— И вовсе я ни о чем таком не думала…
— Домина?
Выронив перо, которое только-только успела вновь взять в руки, Страж бросила отдающий паникой взгляд в сторону двери… и застыла, чувствуя, как отливает кровь лица, а в сердце вонзается тонкая, но очень болезненная игла вины. Она даже не сразу сообразила, что девушка напротив уже совсем не ее лучшая подруга, а…
— Да, Габриэль, проходи…
Если честно, она не знала, что должна была чувствовать к новому Архангелу Мироздания: с одной стороны смерть уже давно успела стать частью ее жизни и как явление воспринималась… нет, все равно болезненно, но с оттенком «такова жизнь»; с другой… ну, она все таки была ее лучшей… да, пожалуй, что и первой, и единственной подругой. Да еще и чувство вины это, хотя она еще даже ничего не сделала — только собиралась… когда-нибудь. Наверное…
— Ты что-то хотела? — спросила она, выныривая из омута несвоевременных мыслей.
— Я… — замялась ангел. — Кажется, я перестаралась с вопросами. Мне показалось, что Лорду нравится, когда я интересуюсь непонятным мне вещами, но сегодня он сказал мне спросить у других…
— И ты пришла ко мне?..11
— Нет, сначала к Михаэлю. Он сказал спросить у тебя…
— Вопрос-то какой? — вздохнула Домина.
— Ну… — девушка в затруднении почесала переносицу настолько знакомым жестом, что Дух Воды даже глаза на мгновение закрыла, чтобы прогнать наваждение. — Местные очень уважают силу, правильно? Ну, я и предложила уронить метеорит где-нибудь недалеко от столицы Империи, так, чтобы никто не пострадал, само собой, а потом уже попросить Императора отменить это жуткое варварство, которое они зовут рабством!
Владычица Озера вздохнула. Неужели она сама была когда-то такой же наивной?.. Впрочем, глупый вопрос, конечно была. Потому что…
— Так вот почему Михаэль отправил тебя ко мне. Я уже пробовала действовать так.
— И у тебя получилось! — эмоционально воскликнула Габриэль, возбужденно подпрыгнув в кресле. — Авалон был замечательной страной.
— Авалон БЫЛ, — неожиданно даже для самой себя резко отрубила Домина. — Авалон пал, разрушен людьми, ради которых и создавался. Благополучие моей Родины строилось на том, что каждый знал: если он не будет честен и справедлив, в любой момент к нему в дом могу придти я и превратить в пыль любую крепость, разбить любую армию… и нет такой силы, что может защитить их от моего гнева. Люди не любят, когда их заставляют. Хуже того — особенно это не нравится сильным, умным, волевым и целеустремленным, которые при иных обстоятельствах, вполне возможно, и сами с радостью пошли бы за Светом. Оглянись вокруг: здесь, в Небесном Троне живут только те, кто пришел сюда сам. У каждого из нас свои причины служить Лорду, но объединяет всех одно — выбор мы делали сами.
— Тогда что же делать?
— То же, что мы делали раньше. Верить и искать. Как только местные разберутся, что к чему, они сами придут к нам — нам же надо просто не ошибиться с выбором. Все остальное останется прежним: Пожиратель по-прежнему жив, да и прочее, менее… глобальное Зло отыщется всенепременно.
— А с рабством что делать?.. И всей остальной варварской жестокостью, что есть в мире?
Домина ответила не сразу. Не потому, что не знала ответа, просто хотела правильно подобрать слова, которые наиболее точно отражают ее позицию. Лорд решил, что пришло время Габриэль получать ответы не только от своего Создателя — и его верный Страж не собиралась подводить его вновь.
— Знаешь, несколько лет назад в Авалоне жил один монах из уничтоженного Пожирателем мира… его звали Анга. Он любил повторять, что «не будет победы Зла и не будет победы Добра — только вечная война между ними. Все, что нам остается — найти свое место в этой войне».
Видя сосредоточенно нахмуренное личико ангела, Домина продолжила:
— А есть и другая точка зрения. Говорят, у каждого внутри живет два волка: черный и белый. И каждый день они рвут друг друга на части, не зная жалости, не имея никакой возможности остановиться. И в конце концов, рано или поздно, так или иначе один из волков побеждает: тот, которого ты кормила.
— И кто прав?
— Я не знаю, — улыбнулась Домина. — И никто не знает, даже Лорд. Мы просто выбираем ту точку зрения, которая нам больше нравится — и стараемся ей следовать, в меру собственных сил и возможностей.
— То есть… — медленно проговорила Габриэль. — Мы никак не будем мешать Империи и всем остальным обращать разумных в рабство?..
— Ну, почему же? — подмигнула Дух Воды. — Знаешь, как говорит Хошик: «Пистолетом и добрым словом можно добиться куда большего, чем одним только пистолетом»… Мы будем делать тоже, что делали раньше: будем идеалом и ориентиром для тех, кто желает служить Добру и альтернативой для тех, кто просто «не против». Нас попробуют уничтожить: те, для кого уже поздно, кто заключил слишком много сделок с совестью и не собирается платить по счетам. Так было раньше, так будет и впредь.
Не переживай, Лорд что-нибудь придумает. Просто смотри и не стесняйся спрашивать, если будет что-то непонятно: у Лорда, у меня или любого другого Стража… только к Фраю не ходи.
Габриэль кивнула, но вид у нее почему-то бы совсем не радостный.
— Я немного завидую, — призналась она, отводя взгляд. — Ты так хорошо понимаешь Лорда…
Домина на это могла лишь горько улыбнуться:
— Ты — завидуешь мне? — тихо произнесла она. — Глупая… Это я завидую тебе: ты всегда рядом с Лордом, ты его детский, незашоренный взгляд со стороны, ты его первый меч и первый щит, если беда нагрянет за пределами замка… придет время и ты станешь его правой рукой, какой была прежняя Габриэль, на которую ты так похожа…
— Так ты тоже любишь Лорда? — радостно вскинулась ангел.
Страж Авалона даже поперхнулась от такой невинной прямоты. Откашлявшись и чувствуя, как горят ее щеки, она пробормотала:
— Чему ты радуешься?
— Как чему? — озадаченно склонила голову к плечу Габриэль и с гордостью продолжила. — Я так и знала — все любят Лорда!
— И… тебя это не беспокоит?
— А должно? — удивленно захлопала ресницами ангел.
Но, не успела Домина вздохнуть с облегчением, подумав: «Да она же просто ребенок еще! Не понимает…», как девушка, подавшись вперед и наклонившись через стол, заговорщицким тоном прошептала:
— У тебя тоже начинает колотиться сердце, когда он оказывается рядом или смотрит в глаза?
«Кто-нибудь, уберите ее отсюда!» — взмолилась бессмертная Владычица Озера.
Она не была готова говорить об этом вообще с кем бы то ни было, не то, что с копией ее лучшей подруги, жены объекта ее… просто объекта.
Смешно, но древняя Дух Воды, разменявшая не так давно четвертую тысячу лет, раньше никогда не влюблялась. Да и в кого: короткоживущих людей она, при всей своей к ним симпатии и заботе, не могла воспринимать в качестве равных; «долгоживущие», по общему мнению, Лесные, Ночные и прочие эльфы, с ее точки зрения, не сильно отличались от людей — с высоты ее опыта что шестьдесят, что шестьсот лет не были столь уж принципиально отличными друг от друга. Первых существ, которых она, без всяких скидок, могла назвать равными, она встретила именно здесь, в замке Небесный Трон. И… как это называют люди: влипла, правильно?
«По самые уши, да…»
— Мне нужно работать, Габриэль, — пробормотала Домина. — У меня поручение Лорда…
Вытолкав (буквально!) под этим предлогом ангела за дверь, Страж со вздохом вернулась в кресло, взяла было в руки перо, но, едва приложив заостренный кончик к бумаге, со вздохом отложила в сторону. Какая уж тут учеба, если мысли испуганной стайкой суматошных голубей мечутся в голове?
Покосившись на настенные часы, Владычица Озера перевела задумчивый взгляд на окно, сквозь которое в кабинет проникал розово-алый свет закатного солнца, кивнула каким-то своим мыслям и, решительно поднявшись с кресла, подошла к узкому ростовому зеркалу, вмонтированному в один из стенных шкафов.
Придирчиво оглядев себя в зеркале, Дух Воды провела руками по телу, от груди до талии, расправляя несуществующие складки идеально сидящего платья, выпустила из высокой прически локон волос, уронив его на лицо, заправила за ухо… и перекинулась в истинный облик: антропоморфный сгусток кристально-чистой воды.
Такой ее, настоящей, мало кто видел: за тысячелетия, проведенные в образе высокой, стройной и ослепительно прекрасной женщины в синем платье и немного, всего на полтона, более светлыми волосами, она настолько привыкла к этому образу, что не мыслила себя иначе. А ведь было время, когда она, едва осознав себя, даже пола не имела — и решила принять женский облик исключительно потому, что «слабый пол» показался ей красивее мужского… Впрочем, сейчас это уже неважно: она женщина. Вся разница между ней и человеческой девушкой только в том, что когда-то она могла сделать выбор… и выбрала — раз и навсегда.
