Я открываю рот, чтобы закричать, но ничего не выходит. Мои слова тоже превратились в пепел. Все превратилось в пыль и обломки. Уже слишком поздно.
Его голос ― последнее, что я слышу, прежде чем резко вынырнуть в реальность.
Но это не голос Айзека, выкрикивающего мое имя.
Это голос Джаспера.
И я чувствую не огонь… я чувствую дым.
Мои веки трепещут, когда запах дыма наполняет мой нос, и облако страха снова накрывает меня.
― Эверли, проснись! ― В отчаянии кричит Джаспер. ― Эверли!
Я резко выпрямляюсь, мои глаза широко распахиваются. Джаспер стоит на коленях, обеими руками сжимая решетку, и смотрит на дверной проем. Проследив за его взглядом, я едва не задыхаюсь, когда вижу, как в комнату проникают серые клубы.
С ревом и визгом срабатывает сигнализация.
Боже мой!
Я опускаюсь на четвереньки и начинаю дергать за решетку.
― Помогите! Кто-нибудь, помогите нам!
Никто нас не слышит. Никто не идет на помощь.
Это самый худший сценарий ― тот, который я никогда не рассматривала. Медленная, мучительная смерть, когда я сгораю заживо, а эхо криков моего мужа преследует меня до последнего вздоха.
Нет, нет, нет.
Меня охватывает паника. Я дергаю и дергаю за решетку, но безрезультатно. Просунув руку между прутьями, я тяну за висячий замок, пока мои пальцы не начинают кровоточить.
Хранитель времени.
Он не позволил бы мне умереть здесь вот так. Я ― его товар. Я все еще нужна ему.
― Помогите! ― кричу я, задыхаясь от дыма. ― Помогите нам!
― Господи… Господи. Эверли, что нам делать? ― Джаспер повторяет мои действия, пытаясь открыть свой замок. Не получается. Бесполезно. ― Черт!
Небольшое прямоугольное окно открывает мне вид на коридор. По другую сторону от него мерцают оранжевые языки пламени. Здание охвачено огнем, и мы в ловушке.
Обречены на смерть в этих клетках.
Из моих глаз брызжут слезы. Я поворачиваюсь к Джасперу и подползаю к нему так близко, как только могу.
― Джаспер…
― Эверли. ― Его глаза блестят от ужаса и раскаяния. ― Я только что вернул тебя. Я не могу потерять тебя снова. Я отказываюсь.
― Джаспер. ― Мой голос дрожит сквозь стон отчаяния. Я сжимаю прутья решетки и плачу. ― Расскажи мне историю.
Он в нерешительности приоткрывает губы. Быстрое покачивание головой говорит мне, что у него нет слов.
Джаспер бросает взгляд на дверной проем, на его лице потрясение.
― Пожалуйста, ― умоляю я дрожащим шепотом. Я стою на коленях. ― Поговори со мной.
Сделав долгий вдох, он прижимается лбом к решетке и закрывает глаза.
― Давным-давно… жила-была женщина. Сидела в винном баре со стопкой бумаг и блокнотов, разбросанных по столу, зажав карандаш зубами. Я сразу обратил на нее внимание. Ее голубые глаза, пышные волосы, красивое лицо. Я должен был узнать ее имя. ― Он сглатывает стон. ― Я должен был узнать ее.
Я киваю, зажмуривая глаза, из них текут новые слезы.
― Продолжай.
― Сначала она не хотела со мной разговаривать. Она была занята своим эссе о жуках.
― Жук-бомбардир. ― Я заставляю себя рассмеяться сквозь слезы, когда по коридорам разносится тревожный звон. ― Когда ему угрожают, он может с поразительной точностью выбрасывать из своего брюшка кипящую ядовитую химическую смесь.
― Именно так. ― Дым густым облаком заполняет помещение. Джаспер кашляет, прежде чем продолжить. ― Я сказал: ― Такая красивая девушка, как ты, должна быть на рекламных щитах, а не прятаться в винном баре, изучая защитные механизмы жуков.
― Я сказала, что мне нравятся жуки.
― Я сказал, что мне нравишься ты. ― Он посылает мне грустную улыбку, его глаза слезятся от горя и дыма. ― Я дал тебе свою визитную карточку. Месяц спустя ты подарила мне свое сердце.
Я кашляю сквозь слезы, мои легкие горят.
― Джаспер, я…
Дверь распахивается. Раздаются голоса.
Мое сердце выскакивает из груди.
― Сюда!
Я вскакиваю на ноги и ударяюсь головой о верхнюю часть клетки. Джаспер зовет, размахивая руками, когда в комнату врываются люди в огнеупорных костюмах.
Я не могу в это поверить.
Я сплю.
― Помогите нам! ― кричит Джаспер. ― Вытащите нас отсюда!
Болторезы срезают висячие замки.
Мой. Джаспера.
Мы свободны.
Когда я выползаю из клетки, меня поднимают на ноги.
Я чувствую себя оцепеневшей. Живой.
Кашляя и задыхаясь, я бегу к мужу, когда один из мужчин перехватывает меня, поднимает на руки и выносит через открытую дверь. Джаспер идет за мной, опираясь на пожарного, чтобы не упасть. В коридорах полыхает пламя, а мои глаза застилают дым и слезы. Впереди выход. Свобода. Это все, чего я хотела, чего жаждала, к чему стремилась…
― Подождите! ― умоляю я, вырываясь из хватки мужчины. ― Айзек. Мы должны найти Айзека!
Он держит меня крепче, его голос звучит глухо сквозь защитную маску.
― Мы выводим всех, мэм. Сохраняйте спокойствие.
Но я не могу оставаться спокойной. Айзек может быть все еще внутри этого горящего здания.
― Нет, пожалуйста, нам нужно вернуться. ― Я вырываюсь, умоляю. ― Пожалуйста! Мы должны вернуться!
Он не отвечает и продолжает идти вперед.
Я оглядываюсь назад и вижу, как Джаспер закрывает рот и нос передней частью рубашки. Он шагает вперед, прижав подбородок к груди. Сигналы тревоги оглушительны. Мои отчаянные призывы заглушаются шумом.
― Айзек!
Может, он уже выбрался.
Может быть, он уже на свободе.
Боже, пожалуйста…
Когда мы оказываемся на улице и вдыхаем теплый мускусный воздух, я зажмуриваю глаза ― нас встречает слишком яркий, слишком интенсивный вихрь полицейских огней. Уткнувшись лицом в плечо мужчины, я делаю первый за два года вдох, наполненный запахом природы.
Я глотаю его. Смакую его.
Я делаю это снова, поднимая лицо к ночному небу, не открывая глаза. Легкий ветерок ласкает мою кожу. Мои волосы развеваются. Громкие звуки окружают меня, но я теряюсь в этом моменте. Что-то такое простое, такое обычное, такое чистое… что-то, что я больше никогда не буду принимать как должное.
Я встаю на ноги, все еще держась за руку пожарного, чтобы сохранить равновесие. Я приоткрываю один глаз, но из-за мигающих полицейских огней это больно. Слишком ярко. Прижав ладони к глазам, я несколько минут привыкаю к новой обстановке.
Затем мои веки медленно открываются. По одному. В поле зрения попадает толпа людей: спецназ, полицейские, пожарные, шланги, машины скорой помощи.
Где Айзек?
Джаспер хватает меня сзади.
Я издаю хриплый крик, когда он заключает меня в объятия, и вдыхаю еще один запах, который больше никогда не приму как должное, ― его. Остатки дубового одеколона и шампуня с ароматом чайного дерева атакуют мои чувства, смешанные с дымом и потом.
Я рыдаю, прижимаясь к его груди, обвивая руками шею и притягивая ближе.
― Эверли… Боже мой. ― Он целует мои волосы, гладя обеими руками мою спину. ― Я с тобой, детка. Я рядом.
Прижимая его к себе еще крепче, я целую шею над воротником. Он обхватывает мое плечо одной рукой и слегка отодвигает, скользя взглядом по моему перепачканному сажей лицу. Я вижу выражение неподдельного благоговения, он морщит лоб, губы приоткрываются.
Я ошеломленно смотрю на него.
Он постарел.
Его глаза выглядят по-другому.
Обняв ладонями его лицо, я провожу большими пальцами по его слегка заросшей щетиной челюсти.
― Я думала, ты умер, ― хриплю я, и слезы льются с новой силой. ― Я не надеялась, что смогу снова прикоснуться к тебе.
Что-то поднимается в нем, наполняет его глаза.
Мука.
Он тяжело сглатывает.
― Я думал, ты умерла. ― Длинные пальцы перебирают мои спутанные волосы. ― Я верил в это. Эверли, я…
Его слова обрываются, когда подходит офицер и берет меня за локоть.
― Мисс, нам нужно отвезти вас обоих в больницу. Скорая ждет.
