теперь делать, Макумазан? Благодарение моему духу, — добавил он со вздохом облегчения, — она ушла слишком далеко и мне ее уже не догнать, да если и догоню, солдаты Умбелази прикончат меня.
— А что сделает Садуко, если не догонишь?
— О, Садуко страшно рассердится, ведь он обожает ее. Но в конце концов, это мне не внове. Помнишь, как он рвал и метал, когда она вышла за Масапо? Сейчас-то он не может сказать, что это я надоумил ее сбежать с Умбелази. Пусть сами разбираются.
— Боюсь, быть большой беде, — сказал я. — И это тогда, когда беда эта совсем ни к чему.
— Что ты, Макумазан, какая беда? Просто моя дочь не ужилась с принцессой Нэнди — мы все видели это, они почти не разговаривали друг с другом. Да, Садуко любит ее, это так, но в Зулуленде много красивых женщин. Я знаю одну или даже двух таких красавиц, о которых непременно расскажу Садуко… а лучше расскажу Нэнди. Знаешь, судя по тому, как у них шли дела, он, возможно, и сам будет рад освободиться от нее.
— Но что ты думаешь об этой истории как ее отец? — спросил я, желая понять, как далеко простирается его мораль приспособленца.
— Как ее отец… Если честно, то мне жаль, потому что опять пойдут пересуды, как тогда, из-за Масапо, помнишь? И все же надо отдать должное Мамине, — добавил он, просветлев лицом. — Она всегда стремится вверх, а не вниз. Когда избавилась от Масапо, в смысле, когда его казнили за колдовство, она вышла за Садуко, человека более значимого, за которого не пошла замуж тогда, когда Масапо был богаче. А теперь, отделавшись от Садуко, она вошла в семью Умбелази, будущего короля зулусов, величайшего человека на свете, а это значит, что она станет самой знатной женщиной, ведь она, попомни мои слова, Макумазан, так окрутит великого Умбелази, что тот будет думать только о ней одной, и ни о ком другом. Да-да, Мамина станет великой и потянет за собой наверх своего бедного старого отца. Да, Макумазан, хоть солнышко еще прячется за тучами, давай немного обождем, мы ведь знаем: совсем скоро оно покажется из-за них.
— Все так, Умбези, однако порой за тучами, помимо солнца, скрывается и кое-что другое — молния, например… А молния убивает.
— Слова твои могут накликать беду, Макумазан, от них у меня пропадает аппетит, а в этот час он у меня отменный. Не моя вина в том, что Мамина дурная, ведь когда я растил ее, то учил быть хорошей… А что это ты журишь меня, — вдруг добавил он с неожиданной резкостью, — когда сам виноват в случившемся? Если бы ты сбежал с ней, когда она звала, не было бы теперь никаких неприятностей.
— Может, и не было бы, — ответил я. — Да только поступи я так, к этому времени я был бы уже покойником… что в скором времени ожидает всех тех, кто имеет к ней отношение. Что ж, Умбези, приятного тебе завтрака.
На следующее утро Садуко вернулся и узнал новости от Нэнди, которую я старательно избегал. Тем не менее мне все же пришлось при этом присутствовать как человеку, которому многогрешная Мамина прислала свой прощальный привет. Видеть реакцию Садуко было больно, впрочем, всех подробностей той сцены я не помню. Узнав правду, какое-то время Садуко сидел словно окаменев, глядя перед собой, с лицом будто враз постаревшим. Затем он повернулся к Умбези и бросил ему несколько страшных слов, обвинив его в том, что это будто бы он все устроил, преследуя личную выгоду ценою бесчестия дочери. Затем, не слушая пространных объяснений своего бывшего тестя, поднялся и объявил, что убьет Умбелази — злодея, похитившего у него жену при нашем общем попустительстве, — и резким взмахом руки указал на Умбези, Нэнди и меня.
Этого я уже не мог стерпеть и, тоже поднявшись на ноги, попросил Садуко объясниться, добавив раздраженно, что, если бы я хотел украсть у него красавицу Мамину, давно бы уже сделал это, — слова мои слегка ошеломили его.
Нэнди тоже поднялась и заговорила, как обычно, негромким и ровным голосом:
— Муж мой Садуко! Я, дочь короля зулусов, вышла замуж за тебя, человека не королевской крови, лишь потому, что любила тебя. Не было никаких других причин, и меня совсем не волновало то, что свадьбы этой хотели король Панда и принц Умбелази. Я оставалась тебе верна в трудные минуты, даже когда ты привел в семью вдову колдуна, если, конечно, она сама не была колдуньей, в чем у меня есть причина ее подозревать. И хотя тот колдун убил нашего сына, ты стал бывать в ее хижине чаще, чем в моей. Теперь эта женщина, занимавшая все твои думы, оставила тебя ради твоего друга и моего брата, принца Умбелази — Умбелази, которого зовут Красивым и который, если ему будет сопутствовать удача в войне, наследует Панде, моему отцу. Она сделала это якобы из-за того, что я, твоя инкози-каас и дочь короля, обращалась с ней как с прислугой. Это ложь, поскольку я лишь указывала ей ее место, не более того (потому что жены колдунов перенимают их искусство). И это стало предлогом, по которому она бросила тебя, но не истинной причиной. Мамина оставила тебя, потому что принц, мой брат, которого она одурачила и обворожила своей красотой, как она делает это с другими или пытается… — Нэнди мельком глянула на меня. — Потому что мой брат знатнее и богаче тебя. Ты, Садуко, можешь стать большим человеком, и я всем сердцем желаю тебе этого, но брат мой может стать королем. Она не любит его больше, чем любила тебя, но она любит то положение, которого он может достигнуть, а с ним и она, ведь Мамина всегда мечтает быть главной самкой в стаде. Муж мой, думаю, это хорошо, что ты избавился от Мамины: останься она с нами, смерть еще не раз пришла бы в наш дом и унесла бы меня, что не так важно, а может, и тебя, что очень важно. Слова эти я говорю тебе не из ревности
