Фокин казался более вменяемым. Получалось, ему проще выдерживать заданный темп. Однако бывший священник имел такую комплекцию, что к утру начал сдавать и он. Святослав дышал хрипло, заглатывал воздух через широко открытый рот. На привалах уже не читал молитвы, хотя и не падал бревном, как рыжий студент из Питера.
Доценко, замыкавший колонну и охранявший «тылы», выглядел нормально. Вспотел, устал, но мог продолжать движение. Точно так же, как и сам Лишнев. Но все же Константин не был уверен, что им следует выполнять марш-бросок в светлое время суток. Он решил посоветоваться об этом с Доценко. Тем более, к рассвету и Фокин, и Клоков мало напоминали прежних – вчерашних – людей. Впрочем, Константин знал: после первого серьезного кросса по пересеченной местности с новичками и не такое бывает. Некоторые лежат неподвижно, будто в коме. Можно пинать тело носком сапога – человек даже не заметит этого. Бывает, некоторые просто блюют. Хотя в желудке и без того не остается ни грамма пищи.
– Привал! – скомандовал Лишнев.
Фокин тут же остановился. Стал медленно, с трудом опускаться на корточки. В его спину мгновенно уткнулся носом Клоков. Парень немного постоял на месте, тупо глядя перед собой, а потом, сообразив, что люди остановились для отдыха, рухнул на траву.
– Маратка! – позвал Лишнев и подполз к другу, который лежал на спине, задрав ноги вверх, на камень, и расслаблял «забитые» мышцы.
– У? – отозвался тот, продолжая растрясать икроножные «приводы».
– Как считаешь, надо идти в светлое время суток или будем искать нору, чтобы поспать чуток?
Марат опустил ноги, задумался.
– Знаешь, Костя… – он помедлил. – Я готов идти дальше. Но даже не могу определить, что более рискованно: лежать на месте или переть сдуру, по свету. Тем более, эти двое больше не выдержат.
– Признаться, – снизил тон Лишнев. – Из них не «отцепил» бы только Фокина. Он меня спас в лагере. Потому я перед ним в долгу. А этот… слабак-интеллигент все равно подохнет. Вот увидишь – подохнет. Такие ломаются первыми, сам знаешь. По глазам видно.
– Знаю, – растянувшись на камнях, медленно проговорил Доценко. – Бывают, правда, исключения. У нас в полку лейтенант был… После вуза, кстати. Глаза – прямо как у ребенка. Романтик. Все на небо смотрел. Помню, говорил, что облака на зверей похожи…
– И его застрелили в какой-нибудь заварухе, одним из первых, – усмехнулся Лишнев.
– Нет, – грустно и тихо ответил Доценко. – Он меня спас. И многих. Наверное, именно потому, что романтик. В наш БТР шарахнуло, механика-водителя убило. Огонь, гарь, контуженные орут. Люки подклинило. Стали выбираться, выпрыгивать, а по нам пулеметчик: знай поливает… И командира БТР с первого захода, и ребят из десанта, кто за ним прыгнул. Я помолиться успел, думал, все, кранты. Сгорим внутри.
Литеха тот вторым БТРом командовал. Они сзади двигались, на приличном удалении. Так он своим приказал десантироваться. Всем. Сам – на место механика-водителя. И – газу! Весь огонь по второму БТРу, конечно. Мы выбраться успели, позицию для обороны заняли. Десант второй машины поддержал огнем. В общем, лейтенант дал нам время.
– А сам?
– Так и не выскочил из машины. Наверное, в самом конце уходить хотел. Воображал, будто капитан судна. Знаешь, командир всегда последним уходит. А он не успел. Рвануло – и все тут. Дым, копоть. Не выбрался он.
Доценко замолчал, а Лишнев не стал ничего переспрашивать.
– Так вот, Костя. Я живу, он нет. А не был бы романтиком – он бы жил. Я б там остался.
– Всякое бывает, – нехотя кивнул спецназовец. – Только знаешь, у нас, в нашем деле, блаженным не место. Не место, и все тут!
– Ну так что, Костя, будем ему шею ломать, чтоб не висел на нас, да? А то, неровен час, оставим в живых, так его Смердин найдет. Выпытает, куда мы идем.
Лишнев со злостью посмотрел на Марата, но промолчал. Потом вскочил на ноги, обогнул лежавших на земле людей, пошел вперед. Доценко не двинулся с места, лишь прикрыл глаза, выжидая.
Спецназовец вернулся минут через десять.
– Эй, организмы! – крикнул он. – Подъем!
Клоков застонал. Фокин попробовал встать, но у него тряслись руки, и он никак не мог оторваться от скалы.
– Подъем-подъем! – бодро повторил Лишнев. – Терпите, совсем немного осталось. Я нашел впереди пещеру. Туда доползем – и привал. По полной программе.
Фокин поднялся сам, хотя и с огромным трудом. Клокову помог Доценко. Лишнев повел команду пологим склоном, над озером. Марат подумал, что если сейчас один из спутников сорвется, то помочь бедняге не успеет никто. На счастье, услышав про долгий отдых, собрались с последними силами и Клоков, и Фокин. Оба сумели добрести до «норы», которую Лишнев отыскал на крутом склоне гранитной скалы. Доценко одобрил выбор Кости – заметить укрытие со стороны было трудно.
Едва люди заползли в небольшую пещеру через узкий проход в камнях, до их ушей донесся рокот вертолета.
– Что это? – глупо спросил Дмитрий Клоков, не открывая глаз.
Он не осознавал, что никто из товарищей не способен ответить на подобный вопрос.
– Карлсон жужжит, – пошутил Лишнев.
– Вроде бы вертолет, – пробормотал Святослав Фокин.
– Надо выйти и позвать на помощь, – находясь в полуобморочном состоянии, пробормотал Клоков. – Нам должны помочь. Люди…
– Ага, щас! – ухмыльнулся Лишнев. – Тут, в сопках, все только и мечтают о том, чтоб помочь нам. Свинцовой пилюлей. Враз мучения закончатся.
– Выйдите, махните ему рукой, – продолжал бредить рыжеволосый парень. – Там же люди! Они помогут!
Доценко внимательно посмотрел на Клокова, покачал головой.
– Не соображает, что говорит. В шоке, – резюмировал он.
– Ты последи за ним, – попросил Лишнев. – Чтоб не выскочил сдуру. Я гляну повнимательнее, что там у нас за гости.
Марат понимающе кивнул, передвинулся ближе к Дмитрию. А Константин скользнул по камням вперед. Однако он вскоре, пятясь, вернулся в пещеру. Спецназовец ругался страшно.
– По нашу душу гости! – закончив материться, прошептал он. – Ищут! Боюсь, тепловые сканеры у них.
– Это которые на температуру тела реагируют? – уточнил Марат.
– Угу, – подтвердил Лишнев. – Именно.
Доценко осмотрел толстые гранитные стены, потолок.
– Может, спасет то, что мы в пещере? Камень над головой, все-таки.
– Может и спасет. Посмотрим.
Доценко подобрался поближе к другу. Залег за камнями, в узкую щель наблюдая, как вертолет кружит чуть в стороне от озера. Винтокрылая машина двигалась зигзагом. Временами начинала кружить на одном месте, скорее всего, в тех случаях, когда на детекторе появлялись какие-то отметки.
– Да, прошли времена романтики, – вздохнул Марат. – Это раньше спецназ ползал по трещинам, разрисовав морды черными и зелеными полосами. Был невидим для врага. Теперь время техники. Не вздохнешь, не пукнешь. Всё заметят. И даже больше того! Чтоб обмануть такие сканеры – надо остыть. Будто труп…
– Лучше бы нам не остывать, – тут же ответил Лишнев.
– Поддерживаю. Как считаешь, есть у них шансы заметить нас в гранитном массиве?
– Щас увидим. Если повернут сюда – считай, уже заметили.
Словно услышав эти слова Кости Лишнева, вертолет сменил курс. Двинулся в сторону скалы, в толще которой скрывались беглецы.
– Ну, теперь надо за помощью к Фокину обращаться, – прошептал Марат, вынимая нож.
– Это зачем? – так же тихо поинтересовался Константин.
– Он молитвы знает. Пусть бы прочел че-нить… за наши души…
– Попросить?
Марат не успел ответить. Вертолет завис над их скалой. Двигатели ревели, винты сдували с камней пыль, разгоняя ее во все стороны. Фокин, лежавший в глубине пещеры, закашлялся.
– Тихо ты! – Лишнев рванулся к нему, закрыл рот сотоварища широкой ладонью.
Вертолет не улетал. Гул авиадвигателей передавался сопкам, стены вибрировали.
– Вроде на посадку заходит! – подползая к остальным, проговорил Доценко.
– Ну что, сдаваться будем? Или порвем глотки тем, до кого успеем дотянуться? – оглядел спутников Лишнев.
Хотя для себя он уже решил этот вопрос.
– Простите, братья! – виновато произнес Фокин. – Выдал я вас. Плохо у меня с легкими. И так не отдышаться, а тут пыль еще.
Доценко посмотрел на священника, покрутил пальцем у виска.
– Слава, ты чего?! Кто ж там, в кабине, кашель твой услышит? Двигатели работают!
– Тогда, как они нас вычислили?
– Самое время об этом спрашивать! – криво усмехнулся Лишнев.
И вдруг снаружи что-то изменилось. Сначала показалось, что турбины заревели еще громче. А потом… Гул стал отдаляться! Теперь он шел откуда-то сверху, и стены уже не дрожали. Звук начал смещаться в сторону!
– Неужто, улетают? – не смея надеяться, спросил Доценко.
– Погоди! – цыкнул на него Константин, опасаясь, что друг спугнет удачу.
Он сидел на земле, сжав ладони в кулаки, напряженно прислушиваясь к реву двигателей. Потом вскочил на ноги, метнулся вперед, к смотровой щели. Припал к ней.
