Клас указал вдаль.
— Если мы свернем к востоку и пройдем сквозь стадо тех бизонов, то они затопчут наши следы. Дойдя до середины стада, опять свернем на север, а потом — на запад.
— Значит, ты тоже чувствуешь, как Дьяволы наступают нам на пятки?
Клас провел рукой по лицу. Кожа натянулась, татуировки на ней перекосились. Измененные черты не скрывали усталости, которая, Гэн знал, была скорее усталостью духа, а не тела. Клас кивнул.
— Я думал об этом и еще о том, как их атаковали Оланы. Почему они так поступили? Это была не их битва.
— Представь себя на месте Бея, — ответил Гэн. — Даже если ты веришь, что твоя сестра бежала с врагами, разве ты не скажешь людям, которых наметил себе в союзники, что она была похищена? Конный отряд охотился к западу от нас. Должно быть, они направлялись в горную крепость, на осеннюю ярмарку. Ты говоришь, что там, в большом форте, собрались войска Оланов. Готов поспорить, что Бей или Ликат сказали Оланам, что Нилу украли. Оланы не хотят, чтобы она попала к Дьяволам. Она была бы заложником до тех пор, пока Бей не заплатит за нее выкуп. Ола хочет, чтобы у Бея были развязаны руки, чтобы он работал на них. Значит, отряд получил приказ ее найти. Увидев бой между пришельцами и Дьяволами, они вмешались, опасаясь, что Нила там. После боя они взяли остальных пришельцев и ушли, не зная, что мы поблизости.
— А Дьяволы сидят у нас на хвосте, — добавил Клас. — И если мы от них не оторвемся, то ни одна из этих умных мыслей ничего не стоит. — Он пришпорил коня и быстро поскакал к бизоньему стаду.
Покачиваясь в седле, Гэн раздумывал о том, как стараются пришельцы ехать с ними наравне, хотя было видно, что ни один из них ничего не понимает в верховой езде. В чужеземцах было столько загадочного, что будь у Гэна время и знай он их язык, ему доставило бы интерес поговорить с ними. Сейчас они уже достаточно успокоились, чтобы перекинуться парой слов, и речь их не была похожа ни на одну из тех, что ему приходилось слышать за свою жизнь. Не было в ней ни нервного щелканья торговцев, ни монотонной протяжности, как в говоре Оланов. И уж совсем не походила на мерзкое шипение Горных Людей. Он было подумал, что они из сказочного народа Найонов, но засомневался. Ведь во всех сказаниях говорится, что кожа у Найонов бронзовая, а глаза раскосые.
Гэн проехал вперед, чтобы получше рассмотреть Тейт. Нет, глаза не такие, хотя что-то все же есть. Он был уверен, что женщина поняла его любопытство. Она не повернулась и никак не обнаружила этого, но в ее спокойствии чувствовалась напряженность. Юноша вернулся на свое место, разочарованный тем, что глаза у нее не раскосые, но потрясенный силой ее характера.
Ехавший рядом Джонс пошатнулся в седле, и Тейт поспешила его поддержать. Он выглядел больным. Гэн был еще больше поражен ее заботой, но растерялся. Он не мог понять, почему этот человек безоружен. Более того, позорно принимать такую заботу тому, кто не ранен. Отряд быстро продвигался вперед. Пришельцы были разными, но ни один не походил на больного. Из каких бы мест они ни пришли, у них, конечно, были лекари.
Он попытался представить послание с миссией таких слабых воинов и чуть не рассмеялся, осознав, что наделил женщину званием воина. Но тут припомнил, как она стояла спиной к скале, направив на него оружие. Нет, ее нельзя сбрасывать со счета, решил он. Такие случаи бывали и в их племени — женщины могли быть сильными, оставаясь женщинами. Лучшим примером была Нила. Такие, как она, иногда поднимались до Вождей Лошадей или Собак, хотя их и не пускали ни в Сердце Земли, ни на секретные мужские советы. Существовали даже семьи, управлявшиеся женщинами.
Нила, несомненно, была воином. Хотя у нее, вероятно, никогда не будет столько хитрости, сколько ее надо женщине, чтобы стать вождем. Даже стремящийся к этому мужчина должен быть хоть немного хитрым, а женщине без двойной порции коварства и надеяться не на что.
Он сонно кивал в такт напряженным шагам лошади, одолевавшей последние ярды крутого спуска в долину. Оглядевшись, он увидел, как Тейт поправляет на плече свое оружие. Без грома и огня оно выглядело холодно-грозным. Его гладкие поверхности и деревянные части вызывали почтение к искусству мастера, но не пробуждали восхищения, как хороший меч или нож.
Клас повел отряд через стадо. Фыркая и нервно вскидывая рога, животные бежали рядом с всадниками. Их тяжелый запах переполнял воздух. Этот маневр поможет скрыть их маршрут. Гэн надеялся, что быкам не придет в голову оборонять свою территорию. Прорыв был бы трудным для лошадей, и к тому же не было никакой надежды, что его выдержат чужеземцы.
Может быть, он зря уделяет им столько внимания?
Они оставляли за собой след, ясный, словно начерченная на земле стрела. Проехав около мили, Гэн остановился, отстав от остальных. Когда отряд отъехал на расстояние выстрела, он приподнялся в седле, свистом и жестами приказав Раггару и Чо гнать бизонов назад по их следу. Собаки кинулись в атаку — такая работа была им по душе. Шара чуть не танцевал от восхищения, подскакивая на задних лапах, но продолжал легкомысленно бежать рядом с лошадью.
Когда достаточно бизонов пробежало по следам, затаптывая их, Гэн свистом отозвал собак назад. Клас уже поворачивал к северу. Оглянувшись, Гэн с удовольствием отметил, что бизоны все еще бегут, увлекая за собой остальных, так что вся долина ожила. Даже волк не проберется через такое месиво. И он поспешил за остальными.
До позднего вечера они, не останавливаясь, ехали на север. Гэн из предосторожности пошел с собаками назад по их следам. Когда он вернулся, не обнаружив никаких признаков погони, солнце уже давно зашло. Только нос Раггара спас его от плутаний в поисках лагеря. Ямку, где на костре готовил еду Клас, он заметил, лишь приблизившись к ней вплотную.
Все уже спали. Клас предложил ему остатки горячей похлебки из сухого мяса. Гэн наслаждался вкусом наперченного и основательно посоленного варева. В одной из сумок около Класа он нашел сушеную козлятину для собак.
Он представил себе продолжение такой жизни, свободной и незаметной.
Это не было выходом.
Как у звезд небесных, у него был свой путь. Устало поднявшись на ноги, Гэн пошел с собаками в дозор.
Глава 29
Проснувшись на заре, Тейт зажмурилась от яркого света восходящего солнца. Не двигаясь, она смотрела, как в отдалении Гэн поднялся на ноги и, повернувшись к солнцу, коснулся рукой лба и сердца. Она посчитала его действия каким-то обрядом, окончательно убедившись в этом, когда он забормотал слова, которые могли быть только молитвой. Он пошел назад к лагерю, собаки последовали за ним. Тейт повернулась к только что проснувшемуся Джонсу и рассказала ему об увиденном, спросив:
— Может, это — остатки католицизма? Ватикан ведь к востоку отсюда. Обряды и службы могли превратиться во что-нибудь подобное. Как то, о чем мы говорили прошлой ночью — на что бы ни была похожа их речь, в их языке слышится английский ритм и стиль, хоть слова и другие.
— Это английский, — ответил Джонс, — гарантирую. Их язык не похож ни на что из того, что мы слышали или могли услышать, но это — то, что стало с нашим языком. Общество распалось, люди были разобщены и принуждены восстанавливать мир.
— По крайней мере эту его часть, — заметила Тейт, и Джонс согласился.
— Конечно, — продолжал он. — Я уверен, что английский, на котором говорили в Пенсильвании, и здешний язык теперь имеют только отдаленное сходство. Но у них были века, чтобы появился акцент и особенности, если не самостоятельный диалект.
— В конце концов, мы выучим его довольно быстро, — сказала Тейт. — Когда я думаю, сколько всего нам надо выучить, я пугаюсь.
— Смотри! — прервал ее Джонс. — Татуированный встает.
Клас быстро провел утренний ритуал, даже не подозревая об их внимании.
— Видел? — спросила Тейт. — Это первое, что он сделал. Это какая-то утренняя молитва.
— В таком случае надо внимательнее наблюдать за женщиной в черном, — сказал Джонс. — У меня есть подозрение, что она в каком-то смысле служитель Церкви.
— Может быть. Но на счет парней не стоит обольщаться. Если у них и есть религия, то из тех, что советует убивать плохих, чтобы попасть в рай. Мне ужас как интересно, откуда у Гэна рана на плече. А Клас со своей квадратной татуировкой? Говорю вам, у нас была парочка громил в армии, но рядом с этими людьми они — просто учителя воскресной школы, вы уж простите, пастор.
— Ничего, Доннаси. Я как раз думал о том, что нам довелось увидеть. Стая — лучшего слова не найти. — Он устало улыбнулся. — Я ужасно беспокоюсь за наших друзей, хотя они, похоже, попали в более культурное общество. Уж по крайней мере они не в компании беглецов, как мы. Но что меня беспокоит — я не вижу тут ничего, кроме враждебности. В этом мире, кажется, все против нас.
