– Понятно. Саш… Ты действительно поезжай… Я тут справлюсь. Не волнуйся. Всё будет хорошо. Главное, Кирилла Сергеевича поднять.
С утра захожу в кабинет завотделением.
– Юрий Степанович! Беда… Кирилл Сергеевич с инфарктом слёг. Мне из Булуна утром позвонили.
– Допрыгался! Дон Кихот…
«А ведь действительно – Дон Кихот!» – проносится у меня в голове.
– В общем, Юрий Степанович, я должен туда лететь. Я ему нужен, – говорю я твёрдо, глядя завотделением прямо в глаза.
– Вы правы, Саша… – он вздыхает. – Жаль, что я не могу так же, как вы… Напишите все необходимые бумажки. Мы с Сергеем Петровичем остальное решим.
– Сдавать дальше я, конечно, буду, когда вернусь.
– Безусловно.
Отлично, что со знакомыми летунами связался. Берут меня, но через два дня. Приезжаю вечером в дом к Сергею Александровичу. Хозяин встречает меня в гостиной.
– Сергей Александрович. У меня для вас не очень хорошая новость и личная просьба.
– Ну, что у тебя случилось? – вижу, как он напрягается.
– Мне позвонили из Булуна. Мой учитель, а он мне ещё и как отец, слёг с инфарктом. Там, да и вообще у него, кроме меня, никого нет. Я должен ехать туда и попытаться поднять его на ноги.
Повисает пауза. Я вижу, что он расстроен. Даже не знаю, как это трактовать.
– Я понимаю тебя, Саша, – после молчания говорит Сергей Александрович. – Езжай. Мы тут справимся. И будем тебя ждать. Очень будем ждать!
Теперь всё становится ясным. Он за эти месяцы уже привык к нам с Ванькой и к общению с нами. Он перестал чувствовать себя одиноким, а тут…
– Да. Ваня, как обычно, будет приезжать к Юре и с ним заниматься, – пытаюсь я подсластить пилюлю.
– Это ладно. А что за личная просьба? – он поворачивается ко мне.
– Заранее прошу меня простить… Присмотрите за Ванькой, пожалуйста. Тревожусь я за него. Думаю, всё-таки у него пока ещё сквозняк в голове…
– Можно было бы не просить… Вроде давно уже не чужие, – ворчливо произносит он. – И вообще… Мне кажется, ты излишне строг к своему брату. Он – хороший парень. Но я, конечно, присмотрю. Езжай спокойно.
Раннее утро. Ванька везёт меня на самолёт. Свою старую «Ауди» я ему отдал. Получив постоянную практику, он стал ездить куда лучше! Еду и перебираю в голове дела. Всё ли я сделал. Вроде всё… Ох, блин… Илье Анатольевичу не позвонил!
– Ванюха. Я забыл позвонить Коху. Позвони ему. Ладно?
– Я могу и заехать к нему, – вызывается Ванька.
– Пожалуй, это даже лучше будет. Адрес ты знаешь?
– Да уж конечно! Возил его, когда ты концы отдавал, – усмехается Ванька.
* * *
На аэродроме в Булуне меня встречает Андрей.
После дружеских тисканий друг друга идём к его машине.
– А ты совсем нормально ходишь! – оцениваю я.
– Твоя же работа! – улыбается он и добавляет: – Мы с моей теперь тебя постоянно вспоминаем.
– Ладно… Как Кирилл Сергеевич?
– Не очень… Без работы затосковал, а ему, хоть он и в своей больнице лежит, даже… как их… истории болезней смотреть не дают. Я когда приходил, он жаловался.
– Обо мне что-нибудь говорил с ним?
– Ну ты же просил! Я выполнил.
Прямо со своей сумкой вхожу в больницу. Андрей меня сопровождает.
Первый, кто мне попадается, – молодой врач Пётр Иванович. Он приехал с Большой земли около двух лет назад и сразу попал в учение и воспитание к Кириллу Сергеевичу, который взялся за него и пытается сделать из него врача. Именно поэтому за глаза Петра Ивановича все стали звать Петькой, по аналогии с ординарцем Чапаева. Вообще, парень он неплохой, но даже я у него полета мысли и желания лечить не чувствую, хотя специализация у него нужная – кардиолог.
– Сашка! Приехал! Привет!
– Здорово! – я пожимаю ему руку. – Ну как Кирилл Сергеевич?
– Инфаркт, конечно, не обширный, но достаточно серьёзный. А ты что, к нему приехал?
– Угу… Будем выхаживать его, – дипломатично приглашаю я Петьку к процессу.
– А куда мы денемся! Выходим! – оптимистично и достаточно легкомысленно поддерживает он меня.
Вхожу в палату. Кирилл Сергеевич лежит в обычной общей палате с другими больными, а их ещё трое. Поражают его бледность и осунувшееся лицо.
– Саша? – тихо произносит он. – Ты что здесь?
– К вам приехал. Помогать выздоравливать буду.
Глаза Кирилла Сергеевича подозрительно влажнеют. В палате повисает тишина.
– Давно приехал?
– Только что. Вот, Андрей меня встретил, – и понимаю, что проговорился.
– А ты, значит, знал и ничего не сказал? – Кирилл Сергеевич хмурится.
– Прости, Сергеич. Мы решили, что так лучше… – оправдывающимся тоном произносит Андрей.
– Понятно… Ладно, Саша. Жить будешь у меня в квартире. Андрей, дай ему ключ. Заодно и за Антошкой посмотришь. Заскучал он, небось. Ну иди, устраивайся… Потом поговорим.
Вхожу в квартиру. Антошка сразу соскочил с дивана, подбежал ко мне и трётся об ноги. И поёт-то как! Беру его на руки. Ох, ничего себе! Одну лапу он кладёт мне на одно плечо, другую на другое и башку на плечо! Обнял!.. И всё поёт! Да… Совсем кот истосковался.
Глажу его, а он только прижимается. Совсем, как Ванька!
– Ну, Антон, пойдём, я тебя покормлю.
Несу его на себе на кухню, а там кладу в его блюдечко остатки питерской еды – Ванькины котлеты, которые он мне засунул в сумку, не обращая внимания на мои протесты.
– Ну всё, Антошка! Питайся, а я к твоему хозяину пошёл, – говорю я коту и закрываю за собой дверь.
– Ну, расскажи, Саша, как твои дела, как дела у Вани, – просит Кирилл Сергеевич, едва я сажусь на край его кровати.
Коротко рассказываю про все питерские новости, в том числе и про Юру.
– Ну это ты опять молодец, – одобрительно говорит он. – А насчёт хирургии – это тебя Юрий Степанович, друг мой хороший, очень верно направил. Жаль только, что из-за меня ты прервал обучение. К сожалению, не всё можно взять из книг. Многое приходится изучать на практике. Да, собственно, что я тебе говорю! Ты и сам уже это отлично понимаешь. Только сюда ты приехал напрасно. Я бы и сам выбрался.
– Во-первых, приехал и приехал. Во-вторых, вдвоём всё равно лучше. Работать-то у вас тут можно мне будет?
– Не можно, а нужно. Ты вот сходи и позови ко мне Николая.
Николай, а вернее, Николай Фёдорович – это заместитель главного врача, и на время болезни главного он рулит больницей.
– Николай Фёдорович, здравствуйте! – здороваюсь я, входя в его кабинет.
– А, Саша! Здравствуй! Когда приехал?
– Сегодня только.
– Ты молодец. А то Кирилл Сергеевич, хоть и бодрится, но всё равно грустный. Сейчас он повеселеет. Любит он тебя.
– Николай Фёдорович, он вас зовёт.
– Ну пошли, раз зовёт. Хоть и больной, но начальник и уважаемый человек.
Входим в палату к Кириллу Сергеевичу.
– Звали?
– Да. Коля… У нас ведь врачей не хватает. Верно?
– Не хватает, Кирилл Сергеевич. Что, Сашу взять? – догадывается зам.
– Под мою ответственность. Он всё равно уже на четвёртом курсе числится, – Кирилл Сергеевич, не моргнув глазом, прибавляет мне один курс. – Ты же сам знаешь, он многое умеет. Не горшки же ему опять выносить!
– Могу и горшки, – вставляю я слово.
– А тебя я не спрашиваю, – резковато обрывает меня Кирилл Сергеевич. – Ты в академии уже ведь на должности врача был у Юры?
– Ну да…
– Вот и здесь будешь врачом. Договорились? – уже обращается он к заму.
– Я согласен, Кирилл Сергеевич, только на время вашей болезни всё равно я за всё отвечаю. Но не возражаю. Это будет всем полезно.
– Когда можно начинать? – спрашиваю я.
– Считай, что ты уже начал, – поворачивается ко мне Николай Фёдорович. – Пойдём, я тебе передам кое-каких больных. Будешь их вести. Пошли, пошли… Кириллу Сергеевичу надо отдохнуть. И от тебя тоже.
Мягкая улыбка Николая Фёдоровича сглаживает сказанное.
* * *
Сразу после звонка будильника когтистая лапа цепляет меня за ногу. Антошка меня будит…
– Слышу, слышу… – бурчу я и встаю.
Антошка в примерной позе сидит около дивана, на котором я соорудил себе постель.
– Ну, Антон! Пошли завтракать!
Умываюсь и вспоминаю, что надо зайти к Дмитрию Ивановичу и Надежде Михайловне. Вечером обязательно зайду.
– Саша, послушай моё сердце, – просит с улыбкой Кирилл Сергеевич. – Я хочу, чтобы ты запомнил, как звучит сердце инфарктника.
– То есть использовать вас как учебное пособие? – я тоже улыбаюсь.
– Вот именно! Пользуйся случаем.
Долго слушаю. Я действительно стараюсь запомнить эти глухие удары.
– Ну что? Есть разница со здоровым сердцем? – тоном экзаменатора спрашивает Кирилл Сергеевич.
– Конечно, есть!
– Вот и запомни её. А сейчас – давай, иди работай!
Всё-таки работа в этой больнице отличается от работы в больнице академии. Отношения как-то проще и душевнее. Теплее, что ли… Как, впрочем, всё здесь, на Крайнем Севере.
Знакомясь с больными, ведение которых мне передал Николай Фёдорович, убеждаюсь, что за время, прошедшее с моего предыдущего периода, имя «доктора Елизова» обросло всякими небылицами. Обо мне думают чуть ли не как о некоем волшебнике, который всё может. А так ли это? Ох, как это трудно – быть на виду! Это ко многому обязывает. К очень многому!
