– Если в завещании не указано иначе…
– Да черт с ним, с завещанием! Я сама заберу Джереми! – Чувствую, что теряю самообладание и поддаюсь панике. Становится страшно за младенца, чья пушистая головка совсем недавно прижималась к моей груди.
– Аннемари, это не так просто.
– А по-моему, проще не бывает. Мы – семья Джереми, и хотим взять его к себе.
– Нет, так не делается. Мы не можем раздавать детей первому встречному…
– Мы не первые встречные, а его родственники!
– С точки зрения закона, родственницей Джереми является только Ева. А вы – нет. Но Ева не достигла совершеннолетия и не может стать опекуном брата, – вздыхает Сандра. – Однако если ваше намерение в отношении Джереми серьезно, могу помочь в получении необходимых документов, позволяющих стать приемными родителями.
– Ну, слава богу! – немного успокаиваюсь я.
– Но вы, разумеется, понимаете, что нельзя вот так просто забрать из больницы ребенка и уехать с ним.
– Почему?
– Даже если мы начнем процедуру оформления завтра, на ваше обучение, проверку и получение документов уйдет от четырех месяцев до полугода.
Я как ужаленная подскакиваю на стуле.
– От четырех месяцев до полугода! Но это же полное безумие! – Возмущению нет предела.
– Ева, безусловно, получит право навещать брата.
– Гениальная мысль! Особенно если учесть, что Джереми живет в Миннесоте, а его сестра в Нью-Гемпшире!
– Простите, Аннемари, но законы утверждаю не я.
Сижу, как громом пораженная, и в ужасе смотрю на невозмутимое лицо Сандры. Спорить с ней бесполезно.
– Разумеется, вы не виноваты, – признаю я. – Значит, Джереми, несмотря ни на что, передадут на несколько месяцев в приемную семью?
– Если в завещании не указано…
– Да-да, я это уже слышала. Если в завещании, тра-та-та, тра-та-та… – Раздражение так и рвется наружу. – Ну а нам что прикажете делать?
– Завтра я принесу бланки заявлений, а вы должны представить указанные там документы и свои реквизиты, а также заполнить медицинские карты на всех, кто проживает в доме. Кроме того, придется взять ваши отпечатки пальцев. Все это можно успеть сделать до вашего отъезда домой.
– А что потом? – с убитым видом интересуюсь я.
– Затем мы проверим ваши документы и реквизиты, а также проведем проверку на предмет уголовного прошлого.
От слов Сандры у меня сердце уходит в пятки. В последний год мы все, включая Мутти, имели неприятности с законом. Правда, никого из нас не взяли под стражу, но все равно чувствую себя весьма неуверенно.
– И если в процессе проверки не возникнет проблем, к вам придет социальный работник и проведет осмотр дома.
– И на это потребуется от четырех месяцев до полугода?
– Больше всего времени занимает курс обучения, Он проводится каждые три месяца, так что придется ждать следующего семестра.
– Какой еще курс обучения! – Раздражение переходит в гнев. – С какой стати я должна его посещать? Я уже вырастила одного ребенка и знаю, как это делается!
– Аннемари, поверьте, я понимаю ваше горе, – качает головой Сандра. – Но и вы должны понять, что придется подчиниться закону.
Наступает долгое молчание, которое нарушает только тиканье часов на стене.
Комкая в руке бумажную салфетку, словно робот поднимаюсь с места.
– Я все выясню по поводу завещаний.
Сандра вынимает из кармана жакета визитную карточку и протягивает мне. Карточка оформлена со вкусом и лишена ненужных украшений.
– Если меня не будет в кабинете, оставьте сообщение. Я их регулярно проверяю. Можно также послать сообщение на пейджер.
Я собираюсь уходить.
– Аннемари, подождите.
Останавливаюсь у двери, держась за дверную ручку, и боюсь обернуться.
– В чем дело?
– Просто хочу сказать, что ваш поступок вызывает восхищение.
– Ничего подобного. – По-прежнему стою лицом к двери. – Любой нормальный человек сделал бы на моем месте то же самое.
– Ваши слова да богу в уши, – вздыхает Сандра. – Уж поверьте, чаще приходится сталкиваться с ситуациями совсем иного рода. Так что позвольте выразить свое уважение.
Остается надеяться, что, изучив наше криминальное прошлое, Сандра не изменит своего мнения.
* * *
У палаты Джереми объясняю Мутти, что должна вернуться в отель и заняться кое-какими делами.
Джереми мирно посапывает в колыбельке, а Ева уснула в кресле у окна, которое преобразовали в односпальную кровать. Шторы в комнате задернуты, и дочь спит спиной ко мне, свернувшись клубочком. Кто-то укрыл ее тоненьким одеялом.
Мутти сидит в кресле-качалке возле кроватки, одна из сторон которой опущена, и держит Джереми за руку.
– Мне нужно кое-куда позвонить, – шепотом сообщаю я. – Постарайся задержать Еву. Ну, а если не получится, тогда не знаю… Пойду на улицу и захвачу сотовый телефон.
Мутти молча кивает. Выглядит она ужасно: под глазами залегли темные круги, кожа на лице покрылась пятнами.
– Может, нужна моя помощь? – тихо спрашивает она.
– Только постарайся не пустить Еву в отель. Это все.
– Собираешься обзвонить похоронные компании?
– Нет, сначала нужно решить более срочные вопросы.
– Какие именно? – подозрительно щурится Мутти.
Ева тихо всхлипывает во сне. Я перевожу взгляд на Джереми. Малыш спит на спине, раскинув в стороны ручки и ножки. Наклоняюсь к Мутти еще ближе и шепчу в самое ухо:
– Джереми хотят отдать в приемную семью и увезти в Миннесоту. Ну, и естественно, я решила стать его приемной матерью.
– Так и должно быть, а как же иначе? – возмущается Мутти.
От чувства собственного бессилия снова хочется плакать.
– Меня пытаются убедить, что процедура усыновления займет от четырех месяцев до полугода. Только я не верю и собираюсь позвонить адвокатам, друзьям Роджера. Возможно, они помогут найти выход.
– Господи, беги скорее, не теряй зря времени! – свистящим шепотом приказывает Мутти, показывая на дверь. – Улаживай дела, и если понадобится, я прикую себя цепью к Джереми, и никто его у нас не отнимет!
Бегом возвращаюсь в отель и, зайдя в номер, бросаюсь к телефону.
* * *
Последний раз я звонила в офис Роджера около года назад, но пальцы безошибочно набирают нужный номер. Надо определиться, кому из друзей звонить: Алфреду Гейнсу или Лоренсу Сковилу. После недолгих колебаний останавливаю выбор на Лоренсе. Он был близок с Роджером, хотя ко мне относился с нескрываемой неприязнью.
Впрочем, так было не всегда. Когда Лоренс с Роджером стали партнерами, на жен также возлагались большие надежды. Предполагалось, что мы будем дружить семьями. В конце восьмидесятых, начале девяностых годов это условие являлось неотъемлемым атрибутом любого стремительно продвигающегося по карьерной лестнице адвоката.
Как супружеские пары мы прекрасно подходили друг другу. Мужчины были восходящими звездами в области адвокатуры, а мы с Пегги играли роль хранительниц домашнего очага и имели детей примерно одинакового возраста. Роджер и Лоренс строили радужные планы со зваными ужинами, партиями в бридж, совместными отпусками, благотворительными балами и пикниками с игрой в гольф. Но вот беда, званые ужины с партиями в бридж предполагали наличие недюжинного кулинарного мастерства у самоотверженных жен-домоседок. Во время совместных отпусков мы с Пегги должны были следить, чтобы дети не утонули, пока их отцы наслаждаются рыбалкой в открытом море. А когда речь заходила о пикниках с игрой в гольф, нас с Пегги и детьми обрекали оставаться дома и устраивать детские праздники.
Никогда не умела организовывать детские праздники.
Должна признать, то время оказалось для меня сложным, я долго размышляла, чего именно хочу от жизни. И, вполне понятно, вносила диссонанс в наш семейный квартет. Домашнее хозяйство играло второстепенную роль и отвлекало от навязчивых мыслей о конных соревнованях. По крайней мере, так мне казалось. Но вскоре оно стало изрядно утомлять, и в один прекрасный день я взорвалась. К несчастью, мой бунт произошел в присутствии Лоренса. Это случилось четырнадцать лет назад, и с тех пор Лоренс меня полностью игнорирует. Но он – лучший друг Роджера, так что без его помощи не обойтись.
– Олдрич, Сковил и Гейнс слушает, – слышится из трубки молодой приятный голос.
– Это вы, Бренда? – спрашиваю я.
– Нет, Бренда здесь больше не работает.
– Ладно, не имеет значения. Мне нужно поговорить с мистером Сковилом.
– Да, конечно. Как ему вас представить?
– Аннемари Циммер. То есть Олдрич, – поправляюсь я. Возможно, Лоренс не вспомнит мою девичью фамилию, которую я взяла после развода.
– Подождите минутку.
Раздается щелчок, и некоторое время я вынуждена наслаждаться каноном Йохана Пахелбела на фоне шума океанских волн. Ожидание длится долго, но вот слышится второй щелчок.
– Простите, мистер Сковил сейчас не может вам ответить. Хотите оставить сообщение?
