Этот убелённый сединами учёный муж долго рассказывал о чудесных свойствах драгоценных камней, а закончил тем, что с восторгом поделился своим удивительным открытием: мол, кровью козы, настоянной на сушёных кладбищенских сверчках, пойманных в полнолуние, можно растворять алмазы. Взрыв хохота, которым разразился Таринор в тот раз, очень оскорбил натуралиста и тот назвал наёмника невежей и плебеем. Значения второго слова наёмник не знал, но вот кровь видел неоднократно. И ему было доподлинно известно, что никакая кровь камень не растворит. Поэтому, когда он увидел, что эльф с интересом листает страницы этой книги с выдавленными на обложке буквами «Anatomia lacertis», то лишь усмехнулся.
— Копьё — конечно, звучит разумно. Неужто там вычитал? — Таринор кивнул на книгу.
— Нет. Вспомнил, как рассказывал отец, — ответил Драм.
— Точно! — наёмник хлопнул себя по лбу, — Вы, эльфы живёте сотни лет. Наверняка застали драконов во всей красе.
— Да, etheldiar действительно живут долго. Но мой отец не встречался с драконом. Однако в Аркобанде встречается vrach angethaid, Ужас глубин. Нечто вроде подземного дракона. Может быть, это и есть то, от чего лорд желает избавиться. Хотя не слышал, чтобы они поднимались на поверхность.
— И что, вы загоняете этих тварей с копьями? — оживился Игнат, отложив в сторону открытый было фолиант.
— Aldasarth — длинное копьё. Длиной в два роста etheldiar. Ужас глубин слеп и бросается на шум. Воины вооружены копьями и трещотками. Они шумят, но не сильно, чтобы не спугнуть, и vrach бросается к ним. И натыкается на копьё. После начинает шуметь другой, и зверь бросается к нему, чтобы вновь наткнуться на оружие. В конце концов, он гибнет, истекая кровью.
— Очень увлекательно, но, судя по словам лорда, наш случай — настоящий огнедышащий дракон, — вздохнул Таринор и добавил. — Конечно, новость о появлении такого существа здесь звучит дико, но, по крайней мере, они жили здесь когда-то, а слепых подземных червяков здесь отродясь никто не видел. Но вот насчёт копья — сказано правильно. Меч — атрибут рыцаря, но уверен, все эти драконоборцы сражались с драконами именно копьями. И, полагаю, не в одиночку. А все эти красивые истории — сказки для потомков. Как, когда говорят об отряде в двадцать рыцарей, забывают, что у каждого из них имеется по паре оруженосцев и пято́к слуг. А потом вся эта толпа из полутора сотен человек совершает «подвиги», которые на страницах книг и в песнях приписывают лишь двум десяткам болванов, которым повезло разжиться конём, доспехами и громким титулом.
— Вспомнил! — вмешался Игнат. — Слышал я одну историю. К нам в трактир тогда рыцарь заглянул и весь вечер страшно пил. Под конец, когда едва держался на ногах, решил показать своему оруженосцу, как посвящают в рыцари, и случайно отрубил ему ухо мечом. Мы с Бертом чуть животы не надорвали…
— Давай-ка ближе к делу, — перебил Таринор.
— Ладно, ладно. Так вот, когда он ещё мог внятно говорить, рассказывал истории, видимо, из свершений его ордена. Или не его… В общем, там был какой-то парень, сразивший дракона копьём верхом на коне. Вот только, дракон этих стараний не оценил и перед смертью своим пламенем запёк рыцаря заживо прямо в доспехах.
— Знаю я эту байку, — зевнул Таринор. — То был сир Глаттон Фэйрлок по прозвищу Золотой плащ. Кажется, в итоге зверь подавился его лошадью, попытавшись проглотить её целиком. Нам такой вариант не подходит, если собираемся воспользоваться заработанным. Итак, что мы имеем. Копьё — да, доспехи — нет. Лошадь — возможно. Скармливать её, конечно, жалко, но пусть лучше дракон подавится лошадью, чем кем-то из нас. Вот только дороговато выйдет… А ещё тварь плюётся огнём — Игнат, ты с этой стихией знаком лучше всех. Что скажешь?
— Ну, драконье пламя — особая субстанция, имеющая крайне высокий коэффициент деструктивности… — Игнат многозначительно поднял вверх палец, старательно выговаривая слова.
— У меня от этих книг и без того голова трескается, — прервал его наёмник. — Не цитируй книгочеев Академии, скажи человеческим языком.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Хорошо, — добродушно, но с ноткой обиды в голосе ответил маг. — Штука в том, что огонь этот не такой, как от свечи или костра. Изучить его, по понятным причинам, мало кому довелось, а всё неизвестное обрастает кучей противоречий и суеверий. Дескать, погасить его можно только водой, выпаренной из крови девственницы, а горит он так жарко, что способен расплавить хоть камень из самой преисподней.
— Ну, допустим, гномы тоже хвалятся, будто есть у них печи, в которых можно плавить камень. Кстати, они называют их драконьими горнами. Мне больше интересно, сможешь ли ты совладать с этим огнём?
— А мне почём знать? — Игнат вскинул рыжие брови. — Никогда с ним дела не имел, могу и не справиться. Да и из огненных магов прошлого мало кто встречал живого дракона. Ещё меньше тех, кому удалось совладать с драконьим пламенем. Чаще они просто мучительно умирали, а кое-кому повезло мгновенно сгореть заживо.
— Вот уж завидное везение, — пробормотал наёмник. — Значит, надо как-то заткнуть тварюге пасть.
— Или лишить возможности дышать огнём, — раздался голос Драма.
Он указывал пальцем на страницу книги, покоившейся на его коленях.
— Здесь об этом написано.
Игнат и Таринор переглянулись, но не сказали ни слова. Лишь выжидающе смотрели на эльфа.
— Написано… причудливо. Я, кажется, понял общий смысл, но мог упустить детали. Может быть, у вас получится лучше, — Драм поднялся и отдал наёмнику «Анатомию».
— Будучи голодным, дракон употребляет желчь свою и газы на испускание огня. Насытившись же, оный теряет к огне… огнедыханию всякую способность и желание, — медленно прочитал вслух наёмник. — Вот дьявол, язык сломаешь! У того, кто это написал, наверняка не ладилось с женщинами… Стало быть, накормим дракона досыта, и он нас не спалит. Думаю, овцы ему будет достаточно. В долине многие овец разводят, найдём по пути.
— А если он летающий? — вдруг вскрикнул Игнат, приподнявшись на табуретке. — Если взлетит, что тогда делать?
У Таринора дёрнулся глаз. К горлу подкатил комок.
— Не думал об этом, — рассеянно проговорил он, но тут же нашёлся. — Хищные птицы с полным брюхом не летают, силы берегут. Может и дракон не слишком от них отличается?
На самом деле наёмник знал о повадках хищных птиц не больше, чем об огнедышащих ящерах, но ему хотелось придумать хоть какой-то более-менее правдоподобный ответ. Ему случалось охотиться на крупную дичь. Как-то раз даже на огромного вепря-людоеда, наводившего ужас на окрестные деревни. Но тот вепрь при всей его свирепости и размере не летал и не плевался огнём.
Таринор подумал, что есть в мире места, где драконы и ныне водятся в больших количествах. Интересно, как там живут люди? И живут ли они там? Должно быть, у них нет времени, чтобы тратить его на междоусобные войны. Нет, наверное, люди везде одинаковы, независимо от языка и цвета кожи…
Засыпал в ту ночь он скверно. В голове маячили мысли о драконе. Наёмник решил, что, размышляя о грядущем деле, он быстрее заснёт, но сон так и не приходил. Тогда он принялся думать о том, как на вырученное золото проведёт остаток жизни в спокойствии и богатстве, будет сыт, пьян и не обделён женским вниманием. И в этот раз не прогадал, блаженные грёзы незаметно сменились сладким сном.
Глава 18
Утро следующего дня наёмник, маг и эльф полностью посвятили подготовке. И если Игнат в силу своей молодости видел в этом интересное и необычное приключение, то Таринор методично просчитывал в голове варианты событий. Что может пойти не так? Здравый смысл подсказывал ему, что в деле драконоборца пойти не так может абсолютно всё, поэтому для надёжности чудовище было решено ещё и отравить. Хотя даже Драм, чей народ прославился знанием самых разных ядов, не знал такой отравы, что была бы способна убить дракона. Но после недолгих размышлений он всё-таки предположил, что сумеет изготовить нечто такое, что сможет, по крайней мере, ослабить чудовище.
