– У тебя же есть любимый мужчина, – заметил Густав.
– Да. Но я не об этом. Твоя жизнь на самом деле бесконечна, как мне кажется. С тобой ведь все время что-то происходит. А мы тут проживаем один и тот же день, раз за разом.
– Я заметил. Но у странников тоже не все так сладко. К примеру, едешь, и каждый день одно и то же – руль, сиденье, приборная панель, ветровое стекло…
– Ну, а ведь за ветровым стеклом всегда что-то новое? Я ведь права? – Вика нетерпеливо топнула ногой, как маленький ребенок, которому требуется подтверждение его доводов и догадок.
– Это да.
Густав кивнул и начал тщательно смывать моющее средство. Крови больше нигде не осталось, вымытая часть квадроцикла блестела на солнце, как улыбка самого счастливого на свете человека.
– Этому-то я и завидую. Я же никогда не видела мир, тот внешний мир, что за пределами Тисок. Порой я вдруг осознаю, что никогда и не увижу, что это мой предел и моя судьба.
– Знаешь, чем дольше я нахожусь с вами, тем больше думаю точно так же, – сказал Густав. – О себе, конечно же, как о некоем зверьке, попавшем в западню. И мне хочется побыстрее отсюда вырваться. У меня нет любимой женщины, нет настоящих друзей, одни приятели. Но у меня был корабль – мой дом. И я верну его обратно, совсем скоро. Если есть желание, то я возьму тебя с собой, и ты увидишь мир. В нем нет ничего особенного, поверь мне, в основном он страшен, пуст и сер, но ты, по крайней мере, узнаешь хоть что-то новое.
Густав произнес эту тираду и вдруг понял, что тем самым взял на себя еще одно обязательство. А ведь их уже накопилось достаточно много. Марков, маленький мут и вот теперь еще Вика. Троим поместиться в кабине можно, еще куда ни шло, но корабль вряд ли выдержит четверых. Впрочем, мут и Вика наверняка не примут его предложение – так ему почему-то казалось.
Но встревожило и удивило странника совсем другое: он приглашал к себе в корабль абсолютно разных, мало знакомых ему людей. Обещал им показать мир и защитить, что само собой разумеется. Могло ли такое случиться с ним раньше? Естественно, нет. Сколько раз корабль странника оставлял за собой в клубах пыли людей, просивших подвезти или помочь? Но для них у Густава не находилось времени, и не возникало у него желания пообщаться с ними, узнать их беду или радость. А тут как прорвало.
Или это опять влияние города?
Странник все еще не хотел ни к кому привязываться. А вот Густав несколько иначе к этому относился. И когда Вика сказала «нет», странник возликовал, а глаза Густава затуманила невесть откуда нахлынувшая грусть.
– Точно нет? – спросил он, вешая тряпку на край полупустого ведра.
– Точно. Это мечты глупой женщины.
– Я бы не назвал тебя женщиной, ты молодая девушка.
– Ну да, я женщина. И потребности у меня женские. Муж, семья, будущие дети, затем внуки, если повезет – правнуки. – Вика грустно улыбнулась. – Ты бы хотел увидеть своих правнуков, Густав?
– Я – да. Но я бы не хотел, чтобы они увидели меня.
– Это еще почему?
– К тому времени я буду старым, сморщенным старикашкой. Зачем мне это? Зачем им? Да и не будет у меня никогда правнуков, потому что и внуков не будет, и детей.
– Зря ты так. – Вика вдруг сделала шаг вперед, встала совсем близко и поправила мокрые волосы Густава, отведя их со лба. – Ты красивый, странник, тебе говорили об этом? Многие бы мечтали находиться рядом с тобой и родить тебе ребенка. Такие, как ты, нынче редкость.
– Я надеюсь, что ты ошибаешься, – тихо сказал Густав. – Потому что я, как сказал один умный человек, несу всем только боль и слезы. Я не стану объяснять тебе, почему так случилось, но поверь на слово – я очень плохой.
– Сам себя не суди, Бог осудит, когда придет время.
– Его время в моей жизни никогда не придет.
Густав замолчал, секунду подумал, затем отодвинул ведро и сел на квадроцикл. Завел двигатель, пристегнул шлем к рукояти управления, потому что в такую жару надевать его совсем не хотелось. Снял квадроцикл с ручного тормоза и медленно тронулся. Вика отшатнулась, с испугом и непониманием смотря на странника, который так резко оборвал их разговор.
– Извини, но мне пора ехать, – сказал Густав.
– Но мы же еще поговорим с тобой? – спросила Вика.
– Без проблем.
Странник нажал на газ и рванул к воротам. Дети, игравшие на специально обустроенной площадке, закричали от восторга, а один, самый эмоциональный, даже подбросил в воздух белую панамку.
Густав остановился у ворот, возле Игоря. Тот молча сдвинул засов, открыл замок и распахнул створки. Но странник не спешил выезжать.
– Что еще? – спросил Игорь недовольным тоном в ответ на внимательный взгляд Густава.
– Мне нужен напарник, чтобы забрать квадроцикл. В одиночку два аппарата не довезти. Поможешь мне?
– Я?! Тебе?
– Да, ты – мне. Просто больше некого попросить из толковых.
– Гм. – Игорь выглядел растерянным. – Я даже и не знаю.
– Знаешь ты все. Съездим, возьмем квадроцикл и назад.
– Ну… ладно. В конце концов, это же вещи семьи, их бросить нельзя. – Игорь махнул рукой и неожиданно улыбнулся.
Он крикнул ближайшему сторожевому, чтобы тот заменил его, и прикрыл ворота. Затем положил свою винтовку поперек квадроцикла и уселся за спину Густаву. На высокой скорости они буквально выпрыгнули за невидимую черту между последним оплотом человеческого добротерпения и злой пустотой города с символическим названием Тиски.
Глава 25
Уже где-то на полпути Густав понял, что что-то не так. В этот раз он придал квадроциклу ускорение, какое только было возможно, ловко лавируя между рытвин, но это не мешало ему улавливать запахи, приносимые ветром со стороны дома маленького мута.
И чем ближе, тем явственнее они становились. Пахло гарью.
Сначала странник подумал, что источником является квадроцикл, что где-то замкнуло проводку, но, когда они взобрались на очередной взгорок и в лицо Густаву полетели тучи пепла, он понял, что встревожился не зря.
Еще несколько десятков метров, и квадроцикл подъехал к черному пепелищу, на котором поблескивали оранжевые всполохи огня. Дом маленького мута выгорел почти до основания, превратившись в жалкую груду обгорелых балок и закопченного фундамента.
Густав заглушил двигатель, слез с квадроцикла и подбежал к кострищу. От него тянуло зыбким жаром, лицо мгновенно покрыл соленый пот. Ничего не уцелело. Дом, трава, забор, близлежащие деревья – все сгорело аккуратным квадратом. Даже странно аккуратным.
Странник сложил ладони рупором и крикнул:
– Эй! Фил! Ты здесь?!
Но ему никто не ответил, слышался только обозленный треск углей. Казалось, они перешептывались о чем-то своем, передавая друг другу слухи, недоступные ушам человека.
Игорь тоже покинул квадроцикл и теперь шел к Густаву, опасливо озираясь по сторонам. Он редко выходил из двора, а в последнее время так вообще не покидал его без особой надобности, сваливая все дела на своих подчиненных, постоянно оставаясь в доме за старшего.
Теперь ему было немного страшно. Он ехал сюда, чтобы просто забрать второй квадроцикл, в качестве провожатого, но все вышло совсем не так, как обещал странник. И сама ситуация с пожаром ему ой как не нравилась.
– Ну, и где квадроцикл? – нервно спросил он.
– А, квадро… – Странник рассеянно провел по лицу, оставляя на нем темные и белые разводы от пепла. – Нет его, сам видишь. Цикл, цикл, квадроцикл.
– Я-то вижу, что его нет. Где ты его спрятал?
– Возле дома.
– Возле… – Игорь посмотрел на пепелище и прерывисто выдохнул: – Ну ты и кретин! Это же надо было додуматься! Оставил его на одну ночь, а он и сгорел!
– Откуда я мог знать? Я похож на провидца?
– Ты похож на идиота, странник. Знаешь, на что это все смахивает? Что ты прошлой ночью спрятал квадроцикл не возле этого сарая, а где-то подальше. Потом отъехал и поджег сарай. А теперь, когда вся суета во дворе закончится, ты уйдешь за ворота типа поссать и не вернешься, потому что у тебя будет свой собственный квадроцикл. Я так и скажу матушке и святому отцу. Слово в слово!
– Можешь хоть запятые повторять, мне все равно. Я никого не обманываю.
Густав снял футболку и обвязал ей лицо. Чуть подумав, вытащил пистолет и положил его в рюкзак, который пристегнул лямками к квадроциклу. Затем осторожно вошел на еще горячее, даже немного гудящее от жара кострище и направился в то место, где еще вчера находилась комната со старухой.
Он ожидал увидеть там обгорелый скелет в хлопьях трухи и рой жалящих углей, но, видимо, огонь оказался настолько сильным, что спалил абсолютно все, оставив лишь железный остов кровати, который все же не преминул развалиться. Но самым странным было не это, а то, что случилось со входом в подземные жилища мутов. Естественно, деревянные дверцы сгорели вместе с полом, но внутри, в подвале, все еще гудел огонь, как в плавильной печи. И когда Густав осторожно заглянул туда, ему в лицо пыхнуло жаром такой силы, словно он попытался проникнуть в преисподнюю.
