– Но я же в больницу к вам пришёл не в рабочее время!
– Ну и что?
– Простите, Александр Николаевич… Я с вами не согласен. В посёлке про вас очень много говорят, хвалят очень! Бабки свечи за ваше здравие в церкви ставят… Но все считают вас… юродивым, что ли… Или блаженным… И только потому, что вы лечите бесплатно.
– Ну, положим, юродивый – это почти святой, а я далеко не святой, – улыбаюсь я, – но считаю, что брать деньги за помощь – грех. Я всем стараюсь помочь. Мне это очень приятно делать.
– Но жить-то на что-то надо! – не унимается мой бывший пациент.
– Пока хватает.
– Глядя на то, как вы одеты, не скажешь… – ворчливо говорит он. – Вы и у себя в Питере так одеваетесь?
– А какая разница? На званые вечера я там не хожу. Времени нет.
– Бог вам судья! Но поверьте… Ваши больные не обиделись бы на вас, если бы им надо было вам платить. Люди так говорят! Меньше уважать бы не стали, но зато стали бы вас больше понимать. А то некоторые, кто посволочнее, говорят, что вы здесь свои питерские грехи замаливаете. Я так не думаю, но вы тоже подумайте.
Мне становится неприятно от его последних слов. Неужели отсутствие у меня меркантильности можно истолковать именно так? А может, всяк своим аршином мерит?
Последний вечер провожу с Кириллом Сергеевичем. Вчера был у Дмитрия Ивановича и Надежды Михайловны. А позавчера у Андрея. В общем, всех обошёл, чтобы попрощаться.
Сидим с Кириллом Сергеевичем за столом. Он даже себе позволил немного коньяка.
Беседа какая-то грустная получается.
– Скучать я по тебе, Саша, буду, – вздыхает он.
– Я тоже, – признаюсь я. – Очень привязался я к вам…
– И я к тебе… Ты мне звони, пожалуйста. Призывать тебя учиться не надо, ты сам это прекрасно делаешь. Мне Юра сказал, что только на «отлично» идёшь.
– Стараюсь… Времени только мало.
Какое-то время молчим. Наконец я решаюсь задать вопрос, который меня давно мучает.
– Кирилл Сергеевич, вы тут сколько лет живёте?
– Чуть меньше тридцати…
– И всё это время вы один?
– Видишь ли… После моей Кати… – он делает длительную паузу, видимо, окунаясь в тяжёлые воспоминания. – После моей Кати мне не встретилась женщина, хоть чуть-чуть похожая на неё. Вот и доживаю свой век с Антошкой…
– А в Питер вернуться не хотелось бы? Юрий Степанович и Сергей Петрович часто вас вспоминают. Хотели бы, чтобы вы с ними работали.
– Видишь ли… Питер и Катя остались где-то там… Очень далеко, – глухо говорит он. – И если мне снится Питер, то мне снится Катя, если снится Катя, то снится Питер… Да и куда я туда поеду?..
Проводы и на этот раз не получились тихими. Опять толпа бывших больных на аэродроме. Пришли и хорошо знакомые мне люди, и мои бывшие пациенты. Кирилл Сергеевич, конечно, остался по моей просьбе дома. Мы с ним обнялись в передней, и он меня даже перекрестил.
Всё-таки душевный здесь народ! Тёплый очень. Как хорошо, что цивилизация в худших своих проявлениях сюда ещё не дошла! Мне дарят замечательные северные поделки, продуктов напихали в дорогу, будто я не на самолёте лечу, а на поезде трюхаю через всю страну. Опять объятия, поцелуи…
– Сашка! Хватит прощаться! – кричит бортмеханик Женя. – Смотри, без тебя улетим!
Подхватываю сумку, пакет с подарками и спешу к трапу Ил-76. Мне долго машут вслед.
Самолёт катится по рулёжке…
* * *
Звоню в дверь… Да! Я звоню в свою же дверь. Сегодня суббота, Ванька должен быть дома. Мне почему-то хочется, так же как и после нашей первой ночёвки, чтобы он мне открыл.
Открывается дверь… Ванька! Мой Ванька! Застывает на пороге.
– Ванюха… – вырывается у меня совершенно непроизвольно.
Я бросаю сумку, пакет, делаю какие-то шаги и прижимаю его к себе.
– Ванюха мой… Хороший мой… – бормочу я и чувствую, как у меня сбивается дыхание.
– Сашка… – выдыхает он мне в ухо и повисает на мне. Повисает на мне, поджимая ноги.
Так стою, держа Ваньку на себе и чувствуя частые удары его сердца.
– Сашка! Наконец-то… – шепчет он.
Так и заношу его на себе в квартиру.
– Ладно… Слезай…
– Устал держать мою тушку? – он становится на пол.
– Всю жизнь бы так тебя держал… – признаюсь я и снова его обнимаю. Родной мой братишка!
– Ладно… – я его отпускаю. – Надо занести шмотки.
Ванька выскакивает из квартиры, хватает брошенные мной вещи и заносит в переднюю.
– Так! Сашка, я в магазин. Праздновать твоё возвращение будем! А ты вот что, давай-ка в душ после дороги.
– Слушаюсь, товарищ командир! – шутливо козыряю.
Сидим с Ванькой на нашей кухне за столом. Он наливает – коньяк в наши рюмки, поднимает свою…
– Ну, Сашка! С приездом! Я ужасно рад!
Чокаемся, пьём… Потом поднимаем друг на друга глаза и…
– Ну рассказывай! – говорим мы вместе почти хором.
Какое-то время обалдело смотрим опять друг на друга и начинаем безудержно хохотать.
– Да, – сквозь смех произносит Ванька, – точно – братья…
– Ладно, давай я первый…
Стараюсь поподробнее рассказывать про свою поездку, про наших друзей, но где-то в подсознании чувствую, что Ванька ждёт от меня ещё одной интересующей его информации.
– Про Свету могу тебе сказать, что не видел её ни разу, но много наслышан. Надо что-нибудь добавить?
Ванька вскидывает на меня свои бесподобные глаза. Они влажные…
– Ты что, до сих пор её любишь? – не выдерживаю я.
– Нет! И это абсолютно честно. Мне до крика жалко Кольку. Ты даже не представляешь, как часто я его вспоминаю. Такой замечательный мальчишка! Прямо бы усыновил!
– С практической точки зрения сначала надо лишить родительских прав Свету.
– Да я понимаю, что это всё несбыточные мечты, – Ванька вздыхает. – Да и… Ладно. Теперь мой отчёт.
– Ну почему отчёт?
– Ты же меня оставил тут, можно сказать, за себя, а значит, за старшего.
– Ладно тебе…
Ванька подробно рассказывает про дела автосервиса, про занятия с Юрой, про свою подготовку. Надо сказать, они с Юрой неплохо спелись, и, как я понял, занятия по ряду наук плавно – перетекли в Ванькину подготовку. Только про Дашу с Серёжкой он пока ничего не сказал.
– Ну а как там Даша и Серёжка? – не выдерживаю я.
– Нормально, – как-то странно говорит Ванька. – Удивляюсь, что ты про них спросил.
– Как это? – не понимаю я.
– Сашка! Ты с порога должен был задать вопрос про них! Ты хоть это-то понимаешь?
– С порога у меня был ты. Или уже забыл?
– Ну я… Но потом должен был сразу спросить. Это же твоя семья!
– К сожалению, это не моя семья, – отрезаю я. – Вот скажи, Даша про меня во время моего отсутствия спрашивала?
Ванька вдруг замыкается и молчит.
– Вот то-то и оно… Сам знаю, что она про меня не спрашивала. Не такой она человек. Ладно, а как Серёжка? Хоть по кроватке-то ходит?
– Перебирает ручонками по решётке и переступает. Так забавно! «Мама» говорит…
– А «папа» говорит? – зачем-то спрашиваю я.
– А кого ему звать папой? – горько спрашивает Ванька, глядя мне прямо в глаза. – Ты об этом подумал? Сашка мой родной, мой дорогой… Ну как ты не поймёшь, что тебе надо приехать к Даше и наладить отношения. Ведь ваша размолвка произошла из-за ерунды, на ровном месте! Сделай первым шаг навстречу! Она же такая женщина! Такая!..
– Да пойми ты! Такой, какой я есть, я ей не нужен!
– Мне кажется, ты ошибаешься, – тихо и даже грустно возражает он мне. – А может, она ждёт от тебя именно этого. Что она от тебя видела, кроме материальной помощи? Ну скажи!
– Ну а что ты будешь делать, если мы с Дашей будем вместе? Что с тобой-то будет? – пытаюсь я изменить тему.
– Может, тоже женюсь… Единственное, за что я могу быть благодарен Свете, так за то, что понял: я могу быть нормальным мужчиной.
– Но пойми, я очень о тебе беспокоюсь.
– А чего обо мне беспокоиться? Я уже достаточно взрослый мальчик! – Ванька невесело смеётся. – Поэтому могу сам о себе подумать… Мы же с тобой всё равно будем общаться? Если я к тебе приду с какой-то проблемой, ты же мне не откажешь?
– Ты – идиот! Сам-то понял, что сказал? Я тебе откажу… Совсем уже…
– Вот видишь! – с лёгким торжеством говорит Ванька, однако я в его тоне по-прежнему улавливаю некие тревожащие меня нотки. Что же это такое?
– Ладно… Устал я говорить на эти темы, – достаточно резко говорю я. – Расскажи-ка лучше, чем вы с Ильёй Анатольевичем занимаетесь?
– Ой, Сашка… Многим! Мне даже кажется, что он в твоё отсутствие с удовольствием переключился на меня.
– Ну а всё-таки?
– Сначала он мне сказал, что громко думаю.
– И у меня было такое.
– Ты знаешь, он спокойно читал мои мысли! Я даже испугался. В общем, он научил меня закрываться. Так что теперь у меня в голове не больно-то покопаешься!
Колкость просится на язык, но я сдерживаюсь.
– Дальше он поднял мою энергетику.
– Это я тоже почувствовал.
– Почему «тоже»?
– Потому что ты стараешься от меня закрыться, это я сразу понял.
