11 мая в Брест, где в то время собралась французская эскадра, пришла английская яхта с распоряжением герцога Йоркского к вице-адмиралу графу д, Эстре немедленно сниматься с якоря и спешить на соединение с английским флотом.
– Рюйтер уже вовсю прочищает глотки своих пушек под Текселем, а этот дядька шутить не любит! – передал графу уже на словах посланец герцога. – Попадетесь ему в одиночку, будете разорваны в клочья! Герцог сейчас тоже покидает Темзу и спешит в Портсмут. До встречи, ваше сиятельство!
Идти в подчинение к англичанам, несмотря на все договоренности, графу не хотелось, но на этом настоял его младшие флагмана контр-адмирал Дюкен и капитан де Рабиниер.
Только после их настоятельных убеждений, д, Эстре все же снялся с якоря и на всех парусах поспешил соединиться с герцогом, под защитой которого он, впрочем, сразу же почувствовал себя в полной безопасности.
Из характеристики графа д, Эстре, данной ему российским историком: «Граф д, Эстре, поступивший на флот из сухопутных генералов, плохо понимал морское дело, но самолюбивый и гордый до крайности, он терпеть не мог советов людей опытных… Впрочем, д, Эстре был человек решительный, храбрый и бескорыстный.» Кроме этого известно, что граф увлекался математикой и жизнеописаниями великих мужей древности, а так же состоял в дружеской переписке с великим Тюренном. Однако лучше разбираться в морском деле от всего этого он так и не стал. Впрочем, это нисколько не мешает французским историкам чтить д, Эстре, как флотоводца с большой буквы!
Но нас на французской эскадре интересует еще один человек – контр-адмирал Дюкен, человек которому еще суждено будет сыграть в свое время в жизни нашего героя самую роковую и трагическую роль. В свое время мы еще подробно поговорим о Дюкене, пока же следует отметить лишь то, что это был один из самых талантливых флотоводцев французской истории. Это было столь очевидно, что граф д, Эстре никак не мог простить своему подчиненному его превосходства, не гнушаясь при этом ни чем, включая откровенную клевету, приписывая его заслуги себе. Впрочем, Дюкен платил ему той же монетой, демонстративно игнорируя своего начальника, незнание которого было предметом его постоянных насмешек.
Графу повезло с попутным ветром, и до Потсмута он домчался всего за два дня. Едва французы показались на Сент-Эленском рейде, как к графу д. Эстре тотчас пожаловал с визитом сам король Карл Второй.
Английский историк Дэвид Хорн так характеризует своего монарха: «Блестящий весельчак, любитель развлечений и удовольствий, довольно беспечный насчет требований морали и каких бы то ни было убеждений». Но сейчас Карлу было явно не до развлечений, а потому он был собран и строг.
Король приветствовал союзников и выразил пожелание, что совместными действиями они сломят морскую гордыню непокорной Голландии и наведут настоящий порядок на морских торговых дорогах.
– А достанется хоть что-нибудь от вашего пирога и для нашего стола? – вежливо, но не без ехидства, поинтересовался граф д, Эстре.
– Это, смотря, как вы будете помогать нам замешивать тесто! – прищурил глаз король Карл. – Каждый должен заработать на свой обед!
– Его высочество герцог Йоркский! – крикнул, высунувшийся из двери мажордом.
Герцог вошел стремительно, так же стремительно сорвал с головы шляпу с плюмажем, приветствуя короля.
– Здравствуй, мой друг, Джеймс! – кивнул ему Карл. – С прибытием тебя в Портсмут и каковы сегодня новости с моря?
– Новости не слишком радостные, ваше величество, – склонил голову герцог, – Мною получено сообщение от лазутчиков, что Рюйтер готовится сделать покушение на наши корабли, стоящие в Темзе!
– Я не удивлюсь, если этот голландский боцман в одно прекрасное утро вломится на своем корабле в мою спальню! – желчно передернул плечами король. – Что же теперь намерены делать вы?
– Я поспешил вывести из Темзы с собой весь стоявший там флот, оставив лишь восемь кораблей, которые еще до конца не вооружены. Но мы надежно прикрыли их береговыми пушками на случай возможной диверсии. На пути сюда я встретил в море часть голландского флота, однако благодаря сильному туману, нам удалось разминуться. Потерян лишь один 30-пушечный корабль, угодивший по ошибке в самую середину неприятельский сил.
– Ну вот, вы и сделали пасхальный подарок папаше Рюйтеру! – вздохнул король. – А ведь мы еще даже не начинали с ним драться!
– Ваше величество, на море всегда бывают форс мажорные обстоятельства, от которых не застрахован никто! – вскинул вверх подбородок герцог Йоркский. – Но скоро мы рассчитаемся за все сполна!
– Господа! – обратился к герцогу и графу Карл Второй. – Я и мой брат Людовик ждут от вас только решительной победы!
– Мы добудем ее вам, ваше величество! – в один голос рявкнули оба морских предводителя.
Спустя несколько дней объединенный англо-французский флот покинул Портсмутский рейд. Свой флаг герцог Йоркский поднял на 100-пушечном «Ройял Джеймсе». Флаг с фамильным гербом графа д, Эстре трепетал над 76-пушечным «Святым Филиппом». Огромная колонна кораблей растянулась до самого горизонта. Две великие державы выставили все свои морские силы, чтобы испепелить противника и, глядя на это морское могущество, казалось, что ничто в мире не может остановить могучую поступь этого огромного флота.
Узнав об объединении союзников, Рюйтер понял, что теперь торопиться особенно уже не стоит, а следует лучше побыстрее наращивать собственные силы. До середины следующего месяца к голландскому флоту подтягивались отставшие и опоздавшие. Наконец, под флагом лейтенанта-адмирала сосредоточилось более полутора сотен вымпелов.
– Теперь мы в силе! – решил Рюйтер. – И вполне можем искать и атаковать наших врагов, пусть даже они успели объединиться.
Верный своему принципу всегда искать неприятеля и нападать на него первым, Рюйтер без всяких раздумий направил флот к Англии.
– Но нам же было велено в первую очередь защищать свои берега! – подали голос наиболее осторожные.
– Лучшая безопасность своих берегов, это нападение на чужие! – было им ответом.
26 мая Рюйтер закончил сосредоточение своего флота и немедленно вышел в море. Впереди главных сил он далеко выдвинул цепь легких судов.
Спустя три дня французские дозорные фрегаты усмотрели медленно двигающийся лавировкой голландский флот. Завидев французов, Рюйтер немедленно подал команду на перестроение в боевой порядок, придерживаясь к ветру. Союзники были на ветре. Подойдя на расстояние нескольких миль к голландцам, они так же выстроились в линию. К вечеру герцог Джеймс подозвал фрегаты на голосовую связь.
– Неотступно наблюдайте за противником! – прокричал он им в рупор. – Немедленно уведомите меня, если они будут поворачивать!
Едва стемнело, как Рюйтер немедленно подвернул ближе к союзникам. В надежде, чтоб с рассветом заставит их принять бой. Почти одновременно граф д, Эстре узнал, что его корабли движутся прямо на обширные отмели Заландской банки, а потому резко поворотил в сторону от отмели, а заодно и от голландцев. Следом за французским авангардом вынуждены были отвернуть и англичане. Ночь развела враждующие флоты в разные стороны. А на следующий день сильный туман окончательно поставил точку на этой встрече врагов. Из-за нехватки воды герцог Йоркский повел союзный флот в Солебейскую бухту, что находится между Гарвичем и Ярмутом. Там он встал на якорь в тот же вечер и принялся спешно возить баркасами воду с ближайшей речки Блэйт. Графу д, Эстре герцог разъяснил свои планы так:
– Я хочу налиться водой и запастись провизией на два месяца, а тогда уж брать курс к Доггер-банке, где и поджидать Рюйтера, а заодно попытаться перехватить голландский купеческий конвой, идущий в Зееланд из Индии.
– А если Рюйтер не захочет выходить к Доггер-банке? Да и зачем нам ждать его именно там, ведь море такое большое? – спросил граф, продемонстрировав наглядно всю свою морскую невежественность.
– Он обязательно явится к нам на свидание! – важно бросил герцог. – У этого голландского боцмана просто нет иного выхода, ведь ему надо встречать конвой. Доггер-банка же нам нужна, потому, что нам выгоднее давать голландцем сражение в открытом море, а не у их берегов, где эти бестии в два счета заманят на свои бесчисленные мели!
Адмирал Сандвич высказал, было, предположение, что слишком опасно надолго задерживаться у берега, когда неизвестно точное местонахождение такого противника как Рюйтер.
Герцог Йоркский лишь расхохотался:
– Вас нельзя упрекнуть в излишней храбрости!
Оскорбленный Сандвич немедленно покинул борт флагмана и отправился к себе. По всей бухте сновали шлюпки и баркасы. Вдалеке на берегу сновали толпы матросов, таскавших и кативших бочки.
