню.
«Доброе утро, девочка моя, позвони, когда проснешься, и я сразу приеду» – написала она, вернувшись в свой кабинет и без сил опускаясь в кресло. И снова ей ответили быстро, и снова не так, как она надеялась. «Я уже на автовокзале, бай, пока!» Ирис тяжело вздохнула. Какое невезение! Девочка снова от нее ускользнула, а вместе с ней и вся
