наши радости… А этот… этот… - старик вдруг разозлился: - А этот сопляк говорит, что никому не должен».
Тут старик неожиданно широко улыбнулся светлой улыбкой, словно ободряя всех, кто его слушал.
- Конечно, - проговорил он, - все зависит от человека, от него самого. Человек умен и силен, добр… Не может быть, чтобы он всю жизнь оставался должником. Если много и честно работает, думает сначала о других и потом уже о себе, он с лихвой восполнит свои долги.
Все молча, с большим вниманием слушали слова старика.
СТО БЕРЕЗ
В долине Уды есть местность, которую во всех окрестных улусах называют Зуун Хусан. По-русски это Сто Берез.
В Зуун Хусан и правда стоит небольшая березовая рощица, табунок стройных белоствольных веселых берез. Летом, если посмотреть издали, рощица похожа на длинный стог свежескошенного сена. А зимой, когда деревья стоят голые, особенно-то они окрестности не украшают, сливаются со снежными сугробами.
Название «Сто Берез» - прямо-таки сказочное, такое красивое, что само просится в сочинение или на картину. Стихотворение об этих березах уже было. Оно называлось «Приглашение в наш улус». А картина с них была ли нарисована - не знаю.
Все говорят сто берез, а сколько их на самом деле - до этого дня никто точно не знал. Не могли придумать, как их сосчитать. Вот если бы они выросли в один ряд, словно по линейке, тогда каждому, кто знает до ста, нетрудно было бы сосчитать. А наши березы так стоят, что даже в глазах рябит, когда идешь между ними. И голова кружится. И кажется, что все они перебегают с места на место.
Будь они не березы, а овцы, и то проще было бы пересчитать: загнал в загородку и выпускай по одной…
Кое-кто из стариков поговаривал, что берез сейчас будто бы девяносто девять. Мол, давно, когда самые старые нынешние старики еще мальчишками бегали, берез было ровно сто. В ту пору в ближнем улусе жил злой и жадный человек. Он заявился в рощу с топором и срубил одну молоденькую березку - ему что-то для телеги надо было наладить. Потом поднялся на высокую гору Эрид Тургэн, вместе с конем сорвался с крутого обрыва и погиб. Теперь даже имени его никто не помнит. Плохой человек был. Его, говорят, покарал дух, охраняющий покой и красоту Ста Берез. Нынче, правда, не только молодежь, но и старики не верят этой истории: вранье, говорят. Сколько, мол, берез выросло, столько и осталось.
Так вот, в тот день, о котором я рассказываю, два мальчугана, два Баира, оба школьники, ученики четвертого класса, надумали пересчитать все березы. Они вот что сделали: наломали большущий пук цветущего багульника и возле каждой березы воткнули в землю по яркой розово-сиреневой веточке. Проверили, не забыли ли какую березку. Потом собрали все ветки в один пахучий букет, пылающий, словно лиловый костер, и пересчитали. Веток оказалось девяносто три. Значит, и берез столько же. И никогда, наверное, ста не было: вокруг нет ни одного пня, вся земля гладкая.
Ну, мальчишки, конечно, обрадовались, что сосчитали. Прибежали к дедушке Пунсоку, который поблизости пасет колхозную отару. Старик выслушал обоих Баиров, закурил свою большую черную трубку, выпустил долгую струю белесого табачного дыма. Помолчал, потом задумчиво проговорил:
- Чему вы радуетесь, не пойму… Кроме вас, бездельников, никто наши березы не считал. Зачем нам знать, сколько их там?… Красивое имя дали люди этой местности -и все. А вы: «Не сто, а девяносто три!» А для нас все равно Сто Берез. Так ведь красивее. Точность нужна в колхозной бухгалтерии, там девяносто девять копеек - еще не рубль. Верно говорю?
- Верно говорите, Пунсок-бабай!
- То-то и дело… Люди хотят, чтобы все вокруг красиво называлось. Я вот знаю местность, у нее название Улаарганта - Обильная костяникой. А костяники там нет. Или есть гора Алтай Шулуута - Золотые Камни, А на ней не только золотых, но и простого камня не сыщешь: вся гора круглая, гладкая, заросла высокой травой. Ну и что ж? Названия ведь красивые?
- Красивые! - дружно согласились два Баира.
- Надо ли всем рассказывать, что в Улаарганта не растет костяника, а на Алтай Шулуута нет золотых камней?
- Не надо! - еще задорнее ответили мальчики.
- Так что никому не болтайте про наши березы. Поняли? А коль точный счет любите, остальные семь возьмите да подсадите, бездельники!
ПОСЛЕДНИЙ СМЕХ
У каждого человека есть свои недостатки и слабости, свои грехи перед богами. У иных людей может быть сто семьдесят семь недостатков, слабостей и грехов, а у другого - всего-навсего один-единственный, как, например, у зайсана нашего Ара-Халзатского сомонного Совета. Он по-правильному-то не зайсан, теперь зайсанов нет, он председатель сомонного Совета, но старики все равно называют зайсаном.
Так вот, наш зайсан, так же как я и вы, не замечает своего недостатка - не видят же люди родинку, которая сидит у них на затылке. А если бы и узнал, то стал бы считать свой недостаток за достоинство и даже гордился бы им больше, чем иными похвальными сторонами своего характера. Другие ведь тоже так делают…
Недостаток нашего зайсана Рыгдыла Ринчинова был в том, что он любил посмеяться сам и посмешить людей. И не одного-двух, а так, чтобы стало весело целой сходке, собранию всего улуса. И не так, чтобы люди из вежливости к зайсану красной рабоче-крестьянской власти показывали тусклое подобие улыбки, а чтобы хохотали громко, дружно, раскатисто, до слез, до упаду, чтобы катались по траве, чтобы у людей болели животы, чтобы долго не могли отдышаться, слово вымолвить. Тогда он делал серьезное лицо, строго хлопал в ладоши и вообще показывал, что находится при службе.
Людям всегда, конечно, приятнее видеть человека, который весело смеется, чем человека, который горько плачет. Но, говорят же, что во всем должна быть мера… Очень давно то ли мудрец, то ли ученый будто бы сказал, что кто слишком много смеется, и сам смешон, а кто никогда не смеется, тот несчастен. Видимо, первая часть этого изречения не дошла до слуха нашего зайсана, ибо он никогда не боялся показаться смешным. Зато уж за несчастного никто бы его не посчитал…
Подойдя к дому сомонного Совета, вы всегда могли услышать или хохот множества людей, или громовой смех самого председателя. Чем ближе, тем оглушительнее хохот… Вытрите ноги о зубчатую
