Лерой! Лерой! – раздаётся детский тонкий голосок с таким характерным французским «р». Мой мальчик, мой малыш! Он бежит ко мне со всех ног, размахивая плюшевым зайцем с непропорционально огромными ушами.
– Тимоха! – кричу мальчишке, стискивая его в крепких объятиях. Господи, как же мне его недоставало! – Тим, ты стал совсем большим!
Подхватываю мальчонку на руки и веду гостей в дом.
– Как ты? – несмело спрашивает Горская. Ей неловко. Она хочет ясности и в то же время боится причинить мне боль.
– Кажется, Ксюш, я нашёл свою Жюли, – отвечаю с улыбкой, одной рукой обнимая её за плечи.
Мы не замечаем времени. Нам так много нужно сказать друг другу! Разговоры обо всём и в то же время ни о чём совершенно! Я выпал из жизни почти на полгода и сейчас пытаюсь наверстать. Мне важно знать, что у Ксюши всё хорошо! Я искренне радуюсь, что у них с Тимуром скоро будет дочка! Не отвожу глаз от Тима, поражаясь, как много и чисто тот начал говорить, да и вообще стал смышлёнее и, что греха таить, смешнее. С удовольствием слушаю о делах Черниговского в Париже, о скорой свадьбе Реми, о том, как Горский уговаривает дочь с Тимуром вернуться в Россию, и понимаю, что буду безумно рад, если Коле это удастся. А ещё замечаю, как изменилась сама Ксюша: всё же беременность ей к лицу! Ловлю каждый её взгляд, каждое слово и улыбку. Я сохраню их в памяти, но доставать буду редко. Сейчас я хочу рядом другую – не такую высокую, не такую белокурую, не такую спокойную и приторно-сладкую... В моём сердце новая любовь, и от осознания этой простой истины ощущаю себя небывало счастливым.
Ксюша что-то рассказывает о Реми, Тимошка, причмокивая, слизывает с маленькой ложечки мороженое и, позабыв о нас, смотрит мультики, а мне нестерпимо хочется кричать на весь свет о своей симпатии к Кшинской: я не позволю ей завтра уехать ни с Павлом, ни с кем бы то ни было другим. Она моя! Осталось только убедить мелкую в серьёзности моих намерений!
– Ксюш, прости! – поднимаюсь с дивана, где несколько часов в бесконечных разговорах пролетели совершенно незаметно. – Мне нужно позвонить.
Тянуть нельзя: с Ариной каждая минута, каждая секунда может стать решающей.
Выхожу во двор, набирая номер Кшинской. Я должен сказать ей, что мне не всё равно! Чёрт возьми, как же мне не всё равно! Но телефон девчонки отключен: видимо, она решила лечь спать пораньше. Хочу вернуться к гостям, но что-то меня останавливает.
Арина... Почему-то мне кажется, что утром будет поздно! Слишком поздно для нас. А потому – новый вызов. И снова ничего. Тогда решаю написать ей эсэмэс. Хотя бы эсэмэс. Но прежде чем уехать с Макеевым, она должна узнать о моём решении.
«Не уезжай, пока не поговорим. Это важно!»
Уверен, что, получив с утра сообщение, Арина послушает и дождётся, а я найду слова, чтобы убедить её дать нам ещё один шанс.
Минут десять вдыхаю полной грудью слегка прохладный вечерний воздух, а затем возвращаюсь в дом. Ксюша встречает меня с улыбкой и вновь начинает без умолку болтать, а я с радостью слушаю, наслаждаясь её компанией и своей свободой от неуемных чувств к ней.
Сейчас отчётливо вижу: она чужая, не моя, и, наверно, я никогда бы не смог сделать её такой счастливой, как это получилось у Черниговского. А значит, всё было не зря! Всё правильно! Вот только теперь пришёл и мой черёд найти своё счастье.
Мы не замечаем, как летит время: одна тема для беседы сменяет другую. Мы говорим обо всём, но старательно обходим мои отношения с Ариной: делиться своим сокровенным я пока не готов ни с кем, даже с Горской.
В какой-то момент становится слишком тихо: Тимошка заснул прямо перед экраном телевизора. Ксюша тут же начинает суетиться и собираться домой, а я смотрю на мальчугана, который так сладко посапывает, прижимая к себе плюшевого зайца, и мне становится нестерпимо жалко его будить.
– Вы можете остаться, – предлагаю от всего сердца. – Комната Риты всегда в твоём распоряжении.
– Нет-нет, Лерой, нам лучше уехать, – смущается Ксюша, видимо, так до конца и не осознав, что ей в моём сердце места больше нет, а значит, и опасаться нечего...
– Оставайтесь, – повторяю более настойчиво. – Не стоит сбивать режим сыну, Ксюш.
– Это как-то не очень удобно, – тушуется она, хотя вижу по глазам, что и ей жаль будить ребёнка.
– Всё нормально, утром отвезу вас домой, а Горского сейчас предупрежу.
– Ладно, – соглашается Ксюша, а у самой глаза загораются хитрым огоньком. – Но только при одном условии, Лерой.
– Каком? – не сдерживая улыбки, щёлкаю ту по носу.
– Ты расскажешь мне о ней, о той, что смогла сделать невозможное. Годится?
– Годится, – шепчу в ответ. – Только Тимоху наверх унесу.
– О, оставь это мне!
– Можно я сам? Раньше мне удавалось его укладывать... Проверим, не потерял ли я навык.
– Ладно, дерзай, а я пока поставлю чайник. Чувствую, что разговор наш затянется надолго...
Глава 18. Никто
Арина
– Неплохо, мелкая, – с усмешкой произносит Амиров, стоит смолкнуть последним музыкальным аккордам.
Опять эта «мелкая»!
Он так и не почувствовал, не понял, не увидел во мне девушку!
В очередной раз глупая надежда воздушным шариком лопается в груди. Остаётся только боль и обида. Танцы – не моё, раз не смогла до него достучаться, не сумела завести, хотя и старалась.
Лерой практически сразу уходит, подтверждая мои догадки: я никудышная танцовщица и совершенно не вызываю интереса в его глазах. Всё бесполезно! Внутри пустота и горечь: любовь Амирова к Горской мне не под силу вытравить собой. Теперь я вижу это воочию.
Срываюсь следом за Лероем, пропуская мимо ушей оклики Марины Сергеевны. Ей невдомёк,
